Соломенное сердце (СИ) - Алатова Тата - Страница 15

Поля неуверенно улыбнулась, не зная, как реагировать на такое странное сравнение. Спросила тихонько:

— Что ты делал на карьерах? Неужели работал на добыче камня?

— Не, там была маленькая школа, где учили договариваться с итрами, духами гор. С вассами, речушек хватало. Учили отгонять муннов, чтобы они не разносили повсюду сплетни и ссоры. Нас, подростков, было с десяток — все такие же неприкаянные, как и я. Настоящее пиршество для муннов, знаешь ли. Ну а потом я слонялся туда-сюда, болтался по Плоскогорью, нигде подолгу не задерживаясь.

— Пока не схлопотал проклятие, да? — она робко тронула ожог на его верхней губе.

— Пока не схлопотал проклятие, — он перехватил ее руку, прижал к своей груди.

Поля очень уютно вздохнула, снова закрывая глаза.

— Это пройдет? — спросила невнятно, уже засыпая.

— Надеюсь, — отрешенно произнес Даня, бездумно глядя на серый туман вместо неба. Он сделает все возможное, чтобы прошло. И, скорее всего, невозможное тоже.

А проснувшись, Даня почувствовал, что у него волосы встают дыбом: вместо Поли рядом с ним спала крупная волчица, и ее огромная лапа тяжело лежала на его груди.

Из уютных сновидений Полю выдернуло что-то чужое и странное. Как будто по коже пробежали мелкие лапки ледяного страха, не принадлежавшего ей.

Открыв глаза, она увидела совершенно белое, дикое лицо Дани, который лежал рядом совершенно неподвижно и, кажется, боялся дышать. В то же время сердце под ее ладонью билось рвано, суматошно.

Ожог на губах чуть зажил, волдыри уменьшились, а рубцы стали тоньше, незаметнее. Однако расширенные зрачки и паническая ошалелость во взгляде свидетельствовали о новых неприятностях.

— Что? — хрипловато спросила Поля. — Что опять не так?

Дане понадобилось некоторое время, чтобы осознать ее вопрос. Взгляд очень медленно приобретал осмысленность, потом он вдруг сжал ее руку на своей груди, приподнял, с опаской разглядывая, резко выдохнул и взвинченно рассмеялся.

— Привидится же такое, — воскликнул он и порывисто обхватил Полину голову обеими руками, прижав ее к себе. Уткнувшись носом в его футболку, она ужасно удивилась. Какое необычное пробуждение.

Кажется, ущелье продолжало играть с Даней, пугая и сбивая его с толку. Слишком впечатлительный, эмоциональный, обладающий богатой фантазией, ее спутник оказался легкой добычей.

— Эй, — напоминала о себе Поля, недовольная нехваткой воздуха и неудобным положением.

— Прости, — Даня немедленно оставил в покое ее голову, отодвинулся, сел, подозрительно и пугливо оглядываясь по сторонам. Бедный.

Васса, заманившая его в это изменчивое, опасное место, должно быть за что-то мстила.

Каким дурачком надо быть, чтобы согласиться на подобную авантюру?

Поля вспомнила Егорку, который сунулся на Гиблый перевал просто так, из любопытства, и легко улыбнулась.

Братья, что с них взять.

Как бы Даня ни отрицал родственные узы с княжеской семьей, в нем текла та же самая горячая кровь, благодаря которой Лесовские уже несколько столетий неутомимо боролись и побеждали. Порода.

Дважды Даниных предков изгоняли из князей, и дважды она возвращали свое положение.

Поля выбралась из спальника, потянулась, начала переплетать косу. Она отлично выспалась.

— Интересно, сколько мы уже здесь? — спросила, на мгновение зацепившись взглядом за вставшие часы на запястье.

— Кто знает, — Даня удивительно легко вернул себе беззаботный настрой и рылся в рюкзаке. — Я совершенно не чувствую времени, кажется, оно здесь течет иначе.

Прекрасно. Еще не хватало опоздать в рейс.

И они снова шли, и снова вокруг ничего не менялось, кроме того, что Дане стало куда лучше, чем накануне, а значит — на Полю снова обрушилась его жизнерадостная болтовня.

— А ты слышала про нашествие деревьев в Мелколесе? Ну, знаешь, городишко к северу от Первогорска, ничего выдающегося кроме того, что прежде вьеры там просто кишмя кишели. Они в ту весну просто взбесились, представляешь себе? Открывает человек с утра глаза — а у него сосна проросла прямо посреди спальни, а горт и вовсе сбежал в ужасе от всего этого непотребства. Дом одной вдовушки за ночь оказался окруженными непроходимым лесом. Хорошо, хоть запасов еды хватило, пока к ней пробились, она аж поседела вся. Князь тогда положил двойную оплату всем разговаривающим с духами, но идиотов соваться в этот ужас все равно набралось с горстку.

Даня, конечно, был одним из этих идиотов. Поля даже не сомневалась.

— И вот мы, пятнадцать отчаянных, приперлись такие отважные в Мелколес, а нас медведи встречают, ха! Спасибо, что не волки, если подумать, — тут он отчего-то содрогнулся. — Убивать медведей — значит, совершенно разозлить вьеров. А уговорить их убраться с дороги никак, они же лесных духов слушаются, а не нас. Тут, короче, Михайлов, такой же зеленый переговорщик, как и все мы, опытные-то не рвались в передние ряды, предлагает использовать снотворные руны, а среди нас, как назло, ни одного мастера по этому делу. Общими усилиями мы вспомнили, как они рисуются, но перепутали знак, и вот у наших медведей внезапно наступил брачный гон, — и Даня захохотал.

Бедные жители Мелколеса. Явились горе-спасатели на их голову, — мысленно хмыкнула Поля.

То ли она привыкла, то ли просто хорошо выспалась — но сегодня голова от Даниной трепотни не болела.

— Так что, — сверкая улыбкой, он шутливо коснулся плечом ее плеча, — осторожнее с теми рунными пластырями, которые ты для меня притащила. Там одна черточка всего отделяет сонливость от похоти. Что будешь делать, если я вдруг наброшусь на тебя в порыве страсти?

— По уху дам, — ответила Поля на всякий случай, слабо представляя себе подобный поворот событий.

— Не-е, — а вот Даня всерьез задумался. Он вообще легко мог вообразить себе, что угодно. — По уху не поможет, вдруг я от этого еще больше разохочусь? Надо меня сразу вырубать, я тебе покажу потом приемчик.

— Так что там с медведями? — напомнила Поля, сама не понимая, с чего бы ей не все равно. Прежде досужие разговоры не особо ее привлекали.

— А! — Даня снова засмеялся. — У них там, видимо, все самцы собрались… Некому было ответить на любовь. Ну, мишки еще пуще разъярились, ух, как мы от них драпали!

Тут он остановился, задрал футболку и показал старые тонкие шрамы на ребрах.

— Видишь? Порвали мне все-таки бок, и я так разозлился. Прям сам не свой стал от бешенства. Домчался до ближайшего перекрестка и как начал орать на вьеров. Кровь течет, медведи малость отстали — нашим хватило ума призвать на помощь васс, и река вышла из берегов… «Ну-ка, — воплю я во все горло, — кто из вас, недоумков, тут самый главный, немедля предстань предо мной».

— Чокнутый, — убежденно произнесла Поля.

— Ага… И появляется такой старичок-лесовичок, дряхлый, жуть. Тоже ужасно сердитый. «Сойди с перекрестка, дурень», — шипит он. А я ему — ну и чего вы тут устроили? Вьерам враждовать с людьми себе дороже, вырубят вас под корень, а то и вовсе анков призовут, огнем вытравят. Кому хорошо будет? А он мне про то, что здесь исконно духи леса жили, а потом приперлись всякие, хозяевами себя почувствовали. И куда теперь вьерам, они же корнями вросли? А я возьми и ляпни, что найду для них новое место и кровью своей обещание запечатал, все равно она хлестала во все стороны, что с ней еще делать было. И тогда деревья ушли под землю, медведи исчезли, а передо мной оказался мешок с семенами. Ну знаешь, в таких мешках картошку хранят. А я бряк — и в обморок. Крови-то сколько вылилось, хоть жертвоприношение совершай.

Поля вдруг поняла, что впитывала каждое слово с таким вниманием, что и дышала-то через раз.

Так Егорка слушал сказки когда-то.

— Потом оказалось, что только кровью и честным словом можно убедить вьеров сменить землю под корнями, — продолжал Даня весело. — У меня случайно все вышло, смешно, да?