Секс и судьба - Хавьер Шико - Страница 10

Я подошёл к Клаудио, чтобы непредвзято оценить, до какой степени он был мысленной жертвой процесса слияния. Очень быстро я убедился, что он оставался внутренне свободным. Он не ощущал никаких мук, которые толкали бы его на это. Он просто приютил в себе другого, он принимал его власть над собой и совершенно добровольно предавался ему. У него не было и следа соединения, где он мог бы сойти за жертву. Это было косвенно выраженное соединение, естественное смешение.

Явление происходило на основе импульсов. Запрос и ответ, связки, согласованные на одном тоне. Развопощённый предлагал, воплощённый аплодировал ему. Один из них был своего рода требованием, другой — уступкой.

Оставляя свои собственные чувства в услужение, Клаудио считал, что удовлетворяет свои потребности, и наметил путь ко второму глотку виски.

Я не удержался от любопытного счёта: два глотка на троих.

Вновь свободный, владелец этих мест снова вытянулся на диване и взялся за газету.

Развоплощённые приятели вернулись в коридор, саркастически насмехаясь, а Невес почтительно обратился за советом к Феликсу по поводу ответственности.

Как определить эту проблему? Если бы мы видели Клаудио, внешне сведённого до марионетки, как бы мы поступили в осуществлении справедливости? А если бы это было преступлением, а не пьянством? Если бы графин с виски был своего рода оружием, целью которого было покуситься на жизнь кого-либо, как здесь определиться? Кто здесь мог бы быть виновен? Поддавшийся Клаудио или управлявшие им одержатели?

Брат Феликс спокойно разъяснил:

— Посмотри, Невес, тебе нужно понять, что перед нами особы достаточно свободные, чтобы решать, и достаточно светлые, чтобы размышлять. В физическом теле или действуя вне его, Дух является хозяином структуры своих атрибутов. Ответственность — это неизменный титул. Она имеет ценность как в одной сфере, так и во многих других. В той сцене, которую мы наблюдали, Клаудио и те приятели представляют собой три сознания на одном и том же уровне выбора и последующих проявлений. Все мы свободны побуждать или усваивать то или это. Если бы тебе предложили принять участие в краже, естественно, ты бы отказался. Но если предположить твоё участие в бедствии, в качестве справедливого судьи, ты бы не смог простить себя.

Наставник сделал паузу и через несколько мгновений стал вслух размышлять:

— Гипноз — это завершённая тема, которая требует проверок и исследований всех нравственных составляющих, касающихся его. Отчуждение воли имеет свои границы. Есть призывы, которые ждут на всех путях. Опыт — это уроки, а мы все — ученики. Воспользоваться присутствием наставника или последовать за злодеем — это наш выбор, результаты которого мы пожинаем.

Видя, что наставник хочет положить конец разъяснениям, не выказывая ни малейшего намерения выдворить бродячие сущности, тяготевшие над этим очагом, Невес вернулся к своим обязанностям, словно ученик, желающий пополнить свой урок знаниями.

Он попросил дозволения тотчас же вернуться к своей теме, напоминая, что вод крышей его тестя брат Феликс превзошёл себя в защите от подобного типа. Амаро, услужливый санитар, сменил место у постели Беатрисы, чтобы заняться назойливыми развоплощёнными. Благодаря этому, комната дочери превратилась в прибежище. Но здесь…

И он стал задавать вопросы о причине такого различного подхода.

Феликс своим взглядом выказал удивление наставника, который не ждал от своего ученика столь тонкого замечания, и объяснил, что здесь была другая ситуация.

Супруга Немезио поддерживала привычку молиться. Она создавала для себя духовный иммунитет. Без усилий она отталкивала любую мыслеформу унизительного содержания, которая могла бы быть ей послана. Но она была больна, на пороге своего развоплощения. Оставить её на милость невменяемых сущностей было бы жестоко. Гарантии, предоставленные ей, были справедливы.

— Ну… а Клаудио? — настаивал Невес. — Как может быть, что он не заслуживал бы братского проявления милосердия, чтобы освободиться от таких ужасных одержателей?

Феликс откровенно и по-доброму рассмеялся и пояснил:

- «Ужасные одержатели». Это определение, которое ты этому даёшь.

И продолжил:

— У Клаудио отменное физическое здоровье. Уравновешенный мозг, уверенные суждения. Он разумен, зрел, опытен. У него нет никаких телесных ограничений, которые требовали бы особого внимания. Он знает, чего хочет. В материальном смысле у него есть всё, чего он желает. Он ведёт такую жизнь, какая ему нравится. Естественно, что на него влияют компании, присутствие которых он считает приемлемым. Он обладает большой свободой и ценными источниками своего воспитания, а также распознаванием, чтобы присоединиться к миссионерам блага, работающим среди людей, гарантируя себе рост образования и блаженство. Он выбрал постояльцами своего дома приятелей, которых мы с вами видели. Это касается только его. Пока мы тащимся под тяжестью своей плоти, мысль изгнать из чужого дома людей, которые не могли бы жить в гармонии с нами, никогда ведь не придёт к нам в голову.

Я с любопытством вмешался:

— Но, брат Феликс, важно допустить, что если бы Клаудио был свободен, он мог бы быть более достойным…

— Совершенно логично, — подтвердил он. — Никто и не отрицает этого.

— Тогда почему бы не развеять раз и навсегда все эти путы, удерживающие его возле негодяев, которые эксплуатируют его?

Тут же последовало высокое суждение высшей Духовности:

— Клаудио, конечно же, не посчитал бы их бродягами. Для него они — уважаемые партнёры, дорогие друзья. С другой стороны, мы ещё не нашли причины их связи, чтобы составить точное мнение. Обстоятельства могут быть здоровыми или вредными, как и люди, и чтобы мы могли с уверенностью лечить больного, надо проанализировать корни зла и подтвердить симптомы, назначить способ лечения и изучить его последствия. Мы здесь видим проблему извне. Когда родилась общность этого трио? Из настоящих или прошлых существований идёт эта связь? Ничто не оправдало бы насильственных действий с нашей стороны, с целью разделить их, чтобы помочь. Это походило бы на отделение неблагодарных детей от их родителей или благородных супругов от супругов низшего сословия, под предлогом обеспечения очищения и доброты в процессах эволюции. Ответственность имеет функцию знания. Мы не располагаем точными средствами, чтобы помешать какому-либо приятелю покрыть себя опасными долгами или броситься в жалкие безумства, хоть было бы правильным, если бы мы могли предоставить ему любую возможную помощь, чтобы он был вооружён против опасности, пока есть ещё на это время. Надо также отметить, что высшие авторитеты Духовности в состоянии применить специальные меры, налагающие вполне ощутимые печали и боли определённым личностям, с целью освободить их от падения в неотвратимые нравственные беды, когда они заслуживают подобную чрезвычайную защиту. На Земле пунктуальное правосудие наступает на возможности кого-либо, когда этот кто-либо подрывает равновесие и безопасность других людей в секторе ответственности, которую даёт ему жизнь, оставляя каждому человеку свободу действовать, как ему заблагорассудится. Примем ли мы менее ценные принципы, по сравнению с нормами, гарантирующими гармонию среди людей?

Заключая ясные разъяснения, которые передавал нам, Феликс облачился в сверкающий ореол.

В восхищении, мы умолкли, чтобы лучше выказать своё изумление перед лицом такой мудрости и простоты.

Наставник смотрел на Клаудио с симпатией, давая понять, что готов обнять его по-отцовски, и, опасаясь, возможно, что такой случай ускользнёт от него, Невес, почтительный и смиренный, попросил прощения за свою настойчивость; но он желал бы некоторых разъяснений по поводу изложенного.

Он стал задавать вопросы нашему наставнику, которые касались людей, стоявших у истоков войн среди людей. Феликс заявил, что справедливость втайне путает действия тех, кто угрожает коллективной стабильности.

Как понять тогда существование временных правительств, предстающих на Земле истинными палачами народов?