Прорыв (СИ) - Гор Александр - Страница 11

Чем ближе сроки начала войны с большевиками, тем я больше убеждаюсь в том, что это по силам полякам. Ведь за нами стоят Великобритания и Франция с их военной силой, людскими ресурсами и промышленной мощью. Не говоря уже о прочей европейской мелочи с её жалкими слабосильными армиями. Но для того, чтобы осложнить ситуацию для москалей, сгодится и это пушечное мясо. По крайней мере, оно поможет сберечь жизни польских солдат.

В целом мы уже подавили сопротивление немцев польскому владычеству. Да, меры для этого пришлось применять жёсткие, а иногда и жестокие. Но только это того стоило: лишь за счёт призывников с территории бывшей Германии нам удалось нарастить численность Войска Польского почти на четыреста тысяч человек.

К сожалению, многим из них нельзя доверять на все сто процентов, поэтому мало кто из них попадает в элитные подразделения — авиацию, танковые войска, флот. Преимущественно — в технические службы этих родов войск: чего не отнять у немцев — это склонности к технике. Но в сложной структуре современной армии для немцев нашлось множество должностей в тыловых подразделениях — сапёрных, автомобильных частях, железнодорожных. Все они находятся под пристальным вниманием полевой жандармерии, и для них установлены более жёсткие требования по соблюдению дисциплины, более жёсткие наказания за её нарушения. Но немцы привычны к жёсткой дисциплине, она их не смущает.

Из части наиболее способных мы сформировали так называемые ударные подразделения, которые будут использоваться при атаках наиболее укреплённых позиций красных. Это тоже позволит нам сохранить жизни польских жолнежей: на русские пулемёты, под гусеницы русских танков мы будем бросать не поляков, а тех, кто не заслуживает жалости — немцев, ненавидящих нас украинцев и русских эмигрантов, во множестве окопавшихся в Европе. Чем меньше всех их останется в живых после победы над Советами, тем проще будет Польше царствовать в Центральной и Восточной Европе.

К сожалению, чтобы стимулировать участие в будущей войне, нам пришлось дать территориальные обещания союзникам. Румынам обещана часть Бессарабии, находящаяся под властью большевиков. Вплоть до Одессы. Туркам — Крым и всё, что они смогут завоевать на Кавказе и в Средней Азии. Финнам — Кольский полуостров, Карелию и те земли на русском Севере, которые не захотят оккупировать англичане.

По настоянию англичан придётся выделить под государство Израиль Северное Причерноморье вплоть до Азовского моря. Но, в конечном итоге, нам это тоже выгодно. Во-первых, британцы будут нам благодарны за то, что этим удастся частично выбить почву из-под ног сионистов, требующих создания Израиля в Палестине и бандитскими нападениями портящих немало крови нашим главным союзникам. Во-вторых, в это еврейское государство удастся сплавить множество жидов, окопавшихся как в самоё Польше, так и на бывших германских землях. Стоило нам лишь распустить слух о планах создания причерноморского Израиля, как в Войско Польское хлынул поток добровольцев-евреев. А что будет, когда, с началом боевых действий, мы официально объявим о такой цели? В-третьих, таким пропагандистским шагом нам удастся привлечь на свою сторону многих советских евреев. Ведь идея создания Израиля на указанной территории в конце 1920-х была среди них чрезвычайно популярна, а большевики всячески преследовали тех, кто этого добивался. То есть, мы получим влиятельнейшую «пятую колонну» внутри самой России, способную саботажем значительно облегчить нам победу над русскими.

11

Подполковник Эрвин Роммель, 1 декабря 1940 года

Ирония судьбы: во время Великой войны я сражался с итальянцами, а теперь дерусь за них.

Да, именно так сложилось, что гибель Германии мне пришлось встретить на её юге, в Вюртемберге, где когда-то мой дед был президентом правительства. Танковый батальон, которым я командовал, отвели в тыл на переформирование из-за серьёзных потерь, понесённых при попытках отбросить польские войска, давящие на нас с севера. И именно в это время правительство Австрии, очень помогавшее Объединённым силам Юга Германии, согласилось с предложением поляков о включении в состав государства Баварии и Вюртемберга.

Правительства обеих земель, несмотря на недовольство части населения, предпочли дать согласие на этот шаг, позволивший сохранить людей, взявшихся за оружие, чтобы противостоять оккупантам. Ведь стоило бы полякам перебросить на юг войска, освободившиеся после боёв за Киль, как наша судьба ничем бы не отличалась от судьбы тех, кто оборонялся в Берлине и на подступах к «временной столице» Германии. Пусть даже оккупантам пришлось бы дорого заплатить за это.

Танковый батальон… Одно название для сформированного «на коленке» подразделения, укомплектованного, чем придётся: древние французские машины конца Великой войны и их итальянские аналоги фирмы «Фиат», едва ползающие бронеавтомобили, обшитые котельным железом гусеничные тракторы с установленными на них пулемётами или, в лучшем случае, швейцарскими автоматическими зенитными пушками «Эрликон». Но даже на этих эрзац-танках мы добивались успехов за счёт смелых манёвров и неожиданных ударов.

Пожалуй, именно этим — смелыми действиями, граничащими с авантюризмом — я привлёк к себе внимание итальянских «инструкторов» и «добровольцев», помогавших нам отбиваться от поляков. И мне предложили перебраться на Апеннинский полуостров, вступить в Королевскую армию и получить под командование батальон уже самых настоящих, а не самодельных танков. Намекалось даже на то, что в скором времени появится возможность поквитаться с французами и англичанами, без поддержки которых поляки ни за что не решились бы уничтожить Германию.

Места в австрийской армии мне не нашлось, и я долго не размышлял над предложением итальянцев. Тем более, они были за то, чтобы вместе с ними на службу Виктору-Эммануилу перешёл не только я, но и воины из моего батальона. А после встречи с дуче, на которой он приветствовал нас как героев, мне даже присвоили звание подполковника итальянской армии.

Танковый батальон, командиром которого меня назначили, оказался укомплектован не самоделками, которые патриоты Германии изготавливали из подручных материалов, а самыми настоящими боевыми машинами заводского изготовления. Пусть и не лучшей конструкции. Рота танкеток L.3/38, вооружённых 13,2-мм пулемётом «Бреда». Если не считать обновлённой ходовой части, то конструктивно хорошо мне известная по поставкам на Юг Германии в ходе войны с поляками. Машина слабо бронированная, но крупнокалиберный пулемёт позволяет бороться даже с лёгким танками Рено FT, очень широко распространёнными в мире, британскими «Виккерсами» и польскими 7ТП. Две роты средних M11/39. Это уже приличная машина, хоть и не без недостатков, главным из которых является расположение 37-мм пушки не во вращающейся башне, а в корпусе, что серьёзно ухудшает её боевые возможности.

Впрочем, итальянские конструкторы уже сами это поняли, анализируя не только наш опыт сражений с поляками, но и столкновения с туземцами в Африке. А особенно — боевые действия в ходе «конфликта в Сомалиленде» против британцев. Уже производится модернизированная версия данной боевой машины, получившая индекс M13/40, вращающуюся башню с более мощной, 47-мм пушкой, и более мощную броню, достигающую 42 мм. Не остались без внимания и наши опыты по вооружению «бронетракторов» скорострельными зенитками. Выпущена опытная партия лёгких двухместных танков L6/40 с тридцатимиллиметровой бронёй, вращающейся башней и 20-мм морским зенитным автоматом «Бреда». К сожалению, ни той, ни другой машин в моём батальон нет.

С началом конфликта в обоих Сомилилендах батальон перебросили вовсе не на итало-французскую границу, а в Ливию. Театр боевых действий для меня совершенно незнакомый, но на военной службе выбирать не приходится. Хотя Муссолини и надеялся на то, что англичане, очень уж «обхаживающие» его на предмет участия в агрессии против большевиков, «проглотят» захват их и французских колоний в Восточной Африке, но мероприятия по подготовке к боевым действиям против них и французов проводил. Именно для этого и наращивалась войсковая группировка близ границы с Тунисом, в которую включили и батальон, возглавляемый мной.