Психолог для дракона (СИ) - Винсент Юлианна - Страница 23

— Я ждал этого с того момента, как ты показывала на мне свое упражнение! – хрипло прошептал мне в ухо Горнел.

Я вспыхнула новой волной страсти, а через секунду этот несносный Рычун щелкнул пальцами над моим ухом, и мы перенеслись в его спальню.

“А я, вообще-то, своего согласия не давала!”– ехидно подумала я.

“А я его и не спрашивал”, — опускаясь цепочкой поцелуев к груди, с озорной улыбкой на лице, проговорил ректор в моей голове.

— Ты несносный! – задыхаясь от очередного вязкого поцелуя, прошептала я.

— Да-а-а, — промурчал Горнел.

Он уже расстегивал третью пуговицу на моем домашнем костюме и его горящий взгляд с вертикальными зрачками (ГОСПОДИ! КАК ЭТО СЕКСУАЛЬНО!) был прикован к моей груди. Соски, на которой стояли колом и жаждали прикосновений. Пойти в библиотеку без бюстгальтера, было лучшей моей мыслью. Всегда теперь так делать буду!

С верхней частью костюма было покончено. Ректор развернул меня, прижав спиной к своей горячей груди (я даже и не заметила, когда он успел снять рубашку) и моя грудь оказалась полностью во власти его горячих рук. Мужчина нежно сжимал ее, слегка играя с сосками, а его губы продолжали целовать меня в шею, иногда немного прикусывая кожу в самых чувствительных местах.

— Ты отвратительный! – снова задохнулась я в ощущениях.

— Максимально! – согласился мужчина, опуская свою руку с груди вниз по животу.

Мы стояли посреди спальни в пылком влечении, так и не добравшись до кровати. И это придавало еще большей остроты получаемым ощущениям.

— Мерзопакостный! – конец слова заглушил мой тихий стон.

— Эти ругательства так возбуждают, — игриво проговорил дракон мне в ухо, затем поднял руку и большим пальцем провел мне по нижней губе, — но еще больше возбуждают губы, которыми ты их говоришь.

Его вторая рука, что уже подобралась к опасной границе моих трусиков, в этот момент нагло ее нарушила. Я выгнулась навстречу ласкающей меня руке и не смогла, да и не хотела, сдержать стон.

Все это было словно в тумане. Меня целовали, ласкали, гладили, истязали наслаждением и чем дальше, тем больше мне хотелось, чтобы мой дракон овладел мной.

“Мой дракон”, — повторила я мысленно.

“Моя Ведьма!”– прорычали в моей голове.

Я не помню, как оказалась на кровати. Я помню губы, руки, самые желанные в мире прикосновения, которые томили меня в сладостной неге и находили на моем теле такие точки возбуждения, о которых я раньше даже и не подозревала. Да что уж там, после того, что я испытывала сейчас, мне вообще показалось, что раньше я была девственницей.

— Я хочу тебя внутри, — еле слышно прошептала я, когда сил выдерживать это наслаждение уже почти не осталось.

— А кто-то предлагал без прелюдий, — играя языком с моим соском, ехидно напомнил мне этот несносный Рычун.

— Дура была! – словно из забытья прошептала я, открывая глаза.

Горнел навис надо мной. Я видела его озорную ухмылку и немного затуманенный взгляд. Я ощущала его твердое желание сделать меня своей, но почему-то он медлил. Какое-то время он смотрел мне душу своими восхитительными глазами цвета морской волны, а потом тихо проговорил:

— Я хочу узнать имя женщины, что свела меня с ума!

— Что? – я на миг забыла обо всем и только сейчас поняла, что он догадался, что я не Франческа. (Вот, я тупица, конечно же!)

— Я хочу знать имя моей Ведьмы! – уже требовательно проговорил Дракон.

— Анастасия, — тихо прошептала я. – Настя.

Лицо ректора смягчилось, взгляд обратно стал туманным:

— Нас-тья! – повторил он. – Моя Нас-тья!

Резкий толчок заставил меня вдохнуть со стоном и выгнуться под горячим телом моего дракона. Пару секунд он дал мне возможность привыкнуть к себе и к своим размерам. А после меня накрыло страстной волной желания, которое смело остатки разума.

Первая разрядка пришла быстро. Я взорвалась мириадами звезд, телесной дрожи и сладких стонов. Во второй раз мы уже не особо торопились, давая возможность получше изучить друг друга. А после уснули, крепко держа друг друга в объятиях. И последней моей мыслью перед тем, как я погрузилась в сон, была:

“Ну, хоть сегодня я спокойно высплюсь, и ты не придешь ко мне во сне, потому что вот он ты, лежишь рядом!”

Каково же было мое удивление, когда я открыла глаза и обнаружила себя не в постели с драконом, а в Лесу Отчаяния, шагающей по тропинке вглубь.

Горнел

Я ещё не встречал таких женщин. Женщин, способных вывести из себя за секунду. Одним движением. Одним словом. Одним взглядом. Это была любовь с первой недовольно поднятой брови. Да на меня раньше и бровь то никто не поднимал. Я раньше не встречал истинных Ведьм.

И сейчас эта Ведьма была моей! Полностью. От корней, непослушно завивающихся, волос до кончиков пальцев, что с силой сжимали простынь на моей кровати в очередном сладострастном приступе.

Она была восхитительна в каждом своем удивленном вздохе, когда я языком находил новые чувственные точки на ее теле. В каждом стоне, что срывался с ее соблазнительных губ в моменты моего глубокого проникновения в нее. В каждом затуманенном взгляде карих глаз, что смотрели на меня из-под опущенных ресниц.

С каждым новым поцелуем, мой дракон вновь обретал желание жить, а на руке медленно проступала запутанная вязь татуировки истинности. А я все гадал, когда же она проявится и как будет выглядеть? Дед рассказывал, что чем крепче чувства между Ведьмой и Драконом, тем более витиеватой становилась татуировка. В детстве я очень любил изучать завитки на его татуировке истинности.

Когда случилось Кровавое Восстание и бабушки не стало, татуировка на плече деда стала постепенно тускнеть, а завитки распускаться. Дед до последнего надеялся, что бабушка найдет способ возродиться. В день, когда татуировка полностью исчезла, он из последних сил обратился в дракона и спикировал вниз с самой высокой скалы Леса Отчаяния.

С тех пор Ведьм не было в нашей семье. Отец женился на женщине, которая была магом-универсалом. Он любил ее спокойной, размеренной, партнерской любовью. Там не было буйства эмоций, взрыва чувств. Там не было истинности. Мама умерла во время родов, потому что ее магических сил хватило только на то, чтобы выносить ребенка-дракона. Можно считать, что она пожертвовала собой ради меня.

Когда я был маленьким, очень часто винил себя в том, что она умерла из-за меня. Сейчас же, будучи взрослым, рациональным драконом, я понимаю, что она прекрасно знала на что шла и это был ее осознанный выбор, но тогда я был уверен, что во всем виноват только я и наказывал себя за это одиночеством. Чтобы больше из-за меня никто не страдал. Именно тогда я научился отпугивать от себя людей рычанием, в обилии которого и обвинила меня моя Ведьма, как раз перед тем, как внутри меня случился эмоциональный взрыв, который я уже не смог сдерживать.

Все это пронеслось в моей голове в первые несколько минут, когда я проснулся рано утром. Протянул руку, чтобы обнять ту, что свела меня с ума, и не нашел ее рядом. Я резко открыл глаза и сел на постели. Прислушался к своим внутренним ощущениям, стало неспокойно. Дракон внутри меня тоже напрягся, а татуировку на руке стало неприятно покалывать. Судя по всему, пока я тут нежился в предрассветной дреме, моя Ведьма опять влипла в какие-то неприятности. Я кожей ощущал, что она в опасности. Правда, на тот момент, даже близко не понимал, насколько. Я встал, распахнул окно и, обернувшись в дракона, полетел ее спасать.

Настя

Я шла. Долго. Бесцельно. Почти, как утром во время скандинавской ходьбы. Только без палок в руках и без музыки в ушах. Последнее особенно расстраивало.Я только сейчас остро ощутила нехватку любимой музыки в этом мире. Всё было здесь прекрасно: магия есть, мужики — закачаешься, секс, какого вряд ли где ещё найдешь. Не сказать, что я была очень опытная. Но я была уверена, что мой дракон всем драконам дракон. А вот музыки нет. А она была бы очень кстати.