Ком-5 (СИ) - Войлошникова Ольга - Страница 32

— В прошлом году, говорят, какой-то казак полкурса не доучился — это не он?

— Стали бы его восстанавливать!

Забавно. Всё им не нравится, всё неймётся…

И это только малая часть того, что я услышал, пока шёл на «своё» место. Интересно, что, как и в прошлый раз, эта парта пустовала. Сел. Фуражку на край стола положил, из планшетки тетрадь достал да набор ручек. Тоже Симин подарок. Только собрался слушать лекцию, как в дверь заполошно влетел отчаянно-рыжий парень.

— Уф! Успел, слава Богу! Извините за опоздание, профессор, но эта гадина…

— Господин Дашков, мы с интересом выслушаем сагу о ваших похождениях и причину очередного опоздания как-нибудь в следующий раз. А сейчас — прошу присаживаться, урок начинается!

Рыжий поднялся до моей парты. Недоумённо уставился на меня и протянул:

— Это моё место!

— В аудитории полно свободных мест. И как вы видите, эта парта не подписана!

Рыжий возмущенно заозирался и только набрал воздуха, чтоб что-то сказать, как с трибуны его срезал голос профессора:

— Господин Дашков! Будьте так любезны опустить вашу княжескую задницу на любое свободное место. Вы сбиваете меня с мысли!

Этот самый Дашков сверкнул глазами и плюхнулся за парту позади меня.

— Тема сегодняшней лекции, записываем!..

Всегда мне нравилась живая манера профессора подавать материал. А теперь я смотрел на него не только как студент, но и как преподаватель, примечая для себя полезные лекторские ухватки.

От мыслей меня отвлек болезненный щелчок по шее. Я протянул руку и нащупал… жёванный комочек бумаги! Это у кого, ядрёна колупайка, детство в жопе играет?

Это тот рыжий, что сзади.

А чего не предупредил?

А зачем? Мы его после уроков показательно убьём — и всё. Больше никто к нам лезть не посмеет.

И что? Теперь терпеть до конца уроков?

Не-е. Ты обернись — я на него посмотрю.

Я усмехнулся про себя. Хорошая идея! Коротко повернул голову, глянул через плечо, и сияющий во все тридцать два зуба Дашков мгновенно перестал улыбаться.

Молодец.

Мы — самые…

Ага. Осталось дождаться перемены.

ПЕРЕМЕНА

Но поскандалить на перемене не получилось. Как только прозвенел звонок, и Евгений Борисович отпустил нас, рыжий мгновенно вскочил, забежал вперёд меня и церемонно поклонился.

— Искренне прошу простить моё глупое и неуместное поведение. Был неправ и готов понести наказание.

Я немного опешил. Ни хрена себе эффекты от одного взгляда!

— Ладно. На первый раз прощаю. Но право же — детство. Как-то несерьёзно, ей-Богу!

Рыжий облегчённо выдохнул.

— Как говаривал папенька, от буйства сил детство в жопе играет. Простите.

— Что, Мишенька, нашел себе дружка под стать?

Мимо нас проплыли две дивы. Одеты — дорого-богато, но… на фоне Дашки, люстры бриллиантовой, вообще не котировались бы. Так что, если они пытались произвести впечатление, то увы и ах — «ваши не пляшут».

— Элеонорочка, дорогая, — мой собеседник картинно прижал руки к груди, — я безмерно счастлив, что вы снизошли со своего Олимпа к нам, нижайшим, в грязь… но так можно и сапожки замарать. Так что вы идите, идите…

— Фи, грубиян!

Обе задрали носы ещё выше, хотя, казалось бы — куда уж. И потащились в коридор. За девицами тянулся хвост из воздыхателей.

Рыжий живо обернулся ко мне:

— Это ничего, что я вас к себе причислил, к этим «нижайшим»? А? Илья Алексеевич?

— Однако! Не припомню, чтоб был представлен…

Рыжий плюхнулся на парту напротив моей:

— Дашков Михаил Иванович. Э-э… князь.

— Коршунов Илья Алексеевич. Сотник Иркутского казачьего войска, — я усмехнулся, — не князь!

— Позвольте пожать вашу руку! — воскликнул Дашков.

— С удовольствием.

Он тут же вскочил и принялся энергично трясти мою руку. Так же быстро отпустил, снова живо сел напротив и оглянулся, словно выискивая — нет ли ещё чего-нибудь вокруг интересного. Вообще, Дашков производил впечатление человечка на пружинках. Или сплошь из пружинок. Есть у Афони в мастерской мастер-умелец, из всяких кусочков-остатков такие делает да на подставочках крепит. Только тронь — так и задрыгается игрушка, заколыхается, как будто бежит или прыгает.

— Удивили вы меня, Михаил Иванович. Я понимаю, я рылом не вышел. А на вас-то чего бочку катят?

— О-о, это полная трагических перипетий история, если желаете, я вам её на обеде расскажу.

— Хорошо, если вас устроят мои соседи по столу.

— А они должны меня как-то смущать? Или, допустим, пугать? Вы меня заинтриговали!

РАЗНОВЕКТОРНОЕ

Меж тем раздался звонок, и в аудиторию вновь стремительно вошёл профессор, который только что её покинул. Раздражённо шлёпнул папку с бумагами на кафедру и рявкнул:

— Вторая пара вновь будет теорией магии! Профессор Токмазова заболела! Заходим-заходим, барышни! Быстрее-е-е! Переставляем ноги, левой-правой! Дашков здесь? Отлич-ч-чно! Закрываем дверь! Тема сегодняшнего урока — внезапно! Магия и её разновидности. Пройдёмся по противоположностям. Кто мне ответит, какие пары противоположностей наиболее пригодны в использовании?

— Жизнь — смерть! — крикнули с задних парт.

— Хорошо-о! Стандартно немного, поскольку эту пару называют первым делом, но хорошо. Дальше?

— Земля — вода.

— А вот и не правильно. Противоположностью земли является воздух. Вернее, не противоположностью, но об этом позже! Дальше!

— Огонь — лёд.

— Отлично, на этом пока остановимся. Внимательно рассмотрим последнюю пару. — Профессор прошёлся перед доской и ткнул в аудиторию пальцем. — Главное отличие этой пары в чём?

— В воздействии на окружающий мир.

— М-х! До крайности неточное, дилетантское определение! Рассмотрим влияние огневика и морозника, или, как говорят наши недруги, фриз-мага и фаейр-мага на реальность. Итак.

Профессор повернулся к доске.

— Фундаментальным и единственным — я повторюсь: единственным! — отличием этой пары является разновекторность. В том и ином случае мы всего лишь движемся по чему-у-у?.. — он живо начертил линию, перечеркнув её отметкой «0» и поставив «+» и «–» по краям.

— По температурной шкале, — бодро ответили с первой парты.

— Верно! Там, где огненный маг аккумулирует ману, преобразуя её в энергию температуры в максимально доступной для себя точке… — профессор поставил на плюсовом направлении несколько условных чёрточек, — там же ледяной, снежный, или как угодно его назовём маг тратит собранную им ману как?.. — он обернулся к аудитории. — Ну же?

— На создание льда? — уже не так уверенно ответили с первой парты.

— Господа-господа! Этот примитивный вариант объяснения мы оставим для начальных классов гимназии! Ну же? Кто ещё?

Никаких теоретических объяснений я не знал. Но то, что профессор сказал про жар вполне совпадало с моими личными ощущениями. Значит, достаточно было осознать, что же происходит в момент формирования тех же ледяных стрел…

Я поднял руку.

— Прошу!

— Мы максимально отводим энергию из точки формирования заклинания. Рассеивая её по линии, обратной линии приложения импульса.

— Верно! — он аж пальцами прищёлкнул. — Создание максимально разреженной энергетической атмосферы автоматически, согласно всем известным нам природным свойствам, влечёт за собой резкое локальное снижение температуры.

Не всем понравилось моё замечание.

Они считают тебя выскочкой.

Да и похер мне. Слушай, это интересно!

— Минимальная коррекция формул помогает создавать так любимые боевыми магами артефакты различной формы — копья, шары, взвеси и так далее. Причём — заметьте! — вода здесь — не метод, а лишь подручное средство, благо воды обычно в воздухе предостаточно. А если её нет, маг может воспользоваться любым другим природным компонентом в качестве носителя. Желательно, достаточно пластичным. Во избежание дополнительных усилий.

Например, кровью.

Почему бы и нет?