Готика плоти (ЛП) - Ли Эдвард - Страница 12

- До скорой встречи, мистер Уэстмор, - сказала она, когда двери закрывались.

"Ого, уже лучше".

Теперь он столкнулся с другой дверью, которая, казалось, была сложной имитацией черного мрамора. На золотой табличке было написано "В. ХИЛДРЕТ", а над ней висел страннейший золотой молоток: овальная пластина, изображавшая угрюмое полуоформившееся лицо. Всего два глаза, ни рта, ни других черт. Глаза, казалось, оценивали его. Однако когда он поднял руку, чтобы постучать, дверь щелкнула и медленно распахнулась сама по себе.

Он вошел в вестибюль и никого там не обнаружил.

"Должно быть, какой-то электрозамок или что-то в этом роде..."

Вид вестибюля ошеломил его. Стены были сделаны из черного оргстекла? Пол был выложен блестящей черно-белой плиткой, а потолок представлял собой зеркало. На проволочных подставках стояли причудливые серебряные вазы, полные непропорционально больших и черных искусственных цветов.

"Тотальный арт-деко, - подумал Уэстмор. - Далеко от ее мужа".

- Пожалуйста, сюда, мистер Уэстмор.

До него донесся скромный голос. Из холла открывалась потрясающая гостиная, но ни на изогнутых диванах, ни на проволочных стульях никто не сидел. Насыщенные сине-фиолетовые обои доходили до закругленного потолка. На одной стене висела абстрактно-экспрессионистская картина, которую он помнил по урокам истории искусств в колледже: размазанное пастельными полосами лицо, лицо, которое выглядело обнадеживающим, подавленным и отвратительным одновременно. Картина называлась "Этюд женщины номер один" Виллема де Кунинга и не была похожа на гравюру.

"Если это оригинал, - понял он, - то это чертовы десять миллионов долларов, висящие на стене".

Сквозь необычно узкий дверной проем он увидел солнечный свет.

- Сюда. Обещаю, что не укушу.

Уэстмор вышел на закрытый балкон, освещенный тусклым солнечным светом; ему почти пришлось прикрыть глаза.

"Это странное место", - подумал он.

Балкон был вовсе не под открытым небом; вместо этого он был полностью закрыт прозрачными защитными кирпичами.

- Вы в пентхаусе, но вам не нужен вид на залив? - спросил он, не раздумывая.

Женщина, смотрящая на него снизу вверх, была очень красивой, выдержанной и зрелой. Далеко за сорок, но в хорошем, ухоженном состоянии. Вивика Хилдрет сидела в одном из знакомых стульев с серебряной проволокой, которые, казалось, парили в воздухе. Уэстмор ожидал кого-то более чопорного, но все было наоборот.

"Думаю, повседневная одежда для богатых".

Она сидела, скрестив ноги, одетая в черные кашемировые шорты, замысловатую темную шаль с узором Пейсли вокруг черной футболки с белыми печатными буквами, на которых было написано "РОТКО". Футболка была завязана узлом, обнажающим плоский и очень загорелый живот. Черные шлепанцы с бриллиантами - Господи! - на бретельках. Ногти на руках и ногах блестели лаком с вкраплениями сусального золота.

"Вот человек живет", - подумал Уэстмор.

- Я люблю солнце, мистер Уэстмор, - сказала она о прозрачных блоках безопасности, - но мне не нравится, когда меня видят.

- Увидят ли вас люди на сороковом этаже?

- Эти ужасные пляжные самолеты! С рекламными баннерами? Боже!

Это был забавный комментарий, но...

"Она серьезно?"

- Тогда как вы загорели? В салоне?

- У меня здесь солярий, - она посмотрела на свои ноги, затем на руки. - Он работает хорошо. И в любом случае, я надеюсь, что вам нравится мой дом. Большинство людей находят его освежающим.

"Это бельмо на глазу".

- Он разнообразен и уникален, - сказал он вместо этого.

Ее изящная рука велела ему сесть. Проволока покачнулась, когда он положил задницу на прозрачную пластиковую подушку стула, полную ярко окрашенных гусиных перьев.

- И спасибо, что пригласили меня сюда... и за деньги тоже спасибо.

- Итак, вам нужны деньги, - скорее сказала она, чем спросила. - Думаю, всем они нужны.

Ее голос был холодным, но нежным. Мягкие светлые волосы свисали прямо до ключиц. Она сидела изящно, ее лицо было спокойным, но миртово-зеленые глаза были напряженными. Все это придавало ей экзотический вид, а не возрастной; она была загадочной и поражала своей причудливостью. Уэстмор подумал о Лорен Хаттон или Жаклин Биссетт, одетых для готического клуба.

- Я не бедный, но...

- Но у вас на стене нет де Кунинга, - закончила она, улыбаясь.

Он усмехнулся.

- Нет, мэм, определенно нет.

- Я видела, как вы смотрели на это... - элегантный палец указал вверх, на зеркальный потолок в гостиной. - ...в отражении. Если вы любитель искусства, не стесняйтесь заглянуть в кабинет, прежде чем уйти. Там полно замечательных произведений искусства.

- Я сделаю это, - почти заикался он. Начало было странным. - Но ваш декор меня удивляет. То немногое, что я читал о вашем покойном муже, говорит мне, что он был большим поклонником архитектуры и дизайна в стиле готического возрождения. Однако это полная противоположность, насколько это можно понять.

- Так вы видели особняк Хилдрета?

- Нет, не видел. Я никогда даже не слышал об этом, пока не получил ваше письмо. Но я помню, что читал в газете что-то очень краткое об этом, когда... когда трагедия произошла несколько недель назад. На Проспект-Хилл. Насколько я помню, в статье не упоминался особняк по имени.

- Нет, и я им даже не заплатила.

Ее прямота успокоила его. Даже в наши дни у богатых были свои закулисные каналы, позволяющие скрывать детали семейных преступлений от всеобщего внимания.

Когда она повернулась, ее стул заскрипел. Она указала ему за спину. Но при этом ее поза еще больше подчеркивала ее телосложение, поворот талии, который плотнее притягивал футболку к груди. Уэстмор - с первого взгляда - был очарован ею. Скрещенные ноги, натянутые в промежности шорты, грудь, явно лишенная бюстгальтера, выделялась в головокружительном видении. Шлепанец за двадцать тысяч долларов висит на загорелой, идеально ухоженной ноге. Уэстмор почувствовал нелепое возбуждение. Даже тонкие линии ее наклоненной талии были привлекательны. Некоторые женщины среднего возраста хорошо носили одежду; эта носила ее как норковую шубу.

"Могу поспорить, что она заплатила больше за пластические операции, чем за де Кунинга".

Но она указывала ему за спину, поэтому ему пришлось отвести взгляд.

- Я бы предложила вам выпить, но мои люди говорят, что вы трезвенник.

Вот и полетела первая граната. Он никогда не лгал об этом.

- Я алкоголик, миссис Хилдрет. Всегда им буду. Но я не пил уже три года.

Она указывала на бар, стеклянную стойку на подставке из серебряной проволоки. Перед причудливыми искривленными бутылками стояли в ряд черные рюмки.

- Хотя мне нравятся эти рюмки.

Она встала, подошла настолько скромно, насколько это возможно в шлепанцах, и взяла одну из рюмок. Уэстмор продолжал украдкой поглядывать на ее телосложение, аккуратные линии плеч и спины, пышную грудь. Вся эта упругая, загорелая, сияющая кожа. Бабочки в его животе опустились к паху, а затем он огрызнулся:

"Какого черта со мной не так! Я жажду женщины на пятнадцать лет старше меня, которая к тому же является моей денежной перспективой! Посмотрите, сможете ли вы добиться бóльшего непрофессионализма?!"

Она тонко улыбнулась и вложила одну из рюмок в руку Уэстмору.

- Это оникс. И я рада, что вы бросили пить, я тоже. Лучше всего перенаправить деструктивные занятия на удовольствия... естественные.

"Ух ты, - это все, что он мог думать. - Да, ты права. Я не занимался этим уже год..."

Он наблюдал за ее икрами, за этим женственным изгибом, пока она возвращалась на свое место.

- Спасибо за рюмку. Она прекрасна.

- Мой муж был таким же. Он никогда не пил, никогда не употреблял наркотики. Секс был его опьянением.

"Ух ты", - снова подумал Уэстмор.