Коллежский секретарь. Мучительница и душегубица - Андриенко Владимир Александрович - Страница 43

– Сам знаю, Степан. Все стоит сызнова начинать. Токмо бумаги, что мы с тобой для сравнения заполнили остались по делу священника Кирилова. Я их при себе носил…

Глава 13

Государственный секрет

Февраль 1764 года.

1

Канцелярия Юстиц-коллегии в Москве.

1-го февраля, 1764 года.

Сенатский секретарь Иван Иванович Иванец-Московский прибыл в Москву и первым делом явился в присутствие. В кабинете в Соколова его появление встретили с радостью.

Степан стал его обнимать:

– Возвернулся, блудный сын!

– Здравствуй, Иван Иванович! – проговорил Цицианов и также обнял Иванцова и расцеловал его по русскому обычаю.

– Здравствуй, Степан Елисеевич! Здравствуй, князь Дмитрий! Всей душой к вам рвался.

– Да и мы тебя ждали! Нелегко тебе там было? Не сожрали тебя в Петербурге?

– Не сожрали! – произнес Иванцов. – Хотя хотели. Много некие персоны постарались в том.

– Привез ли добрые вести, Иван Иванович? – спросил Цицианов. – По твоему лицу вижу, что привез!

– Привез, князь. Хотя трудов мне это стоило немалых. Пришлось поволноваться и побегать по Петербургу. Наша-то Дарья Николаевна Салтыкова до столицы добралась и самому генерал-прокурору Глебову крупную взятку сунула. Уж через кого она сие провернула мне неведомо, но что она сие сделала – точно. В том головой поручусь.

– И что сам Глебов тебе стал мешать? – спросил Соколов.

– Еще как! Так гневался, что в порошок меня был готов стереть. Обещался Глебов на моей карьере крест поставить и матушке-государыне все дело так представить, что нас вами, а не Салтыкову в крепость нужно упрятать для спокойствия империи.

– И как ты вывернулся, Иван Иванович? Тебе с твоим чином 14-го класса против Глебова стоять? – сказал Цицианов. – Тут бы и я не совладал. А ты еще и недворянских кровей будешь.

– Помогли добрые люди, князь. И не поверите что было. Ей богу не поверите.

– Да говори уже Иван Иванович. Не томи душу!

–Удостоился я, чиновник 14-го класса, аудиенции у императрицы, и я пал в ноги Екатерине.

– Императрице?

– Государыне?

–Именно так. Она даже руку мне для поцелуя протянула. Все как мог ей обсказал, и она мне поверила. А вскоре узнал, что генерал-прокурора Глебова со службы согнали, и дело против него самого завели. Вместо него назначен генерал-прокурором князь Вяземский.

– Ты хочешь сказать, что генерал-прокурора Сената ты свалил? – глаза Цицианова были готовы вылезти из орбит.

– То не я сделал, но, видать, моя слезная жалоба была последней каплей в деле против него.

– Чудны дела твои господи. Ведь Глебов в чести был у Екатерины. То мне хорошо ведомо. Еще когда она великой княгиней была, то часто деньги у него занимала, чтобы карточные долги покрыть. Так и вилась подле него, ссуди мол денег. А тот, не будь дурак, всегда давал ей.

– Глебов взятки брал, князь. То многим было ведомо. А терпение государыни не безгранично. Да и врагов у него при дворе не мало. И моя жалоба к месту пришлась.

– Тоже мне удивил – взятки. Их почитай все при дворе при покойной государыне брали. Хотя Глебов мог и зарваться. Все хорошо, что хорошо кончается. Он нас не сожрал, так мы его сожрем.

– Но вы не знаете, господа, еще что я вам привез.

Иванцов достал из сумки большой конверт с гербовыми печатями и передал его в руки Соколову.

– Вот сие для тебя, Степан Елисеевич.

Соколов посмотрел на пакет и быстро взломал печати. Внутри были документы с указами дозволявшими арест помещицы Салтыковой и разрешение держать её за караулом до конца следствия. Также разрешалось провести в домах и имениях помещицы повальный обыск.

А во время повальных обысков крупные полицейские команды блокировали подозрительные объекты (иногда целые кварталы) и проводили аресты и допросы большого числа людей, что позволяло ловить хорошую рыбку в «мутной       водичке».

Эффект такого обыска трудно было недооценить. Соколов делал подобное не раз и всегда добывал нужные доказательства и даже накрывал целые банды.

– Императрица развязала нам руки, князь! – торжественно произнес Соколов. – Иван Иванович привез то, что нам было нужно. Ты давно про то мечтал.

– И что сие? – спросил Цицианов.

– Нам дано право держать Салтыкову за караулом и провести повальные обыски во всех её имениях!

– Дело! – вскричал князь. – Вот сие дело настоящее! Теперь вот где у нас Салтычиха будет со всеми своими защитниками. Такое дело раздуем, что Москва закачается! И пусть те, кто мешал нам, удавятся от злости! И ревизор пусть за локоть себя укусит!

– Сего господина приказано отозвать из Москвы. Такой приказ также отдан новым генерал-прокурором князем Вяземским. Но пытку Салтыковой императрица строго запретила, – сказал Иванцов.

– Обойдемся покуда и без пытки. Тем более, что сейчас к ним редко прибегают когда дело противу дворян ведется. Мы здесь, Иван Иванович, также много чего пережили. Верно, Степан Елисеевич? – князь весело посмотрел на Соколова.

– Я вот едва богу душу не отдал, дело то распутывая. Расскажу тебе про то при случае. А сейчас об деле стоит подумать. Так что спасибо тебе, коллежский регистратор Иванцов!

– Никак нет, господин коллежский секретарь. Отныне я сенатский секретарь Иванец-Московский.

Иванцов рассказал о своем повышении смене фамилии.

– Чудны дела твои господи! – сказал Цицианов. – Но ты сие заслужил, Иван Иванович. Сие начало для новой дворянской фамилии. Выслужишь дворянство для себя и своих будущих детей.

Иванец-Московский спросил Соколова:

– С чего начнем, Степан Елисеевич?

– Я отправляюсь с командой в дом Салтыковой для проведения ареста. И теперь нам никто на пути не станет. Указ из Петербурга. От нового генерал-прокурора. И повеление на то от самой государыни имеется!

2

Дом помещицы Салтыковой в Москве: арест.

Второго февраля 1764 года коллежский секретарь Степан Соколов в полном мундире при шпаге и с орденом в петлице в сопровождении солдатской команды прибыл в дом Дарьи Николаевны Салтыковой.

Помещица встретила его на пороге своего дома. На ней также было парадное одеяние, видневшееся из под шубы, накинутой на плечи, словно она собралась на бал. В руках Дарья Николаевна сжимала массивную трость с костяной рукояткой отделанной в золото.

– Здравствуйте, господин Соколов, – поприветствовала она коллежского секретаря. – Судя по вашему виду у вас плохие вести для меня? Ибо только они могли вас столь порадовать, не так?

– Здравствуйте, Дарья Николаевна. И напрасно вы так о цели моего приезда. Ваши беды меня совсем не радуют.

– А разе вы пришли не арестовать меня? – криво усмехнулась помещица.

– Но я не рад сему обстоятельству, а лишь выполняю свой долг. У меня имеется предписание о взятии вас под стражу, госпожа Салтыкова. А также у меня имеется разрешение из Петербурга о проведении во всех ваших домах и во всех имениях повального обыска. Указ именной и исходит он от самой императрицы.

– И куда вы отвезете меня, Степан Елисеевич?

– Я бы не хотел отрывать вас от дома и удовлетворился простым домашним арестом, но мне приказано содержать вас в казенном доме и потому я препровожу вас в канцелярию Сыскных дел. Вам там будут выделены помещения. И там вы будете пребывать до окончания следствия.

– Могу я взять с собой служанку? – спросила Салтыкова.

– Как вам будет угодно. Одна служанка постоянно может находиться при вас, и такоже вы можете получать обеды от вашего личного повара или заказывать их в любом трактире или ресторации по вашему выбору.

– Вы весьма любезны, господин Соколов. Я могу собраться? Могу сменить платье на более подходящее для тюрьмы?

– Как пожелаете, Дарья Николаевна.

Через час карета в сопровождении конной охраны выехала из ворот дома на Сретенке. В карете были Соколов и Салтыкова. Двое солдат ехали на запятках.