Коллежский секретарь. Мучительница и душегубица - Андриенко Владимир Александрович - Страница 24

– Дак ты у Михайловского спроси, Степан. Он тебе, конечно, ничего не скажет, но у тебя будет его отказ. И его ты присоединишь к доносу. А вот это уже будет кое-что. А после допроса сержанта в Петербурге это «кое-что» станет крепкой нитью. Кого думаешь послать для разговора? Цицанова?

– С ним не все чисто, Ларион Данилыч. Вот послушай…

Соколов поведал Гусеву о том, что узнал про Цицановское приключение.

– Что скажешь на это? Слыхал ли про такое ранее?

– Я и не про такое слыхал, Степан. Долго в разбойном ведомстве служу. А наши дворяне на многое способны. И твой Цицианов может быть не исключение. Он знает атамана разбойников. И это уже стоит проверить.

– Как скоро?

– Экий ты быстрый. Скоро такое дала не делаются. Но и тебя я понимаю. Хочешь быть уверенным в том кто рядом с тобой. И это правильно. Но в деле Салтыковой Цицианов чист. Дарья Николаевна с разбойниками не знается. У неё свои холопья почище разбойников. Так что, если он в чем и замешан, то свое дознание ты можешь ему смело доверить.

– Но Тютчев меня предупредил особо. Ты понимаешь, Ларион Данилыч? Зачем ему это надобно?

– Все проверки требует, Степан. Ты пока молчи о том, что знаешь про Цицианова и разбойников. А я своих людишек пошлю все проверить. И об атамане том все доподлинно разузнаю. А ты действуй, как ранее действовал.

– Советуешь копать под Михайловского?

–Та ниточка вас может привести к Хвощинскому и Молчанову. Прижать им хвосты у вас не получится, но напугать их сможете, и они хоть мешать перестанут. А это в сем деле уже много…

Глава 9

В Петербурге.

Коллежский регистратор Иван Иванцов.

Август 1763 года.

1

Сыскной приказ: допрос.

Князь Цицианов и коллежский регистратор Иванцов проводили допрос арестованного полицией Трофима Степанова.

Обвинялся крепостной Трофим Степанов в убийстве крепостного Лукьяна Михеева, который проходил свидетелем по убийству дворовых женщин помещицы Салтыковой. Сам же Трофим был свидетелем убийства крепостных девок Аксиньи Григорьевой и Ирины Алексеевой.

– Я надворный советник князь Цицианов. Стану вести допрос. А коллежский регистратор Иванцов станет твои слова записывать. Понял ли?

–Понял, барин.

– Отвечать на мои вопросы надлежит честно, и все как было рассказать без утайки.

– Понял, ваше благородие.

– И за что же ты истопника порешил, Трофим? – спросил Цицианов.

– Дак, зело осерчал на него. Да и по пьяному делу опять же. Бес попутал, барин.

– Бес? А с чего же ты осерчал на него? Повод какой был?

– Дак, мне сказали, что он собака, донос на меня состряпал. Мол я барыне нашей напакостил. А я рази виновен в чем? Меня допрашивали, и пыткой грозили. Чего я мог-то?

– А кто тебе сказал, Трофим, что Лукьян Михеев на тебя барыне донос сделал?

– Чего?

Цицианов повторил вопрос:

– Кто тебе сказал, что Лукьян Михеев на тебя донёс?

–Барин сказал.

–Какой барин?

–Дак господин Михайловский, что к барыне нашей ходит. Вызвал меня и начал стыдить. Чего это ты Трофим жаловаться на Дарью Николаевну удумал? Я ему аспиду, говорю, что я того и в мыслях не имел. А он мне и говорит, что Лукьян это сказал барыне, а он лично сие слышал. Во как!

–И что ты сделал? – спросил князь.

–А чего сделал? Пошел и водки выпил с горя.

–Много?

–Чего много?

– Выпил, спрашиваю, много?

–Дак четверть и выпил. И тут как на грех Лукьянку и повстречал. Слово за слово и драка меж нами учалась. Я его и пришиб. Бес попутал. Ежели б не пьяный я был, то может и не пришиб бы.

– А кто тебе наливал, Трофим? – спросил князь.

– А чего мне наливать-то, ваше благородие? Чай не барин и не безрукий. Сам из штофа наливал.

– Я не о том спрашиваю, Трофим. Где ты взял деньги на выпивку?

– Барин и дал. Господин Михайловский рупь пожаловал.

– Пожаловал? Это за жалобу на барыню свою?

– Дак я все объяснил господину Михайловскому, и он поверил мне.

Цицианов посмотрел на Иванцова:

– Все записал?

– Так точно.

– Снова Михайловский. Вишь, как всё у него получилось?

– Ловок! Ох, и ловок, сей Михайловский, князь. А может ловки те, кто стоит за ним…

2

В канцелярии Юстиц-коллегии в Москве.

Соколов понял, что нужно послать кого-то в Петербург, но не мог решить кого. Цицианову ехать не с руки. Недавно вернулся оттуда, и приняли его там не особенно ласково. Да и закавыка с ним получилась. Иванцов же молод и чин его совсем невелик. Все ли обладит как нужно? Или самому отправляться в дорогу?

Нет. Он сам ехать не может. Здесь должна завариться крутая каша. Дело Тютчева только ему москвичу было под силу, и бросить его на кого-либо он не мог.

В принципе разговор с сержантом гвардии не столь сложное дело. И Иван Иванович с ним справится. Да и родственники у него в Петербурге есть. Брат папаши его в купцах состоит при гостиной сотне. Поможет в случае чего.

Итак, что у него имеется? Подготовка убийства капитана Тютчева. И подметное письмо тому подтверждение. Сержант Федор Ларионов – это вторая козырная карта. Если он даст показания, то можно пустить ниточку к Михайловскому. А от него к Салтыковой. А от них к Хвощинскому и другим московским высоким чиновникам.

А если дело получится, то на таком основании можно смело требовать у Петербурга отстранить Салтыкову от управления имениями. Тогда из столицы прибудет чиновник, назначенный опекуном имущества. И Дарья Николаевна потеряет власть над холопами и, может быть, они станут говорить! Это реальный шанс раскрутить дело по-полной. И упускать его не стоит.

Но Соколова волновал покойный Мишка и иная ниточка следствия. А если именно она правильная? Ежели тот таинственный и влиятельный незнакомец, что помогает ему в следствии, преследует иные цели, нежели торжество справедливости?

В здании юстиц-коллегии, в кабинете, Соколова уже ждали Цицианов и Иванцов.

– Вы уже здесь? Отлично! – произнес Степан с порога. – Какие новости?

– Лукьян Михеев был убит Трофимом Степановым, – ответил Цицианов. – Причина – пьяная драка.

– Драка? А с чего это им вдруг приспичило драться? Ранее они дрались? Были ли стычки между ними? Были ли склонны Михеев и Степанов к пьянству?

– Нет, Степан Елисеевич. Ранее такого меж ними не было. Но в сем деле есть след надворного советника Михайловского.

– В деле по драке холопов? Михайловский?

– Сие, по его наущению Трофим напал на Лукьяна. Нами это выяснено. Михайловский указал Трофиму, что Лукьян жаловался на него барыне. Мол, тот злоумышлял противу неё и в полиции жаловался. А Трофим стал убеждать Михайловского в том, что он человек для барыни своей верный. Михайловский сделал вид, что ему поверил и даже ему рубль на водку пожаловал. Трофим напился как свинья и пьяной драке Лукьяна убил.

– И сие было не случайностью? – спросил Соколов.

– Нет, Степан Елисеевич. Но доказать мы ничего не сможем. Получается, что сие дело отношения к нашему следствию по помещице Салтыковой не имеет.

– Да как не имеет?! Трофим Степанов наш свидетель по убийствам Аксиньи Григорьевой и Ирины Алексеевой.

– Но как сие доказать, Степан Елисеевич? Что мы могли кроме как снять допрос с Трофима? Забрать его от Сыскной канцелярии?

– Стоило сие сделать! Но вам бы сие не удалось. Надворный советник Вельяминов-Зернов прибыл с указом не только от прокурора Хвощинского, но от самого генерал-губернатора! И с ним конвой из Тайной экспедиции. А сам знаешь, спорить с экспедицией опасно. Да и он все-таки убийца. Снова опередили! На ход вперед работают. Вот нам бы так научиться, князь Дмитрий Владимирович! Михеев замолчал на веки, а Степанова завтра-послезавтра упокоят. В этом можете не сомневаться, господа. Они там церемониться не станут. И выходит, что у нас снова ничего нет. Только накопали, и вот тебе.