Коллежский секретарь. Мучительница и душегубица - Андриенко Владимир Александрович - Страница 14

– Убивать никто прав не имеет без суда. А тем более убивать и человеков мучить себе на утеху.

– Правду желаешь сыскать?

– Желаю. Не все у нас по кривде делается. Не все, – решительно заявил Соколов.

– Эх, Степан. Жаль мне тебя. Хороший ты человек. И не вьюнош уже, а все витаешь в облаках. Неужто, жизни нашей не понял до сих пор? Ты вот сколь годков прожил, а знаешь ли где правда кривду одолела?

– Да ты, Ларион Данилыч, дело говори. Что за подход к Хвощинскому есть?

–Холопишек, что померли в салтыковких имениях ворошить – дело гиблое. А вод дело Тютчева капитана помнишь ли?

– Еще бы не помнить. Я уже и визитацию сделал к нему.

– Так вот. Мне известно, что Хвощинский его жалобе ходу не дал. А жалоба капитана Тютчева это не жалоба холопа. И здесь вина Салтыковой бесспорна. Она из ревности хотела капитана порешить. А он тогда по службе ехал. И дело можно как угодно повернуть.

– Но Тютчев не станет сотрудничать со следствием.

– Станет! Только ключик к нему нужно подобрать. Он весьма честолюбив. А дело это по повелению государыни ведется. Так?

– Так.

– Вот соблазняй его именем государыни…

2

В архиве сыскной канцелярии.

Цицианов отвез Иванцова к врачу и тот, осмотрев рану, признал её лёгкой, но посоветовал полежать пару дней. И князь завез Ивана Ивановича к нему на квартиру, где передал его в руки заботливой служанки.

Она была уже немолода и к Иванцову относилась как к сыну, ибо знала его с малолетства. Её к коллежскому секретарю приставил сам купец первой гильдии Иванцов-старший.

– Чуть дитя жизни не лишили! – запричитала она.

– Сергеевна! – строго сказал Иванцов. – Я не дитя, но офицер. Не позорь меня пред князем.

Цицианов усмехнулся:

– Я оставляю вас, Иван Иванович, в надежных руках.

– Про то не беспокойся, барин, – сказала Сергеевна.

– Желаю здравствовать, Иван Иванович.

– Благодарю, ваше сиятельство. Я скоро вернусь к исполнению обязанностей…

***

Князь отправился изучать жалобы, что поступали за последнее время на Салтыкову. Ибо отчет Иванцова был весьма поверхностным. Сразу было видно, что молодой человек не любил с бумагами работать. Его кипучая натура жаждала действий иного рода. Но Цицианов хорошо понимал значение именно бумажной работы.

В архиве сыскной канцелярии его приняли, но сказали, что с документами по салтыковскому делу уже работает надводный советник Лев Григорьевич Вельяминов-Зернов.

Цицианов был удивлен.

– Я князь Цицианов, надворный советник¹⁶, и чиновник сенатского комитета из Петербурга. Приставлен к расследованию дела…

– Знаю, знаю, князь. Я также надворный советник Лев Вельяминов-Зернов. И работаю здесь по приказу начальника полицмейстерской канцелярии действительного статского советника Молчанова.

– Но сим делом занимается коллежский секретарь из канцелярии юстиц-коллегии Соколов. Такоже я веду следствие со стороны Сената. И все следственные действия поручены нам.

– В ведении ведомства полицмейстера состоят все уголовные дела, князь. Или вы против того чтобы господин Молчанов выполнял свои прямые обязанности по обеспечению порядка?

– А при чем здесь порядок? Я говорю о деле помещицы Дарьи Салтыковой.

– А это дело особо касается полицмейстерской канцелярии. Ибо мы освободили почтенную Дарью Николаевну от домашнего ареста и всяких прочих докук.

– Но что вы здесь делаете?

– Мною изъяты из архива некоторые дела по приказанию действительного статского советника¹⁷ Молчанова! Что-то имеете возразить, князь? Так обращайтесь к самому начальнику канцелярии полицмейстера.

– И вы уже изъяли сии дела?

– Это до вас не касаемо, князь. Я не могу отчитываться перед вами, и не обязан этого делать. Ежели хотите узнать о том, что мне поручено, обратитесь к своему начальству и пусть они обратятся к господину Молчанову, и тот все вам пояснит, ежели будет такой приказ. А пока у вас его нет. За сим, прощайте, князь. Ибо мне здесь делать более нечего.

– Мешаешь исполнению приказа государыни? – вскипел Цицианов. – Хула на бога! Хула на государыню!

– Успокойтесь, князь! Не стоит кричать. Здесь нижние чины.

– Да я…

– Вы как дворянин должны вести себя пристойно. И вы, и я на государственной службе. Прошу вас меня пропустить.

– Но вы и ваш начальник мешаете нам работать. А если мы работаем по воле императрицы, значит, вы мешаете исполнять волю императрицы.

– Вы, князь, меня напрасно берете на испуг. Я тоже столбовой дворянин и всегда готов ответить за свои слова и за свои действия. Да и ваш Иванцов уже работал с этими бумагами, как мне доложили. И не говорите, что вам не дали посмотреть бумаги.

После этого Вельяминов-Зернов забрал свои бумаги и откланялся. Цицианов уступил ему дорогу…

Глава 6

Поиски нити.

Февраль 1763 года

1

В дороге: князь Цицианов.

Февраль 1763 года.

Князь Дмитрий Цицианов возвращался из Петербурга с тяжелым сердцем. Те свидетельства, что он привез в столицу, начальством одобрены не были. Составленный им отчет по смертям трех жен крестьянина Ермолая Ильина был признан неудовлетворительным. Генерал-прокурор Глебов устроил ему разнос и потребовал добыть настоящие доказательства.

– Вам, сударь, надлежит дело расследовать, а не бока отлеживать в Москве. То, что вы изволили привезти, никуда не годится. Я подобный отчет следствия насмешкой над правосудием почитаю.

– Но ваше высокопревосходительство, у нас…, – попробовал оправдаться князь.

Но Глебов не стал его слушать и грубо прервал:

– И слушать более ничего не желаю. Делом надобно заниматься. Идите, сударь!

Его друг барон Корф прямо сказал ему накануне отъезда:

– Если так и далее дело пойдет, то твоей карьере это не поспособствует, князь. Хочешь, я договорюсь о том, чтобы тебя с этого дела сняли?

– Нет, – сразу ответил отказом Цицианов.

– Князь Дмитрий, ты играешь с огнем. Императрица вашим расследованием крайне недовольна. Генерал-прокурор был давеча с докладом у Екатерины Алексеевны, и она спрашивала о том, что в Москве вами сделано. И тебе повезло, что ты с Глебовым во второй раз не встретился. Но тебя хотел видеть, но я сказал, что ты уже отбыл на Москву. А то бы ты от него и не такое услышал.

– Странно. В первый раз он и слушать не стал моих объяснений. А потом вдруг ему поговорить со мной захотелось. Черт знает что такое. Но нам же в Москве палки вставляют в колеса, барон. Ты хоть понимаешь, что нам на каждом шагу мешают?

– А ты что же думал, князь? Это Россия. Мне немцу здесь вообще многое непонятно. Да и ты не русский, князь. Твои родовые корни в Грузии. Понимаешь ли ты русских сам?

– Наш род давно в Росси живет и я уже русский, барон. Мне близок именно этот народ.

– И все же я тебе советую дело это бросить и в Москву не возвращаться. И здесь дел много. Присоединяйся ко мне. Я распутываю одну занятную историю. Ограбление князей Мещерских. И знаешь, куда меня ниточка привела? К одной мещанской семейке.

– Барон, я не брошу Соколова одного в этом деле. Ему и так тяжело. Они же там сожрут его с потрохами.

– Да что тебе этот Соколов, князь? Кто он такой? Кто его в Петербурге знает? Не могу тебя понять, князь. Мы с тобой имеем страсть к сыскному делу, Дмитрий. Ни ты не я не постеснялись пойти по это стезе. Так чего же тебе сейчас карьеру ломать? Ну, попытался раскрутить громкое дело. Не получилось! Бывает…

– Оставь, барон, не смысла меня уговаривать. Лучше скажи, можно что-нибудь сделать, чтобы повлиять на арест имущества Салтыковой?

– Хочешь отстранения её от управления имением? Так я тебя понимаю?

– Так. Ведь сама императрица заинтересована в скорейшем разрешении этого дела.

– Дмитрий, императрица наша чужая в этой стране, как и мы с тобой. Она держится на троне благодаря тому, что она мать цесаревича Павла, хоть и называется самодержавной. Это тебе не Елизавета – родная дочь Петра Великого. За ту стояла кровь Петра Великого.