Выбери любимый жанр

Восхождение (СИ) - Тыналин Алим - Страница 54


Изменить размер шрифта:

54

К обсуждению неожиданно присоединился пожилой башкир-проводник Тимербулат, которого мы наняли в Туймазах:

— У моего деда получалось искать воду с веткой. Говорил, не каждому дано. Только тем, у кого сердце чистое и душа с природой говорит.

Это непреднамеренное подтверждение от местного жителя придало моим действиям дополнительную достоверность.

После определения перспективной точки мы приступили к обычным геологическим исследованиям. Взяли пробы почвы, провели замеры магнитных аномалий, изучили обнажения пород. Все это служило научным обоснованием для бурения и маскировало мое «сверхъестественное» знание.

Вечером в лагере состоялось совещание, на котором явно ощущалось разделение на два лагеря. Большинство членов экспедиции, воодушевленные успехом в Ишимбае, полностью доверяли моим методам.

Но образовалась и оппозиция во главе с геологом Завьяловым, молодым выпускником Ленинградского горного института, приверженцем строго научного подхода.

— Товарищи, — выступил Завьялов, поправляя очки в тонкой оправе, — я ни в коем случае не подвергаю сомнению авторитет товарища Краснова. Но научный метод требует объективных доказательств и проверяемых гипотез. Лозоходство — это средневековая практика, не имеющая научного обоснования.

— А результат в Ишимбае? — возразил Архангельский. — Первый же указанный Леонидом Ивановичем участок дал промышленный приток нефти!

— Статистически недостаточная выборка, — парировал Завьялов. — Один успешный случай может быть простым совпадением. Предлагаю в Туймазах пробурить контрольную скважину в месте, определенном традиционными геологическими методами, для сравнения результатов.

Предложение выглядело разумным, но могло отнять драгоценное время и ресурсы. Я решил применить управленческий прием:

— Ваше стремление к научной строгости похвально, товарищ Завьялов. Но у нас ограниченные ресурсы и время. Предлагаю компромисс. Бурим основную скважину в указанной мной точке, но вы определяете место для дополнительной, разведочной скважины небольшой глубины. Если обе дадут положительный результат, значит, месторождение действительно обширное, как я и предполагаю.

Такое решение удовлетворило всех. Завьялов получил возможность проявить свои научные способности, а экспедиция — дополнительные данные о структуре месторождения.

К работе приступили немедленно. На этот раз в нашем распоряжении находился новейший турбобур, уже успешно опробованный на промыслах Азнефти. Это изобретение, которое в моей прежней реальности появилось примерно в это же время, позволяло значительно ускорить процесс бурения.

— Уникальная технология, — объяснял я Архангельскому, наблюдая за монтажом оборудования. — Принцип совершенно иной, чем у традиционного роторного бурения. Двигатель находится непосредственно над долотом, в скважине, и приводится в движение потоком промывочной жидкости. Скорость проходки увеличивается в три-четыре раза.

— Гениальное решение, — восхищенно произнес молодой геолог. — И тоже ваша разработка?

— Что вы, что вы, разве я специалист? — скромно ответил я. — Концепцию и техническую реализацию выдвинули и осуществили замечательные инженеры Азнефти.

Бурение началось на следующий день и продвигалось с впечатляющей скоростью. Наша буровая бригада работала в три смены, круглосуточно, а я практически не покидал площадку, наблюдая за процессом и консультируя специалистов.

На четвертый день бурения, когда скважина достигла глубины около пятисот метров, появились первые признаки нефти. Выбуренная порода содержала явные следы углеводородов.

— Нефтепроявление! — радостно сообщил буровой мастер Загорский. — Причем интенсивнее, чем в Ишимбае на той же глубине!

Это известие моментально разнеслось по лагерю. У буровой собрались практически все члены экспедиции, даже повара и водители. Архангельский, разглядывая образцы керна через лупу, возбужденно объяснял:

— Видите пористую структуру известняка? Идеальная порода-коллектор для нефти. А темные включения это уже сама нефть, пропитавшая породу.

— Думаю, главный нефтеносный пласт еще глубже, — заметил я. — Нужно продолжать бурение.

Завьялов, до сих пор хранивший скептическое молчание, подошел ближе и тоже изучил образцы:

— Признаю, нефтепроявления значительные. Но о промышленном значении говорить пока рано.

— Разумеется, — согласился я. — Окончательные выводы сделаем после завершения бурения.

Тем временем контрольная скважина Завьялова, заложенная в полукилометре от основной, тоже показала наличие нефтепроявлений, хотя и менее интенсивных. Это подтверждало мой тезис о существовании обширного месторождения.

На седьмой день бурения произошло событие, ставшее кульминацией всей экспедиции. Основная скважина достигла глубины тысяча восемьдесят метров и вошла в мощный нефтеносный пласт. Давление начало стремительно расти.

— Внимание! Возможен выброс! — скомандовал Дементьев. — Приготовить превентор!

Опытные буровики действовали четко и слаженно, но природа оказалась сильнее человеческих предосторожностей. С оглушительным ревом из скважины вырвался колоссальный нефтяной фонтан, взметнувшийся, по оценкам очевидцев, на высоту до пятидесяти метров. Черная маслянистая жидкость, сверкающая на солнце, с шумом обрушивалась на землю, заливая буровую площадку и окрестности.

— Всем отойти на безопасное расстояние! — кричал Дементьев. — Опасность возгорания!

Несмотря на риск, буровая бригада мужественно боролась со стихией, стремясь установить противовыбросовое оборудование. Я наблюдал за происходящим с холма неподалеку, куда поднялся вместе с Архангельским и Завьяловым.

— Какая мощь! — восхищенно произнес Архангельский. — По дебиту не меньше трехсот-четырехсот тонн в сутки!

Даже скептически настроенный Завьялов не скрывал восхищения:

— Потрясающе… Это открытие меняет всю картину нефтяной геологии региона. Вы были правы, Леонид Иванович.

Спустя почти два часа героических усилий буровой бригаде удалось установить превентор и взять фонтан под контроль. Нефть теперь направлялась по отводной трубе в наспех сооруженный земляной амбар.

Сразу же были взяты пробы для анализа качества нефти. Полевая лаборатория под руководством инженера-химика Светлорусова работала всю ночь, определяя основные параметры нового сырья.

К утру результаты анализа вызвали новую волну энтузиазма.

— Невероятно! — докладывал Светлорусов, показывая записи в лабораторном журнале. — Легкая нефть с минимальным содержанием серы, высоким выходом светлых фракций. По качеству превосходит даже бакинскую!

В течение следующих дней мы занимались обустройством скважины, проводили дополнительные исследования и приступили к предварительной оценке запасов месторождения. Расчеты, представленные Архангельским, поражали воображение:

— По нашим оценкам, запасы Туймазинского месторождения составляют не менее девятисот миллионов тонн, возможно, до миллиарда, — объявил он на общем собрании экспедиции. — Это крупнейшее из известных месторождений в СССР на данный момент.

По лагерю прокатилась волна аплодисментов. Второе крупное открытие подтвердило мою теорию о «нефтяном созвездии» Урало-Поволжья.

После совещания Завьялов попросил меня о личной беседе. Мы отошли к берегу реки, где можно было говорить без свидетелей.

— Леонид Иванович, — начал он, напряженно глядя мне в глаза, — я должен признать ваш успех. Но меня не оставляет ощущение, что лозоходство лишь прикрытие. Ваши прогнозы слишком точны для интуиции или народного метода. Вы словно знаете заранее, где находится нефть.

Я ожидал подобных подозрений. Завьялов оказался наблюдательнее других.

— Андрей Петрович, — ответил я спокойно, — наука многогранна. То, что мы называем лозоходством, лишь внешний, упрощенный образ сложного комплексного анализа. Я изучаю тектонические структуры, геомагнитные аномалии, состав поверхностных вод, растительность, рельеф. Все эти факторы, вместе взятые, и позволяют делать точные прогнозы.

54
Перейти на страницу:
Мир литературы