Восхождение (СИ) - Тыналин Алим - Страница 49

— Сегодня в шестнадцать часов, — Белозубов взглянул на часы. — Все готово, ждем только вашего распоряжения как директора-распорядителя «Союзнефти».

В этот момент к нам подлетел Вороножский, размахивая какими-то листками:

— Готово! Николаус подтверждает, астрохимический прогноз благоприятный! — Он сунул мне под нос графики с непонятными значками. — Видите? Соединение Юпитера с Сатурном! Идеальное время для активации полимерных цепей!

— Борис Ильич имеет в виду, что последние лабораторные испытания показали оптимальные результаты, — пояснил я для улыбающегося Белозубова, уже привыкшего к особому стилю гениального химика. — Все готово к промышленному запуску.

К шестнадцати часам возле пульта управления новой установкой собрались все ключевые участники проекта: руководство комбината, ведущие инженеры, представители «Союзнефти» и даже делегация от Наркомата путей сообщения во главе с Пестовским. Атмосфера напоминала запуск космического корабля, хотя речь шла «всего лишь» о производстве дорожного битума.

Центральное место у главного пульта занимал Прокофий Кузьмич. Тот самый пожилой рабочий, которого я заметил при первом посещении завода.

Теперь он выглядел иначе. Вместо поношенной спецовки чистая рабочая куртка с нашивкой «Старший мастер», вместо потухшего взгляда живой интерес в глазах.

— Начинаем процедуру запуска, — объявил Белозубов. — Прокофий Кузьмич, вам честь провести первый пуск новой установки.

Старый мастер кивнул и положил руки на рычаги управления. Его пальцы, покрытые мозолями от многолетней работы, двигались с удивительной точностью и уверенностью, словно музыкант, играющий на хорошо знакомом инструменте.

— Включаю подачу сырья, — негромко произнес он.

Система ожила. Загудели насосы, подающие гудрон в реакторы. Замигали индикаторы на приборных панелях. Через смотровые окна виднелось, как в реакторах начинается перемешивание темной вязкой массы.

— Температура сто восемьдесят градусов, — доложил один из инженеров.

— Начинаю подачу воздуха для окисления, — продолжал Кузьмич, плавно поворачивая следующий рычаг.

Компрессоры загудели сильнее, нагнетая воздух в нижнюю часть реакторов. Через смотровые окна было видно, как в массе гудрона образуются пузырьки, усиливая эффект перемешивания.

— Процесс окисления начался, — доложил инженер. — Параметры в норме.

Следующий этап самый ответственный. Введение полимерных модификаторов, разработанных Вороножским.

Разумеетчя, с моей аккуратной подсказки. Эксцентричный химик лично контролировал этот процесс, периодически сверяясь со своим астролябическим инструментом и что-то бормоча.

— Подача модификатора, — скомандовал Кузьмич.

Насосы подали в реакторы светло-желтую жидкость, концентрированный раствор полимера, придающий битуму уникальные свойства. Вороножский впился взглядом в смотровое окно, словно пытался разглядеть молекулярные изменения, происходящие в реакторе.

— Великолепно! — воскликнул он через несколько минут. — Реакция идет точно по расчетному сценарию! Николаус торжествует!

Процесс занял около двух часов. Все это время операторы внимательно следили за показаниями приборов, инженеры контролировали каждый параметр, а Прокофий Кузьмич с помощью небольших корректировок поддерживал оптимальный режим.

Наконец, наступил момент истины. Получение первой промышленной партии модифицированного битума.

— Открываю выпускной клапан, — объявил Кузьмич, поворачивая последний рычаг.

Из отводной трубы в специальную емкость для образцов полилась густая черная жидкость с характерным глянцевым блеском. Вороножский мгновенно оказался рядом с емкостью, вооружившись пробоотборником.

— Нужно немедленно проверить свойства! — возбужденно заявил он. — Температура размягчения, пенетрация, растяжимость, все параметры должны соответствовать космической гармонии!

Лаборанты тут же взяли несколько проб для анализа, а Величковский, наблюдавший за процессом с академическим спокойствием, достал из кармана пиджака маленькую серебряную ложечку на длинной ручке и осторожно зачерпнул немного горячей массы.

— Консистенция идеальная, — произнес он, растягивая каплю битума между пальцами. — Тягучий, эластичный. Думаю, все основные параметры будут в норме.

Через полчаса лаборанты вернулись с результатами экспресс-анализа. Их лица сияли:

— Все показатели превосходят нормативные требования! Температура размягчения на пятнадцать градусов выше обычного битума, растяжимость увеличена вдвое, водостойкость практически абсолютная!

По цеху пронеслись аплодисменты. Рабочие и инженеры поздравляли друг друга с успехом. Белозубов с трудом сдерживал эмоции:

— Товарищ Краснов, мы сделали это! Первая промышленная партия модифицированного битума получена!

Пестовский, внимательно следивший за всем процессом, подошел к емкости с продуктом и осторожно коснулся поверхности битума:

— Впечатляюще, — признал он. — Если эксплуатационные характеристики соответствуют лабораторным, это настоящая революция в дорожном строительстве. Наркомат путей сообщения готов заключить с вами договор на поставку опытной партии для строительства экспериментального участка дороги.

— Мы готовы начать поставки через две недели, — ответил я. — К этому времени отладим все параметры производства и нарастим мощности.

Когда основные торжества закончились, я отвел Белозубова в сторону:

— Антон Макарович, это только начало. Готовьтесь к следующему этапу. К запуску линии синтетических материалов. Уже через месяц на комбинат прибудет новое оборудование для полимеризационного цеха.

Директор изумленно посмотрел на меня:

— Леонид Иванович, мы же только запустили битумное производство… А вы уже о следующем этапе?

— Время не ждет, товарищ Белозубов, — серьезно ответил я. — Страна нуждается в новых материалах. Синтетический каучук, пластмассы, изоляционные материалы, все это критически важно для промышленности и обороны. Ваш комбинат станет пионером в этой области.

Следующие недели превратились в бесконечную череду совещаний, инспекций, согласований и презентаций. «Союзнефть» разрасталась с невероятной скоростью, вбирая в себя новые предприятия, исследовательские центры, месторождения. Нефтехимический комбинат стал всесоюзным экспериментальным полигоном, где отрабатывались технологии будущего.

В моем временном кабинете в здании наркомата на столе громоздились десятки папок с документами, требующими немедленного внимания. Крупномасштабные карты на стенах отмечали месторождения, заводы, трубопроводы, нервную систему нефтяной империи.

Приемная постоянно полнилась посетителями. Директора предприятий, ученые, инженеры, геологи. Каждый со своими проблемами и предложениями. Я едва находил время для сна, работая по восемнадцать-двадцать часов в сутки.

В один из таких дней, когда московский вечер уже окутал улицы синими сумерками, телефон на моем столе разразился настойчивой трелью.

— Краснов слушает, — я прижал трубку к уху, одновременно просматривая отчет по добыче с Ромашкинского месторождения.

— Леонид Иванович? Звонарев беспокоит, из Нижнего, — раздался в трубке знакомый голос с характерной энергичной интонацией.

— Мирослав Аркадьевич! Рад слышать, — я отложил отчет. — Как продвигается производство?

— Отлично продвигается! — в голосе Звонарева звучал неподдельный энтузиазм. Мы говорили по отдельной линии, без риска прослушки. — Первая серийная партия Т-30 сошла с конвейера! Двадцать машин, полностью укомплектованных, с улучшенной трансмиссией и усиленной броней. Военная приемка в восторге!

— Замечательно, — я почувствовал прилив гордости. — А что с сопутствующими проектами? Самоходки, бронетранспортеры?

— Самоходная установка проходит испытания, первые результаты обнадеживают. С бронетранспортером сложнее. Возникли проблемы с компоновкой десантного отделения. Но Варвара Никитична обещает решить вопрос к концу месяца.