Восхождение (СИ) - Тыналин Алим - Страница 31

Я почувствовал, что главная часть миссии выполнена. Вождь принял все мои предложения. Можно и помалкивать.

— И еще одно, — добавил Сталин, пристально глядя на меня. — Учитывая важность ваших проектов и особую ценность ваших аналитических способностей, я отменяю круглосуточное наблюдение за вами. Это отвлекает ресурсы и создает ненужное напряжение. Вы полностью реабилитированы, товарищ Краснов.

Вот это уже огромная победа. Без постоянной слежки я получал намного больше свободы действий.

— Благодарю за доверие, товарищ Сталин, — искренне сказал я. — Я сделаю все возможное, чтобы оправдать его.

— Не сомневаюсь, — вождь слегка усмехнулся. — Особенно учитывая, что ваша судьба по-прежнему зависит от точности ваших предсказаний.

Я выдержал его взгляд:

— Именно так.

Сталин снова взялся за трубку. Аудитория подходила к концу.

— Товарищ Краснов, я жду от вас еженедельные отчеты о ходе работ по «Второму Баку» и танковому проекту, — сказал он, собирая документы. — И ежемесячно личный доклад о прогрессе. Все ресурсы будут выделены, все необходимые распоряжения подписаны.

Когда вошел секретарь, Сталин отдал ему указания подготовить постановления Совнаркома о создании «Союзнефти» и в составе его Специального управления по разведке и разработке нефтяных месторождений между Волгой и Уралом, об организации НИИ нефти и газа в Москве.

— Будьте здоровы, товарищ Краснов, — Сталин протянул мне руку для прощания. — И помните, от успеха ваших проектов зависит не только ваша личная судьба, но и будущее нашей страны.

Его рукопожатие было сухим и крепким. В глазах читалась смесь доверия и настороженности. Типичная для Сталина комбинация, которая держала в постоянном напряжении даже самых близких соратников.

Я покинул кабинет с чувством огромного облегчения и одновременно возросшей ответственности. Мне удалось убедить вождя в необходимости создания «Союзнефти» и разведки Дацинского месторождения, отчитаться по танковому проекту и получить реабилитацию для себя лично.

Теперь предстояло воплотить все эти планы в жизнь, и времени на раскачку не было.

Выйдя из кабинета Сталина, я медленно прошел мимо суровых охранников с каменными лицами.

Голова слегка кружилась от напряжения и одновременно от осознания успеха. Мышкин ожидал меня в приемной, его вечно бесстрастное лицо на мгновение выдало удивление, когда я вышел с едва заметной улыбкой.

— Все прошло удачно? — спросил он тихо, когда мы спускались по широкой мраморной лестнице Кремля.

— Все проекты одобрены, — также негромко ответил я. — «Союзнефть» создана, я назначен директором-распорядителем. И, что не менее важно, наблюдение за мной снято.

Мышкин только слегка кивнул, но я заметил, как расслабились мышцы его всегда напряженных плеч.

— Куда теперь? — спросил он, когда мы вышли на свежий воздух.

— В Нижний Новгород. Немедленно, — я посмотрел на часы. — Звонарев сообщил о серьезных проблемах с танковым проектом. Нужно вмешаться лично.

Через час я уже сидел в купе скорого поезда Москва-Нижний Новгород. Попутчиков в купе не оказалось, вероятно, Мышкин позаботился об этом.

Я расстелил на столике чертежи и погрузился в изучение технической документации танка Т-30. Вагон покачивался на стыках рельсов, за окном проплывали подмосковные леса, сменяясь полями и редкими деревнями.

Проект Т-30 мог стать настоящим прорывом в танкостроении. В отличие от советских легких танков Т-26 и БТ с их противопульным бронированием, Т-30 задумывался как средний танк с противоснарядной броней, дизельным двигателем и мощным 76-мм орудием.

По сути, это аналог знаменитого Т-34, который в моей исходной реальности появился лишь в 1940 году. Слишком поздно для полноценного перевооружения к началу войны.

Если удастся запустить Т-30 в серию на три-четыре года раньше, это кардинально изменит соотношение сил. Но для этого требовалось решить целый комплекс технических проблем, и времени оставалось мало.

Поезд прибыл в Нижний Новгород ранним утром следующего дня. На перроне меня встречал Звонарев. Молодой инженер с копной рыжих непослушных волос и веснушчатым лицом. Несмотря на раннее время, в его зеленых глазах читалось напряжение и тревога.

— Леонид Иванович! — Звонарев крепко пожал мою руку. — Спасибо, что так быстро приехали. Ситуация сложная.

— Рассказывай по дороге, — кивнул я, следуя за ним к ожидавшему автомобилю.

Старенький заводской «Форд» с пыльными стеклами и облупившейся краской на крыльях быстро вез нас по утренним улицам Нижнего. Город только просыпался. Редкие прохожие спешили на работу, из пекарен тянуло запахом свежего хлеба, а торговки молоком расставляли бидоны на углах.

— Мы столкнулись с комплексом проблем, — Звонарев нервно барабанил пальцами по портфелю на коленях. — Двигатель не выдает расчетной мощности, трансмиссия разрушается при поворотах, броня не обеспечивает заявленной защиты.

— Я получил твою телеграмму, — кивнул я. — Что с двигателем конкретно?

— При испытаниях он перегревается через сорок-пятьдесят минут работы, — ответил Звонарев. — Мощность падает до трехсот восьмидесяти — четырехсот лошадиных сил вместо расчетных пятисот. Циркулев предполагает, что дело в системе охлаждения и в недостаточном качестве стали цилиндров.

— А трансмиссия?

— При резких поворотах шестерни буквально крошатся, — в голосе Звонарева звучало отчаяние. — Руднев третью ночь не спит, пытается усилить конструкцию. Но пока безуспешно.

— Как с бронекорпусом?

— Сталь марки 4Н не выдерживает обстрела бронебойными снарядами с дистанции ближе восемьсот метров, — Звонарев вздохнул. — А ведь это ключевой параметр для танка. Без надежной защиты он превращается в братскую могилу для экипажа.

Автомобиль свернул на длинную аллею, ведущую к заводским корпусам. Огромные красные буквы на фасаде главного здания складывались в название «ГАЗ». По территории сновали грузовики, рабочие в промасленных спецовках спешили в цеха, гудели станки. Индустриальный пульс страны бился здесь особенно отчетливо.

Нас провели в отдельный корпус, огороженный дополнительным забором с охраной. Здесь располагалось конструкторское бюро и опытное производство танкового проекта. Едва переступив порог просторного светлого помещения с высокими потолками, я увидел знакомую фигуру.

Варвара Загорская, невысокая симпатичная девушка с короткими темными волосами и упрямым подбородком, стояла у чертежного стола, энергично жестикулируя в разговоре с каким-то инженером. Заметив меня, она на мгновение замерла, в карих глазах промелькнуло что-то похожее на смесь радости и тревоги.

— Краснов! Наконец-то, — она направилась ко мне решительным шагом, протягивая руку. — Мы уже думали, что проект похоронят.

Ее рукопожатие оказалось крепким и деловым, но я заметил легкое подрагивание пальцев. Между нами оставалась недосказанность.

Ее прошлое увлечение мной так и не получило разрешения из-за моей сосредоточенности на проектах. Но сейчас не время для личных разговоров.

— Показывайте все по порядку, — сказал я, убирая неловкость момента. — Сначала прототип, потом разберемся с каждой проблемой отдельно.

Звонарев кивнул и провел меня в дальнюю часть цеха, где под маскировочной сеткой стоял танк, отдаленно напоминающий будущий Т-34, но с более угловатыми формами. Механики в комбинезонах копошились вокруг него, демонтируя люки моторного отделения.

Я медленно обошел машину, оценивая конструкцию. Корпус с наклонной лобовой броней, приземистый силуэт, широкие гусеницы, башня с 76-мм пушкой. Все основные элементы на месте, но деталей, требующих доработки, множество.

— Кто еще из команды на месте? — спросил я, закончив осмотр.

— Циркулев работает со станками в моторном цехе, — ответила Загорская. — Руднев в мастерской, пытается усилить трансмиссию. Остроножский как раз должен подойти. А Величковский прилетает из Москвы к вечеру. Я телеграфировала ему про проблемы с броней. Он не мог приехать с вами, дела в академии.