Незваная (СИ) - Скворцова Ксения - Страница 38

У ворот усадьбы Хорта стояло двое дюжих молодцев. Мстиша поправила растрепавшиеся волосы, но это не помогло: стражники хмуро уставились на незваную гостью. Давно миновали те дни, когда Мстислава не то что не поздоровалась бы, а и в их сторону не взглянула. Она медленно поклонилась — каждое движение давалось с трудом и болью — и как могла приветливо обратилась к привратникам:

— День добрый. Госпожа Векша тут ли живёт?

Стражники переглянулись. Не удостаивая Мстишу ответом, один из молодцев нарочито оглядел её с ног до головы, красноречиво задерживаясь на ободранном рукаве и грязных, стоптанных опорках.

— Из какой подворотни вылезла, туда и возвращайся.

Мстислава пошатнулась. Оказывается, слова могут бить не хуже плётки.

— Ты гляди, она на ногах еле держится! — хмыкнул другой привратник. — Солнце ещё над головой, а уже надралась, вон, как рожа опухла.

— Совести нет, честных людей срамите, богов не боитесь! — дрожащим гневом и обидой голосом проговорила княжна. От беспомощности и несправедливости к горлу подступили слёзы.

— Видали мы таких честных людей, — хмыкнул стражник, складывая руки на груди, — подзаборников да бродяг.

— Да как ты смеешь! — из последних сил возмутилась Мстиша. — Мне надобно с госпожой твоей увидеться!

— Ишь ты, — угрожающе насупился второй и сделал шаг вперёд, наступая на княжну. — Тоже мне, с суконным рылом, да в калачный ряд суётся! Пошла вон, гуменница!

Мстислава против воли попятилась, но оступилась и, не удержав равновесие, повалилась на землю.

— Прошу вас, помогите! За мной гонятся, они убьют меня… Я молю вас! — совершенно забыв о гордости, отчаянно крикнула Мстиша, но ответом был злорадный смех привратников.

— Что гогочете, как гусаки? — раздался позади знакомый резкий голос.

Стражники тотчас замолчали, а Мстиша обомлела. Неуклюже обернувшись, она увидела наездника на статном вороном коне. Он ловко спешился и, сердито сунув повод одному из своих людей, подошёл к княжне. Сердце Мстиславы замерло. Если у неё была слабая надежда попасть в усадьбу через привратников, то она разрушилась в один миг под внимательным хмурым взглядом чуть раскосых глаз. Точно воплощение злого рока, Хорт всегда оказывался рядом в самые страшные мгновения её жизни, и Мстиша едва сдержала всхлип, готовясь полететь в канаву, когда он вдруг потянулся к ней. Но вместо того, чтобы вышвырнуть Мстиславу подальше от своего дома, воевода выставил ладонь вперёд, предлагая помочь ей встать.

— Победить беззащитную девчонку — не подвиг, — сквозь зубы процедил Хорт, поднимая Мстишу. В серых глазах, которые цепко и со знанием дела ощупывали её, было лишь сострадание, хотя Мстислава ожидала увидеть брезгливость. — Разве забыли, что госпожа вам наказала? Идём, — смягчившимся голосом обратился Хорт к Мстише.

Она была бы рада повиноваться, но стоило сделать шаг, как колени подкосились. Силы наконец оставили Мстиславу и она закрыла глаза, почти равнодушно готовясь к удару о землю. Но вместо падения последним, что княжна запомнила, прежде чем наконец сдаться беспамятству, было ощущение полёта.

13. Облава.

Когда Мстиша пришла в себя, в первые мгновения показалось, будто она попала в горницу Гостемилы, где та привечала сирых и убогих: здесь так же приятно пахло яблоками, душистой сосновой лучиной и чистым, высохшим на солнце бельём. Но воспоминания о том, где она находится на самом деле и как сюда попала, быстро нагнали княжну. Миг назад спокойное, расслабленное тело напружинилось в тревоге, и Мстислава передумала открывать глаза: если заметят, что она очнулась, наверняка быстро выставят вон.

Княжна прислушалась и поняла, что была не одна. Где-то поблизости перешёптывались женщины, размеренно шелестела льняная нитка на прялке. Против воли Мстиша шевельнулась, и голоса затихли.

— Проснулась, никак? — негромко спросил кто-то.

Раздалось шуршание, тихо скрипнула половица, и Мстислава услышала рядом с собой дыхание. Шорохи опять отдалились.

— Да нет, спит. Спит, горемычная.

Послышался вздох.

— Вся побита, вся истерзана, — сердобольно проговорила одна из женщин и цокнула языком. — Хлебнула, видать, лиха: места живого на девке нет, одни багровины.

Княжна почувствовала, как к груди подступил ком, и с трудом подавила всхлип. Сострадание незнакомок, лиц которых она даже не видела, неожиданно сильно растрогало её. Это были первые за последнее время добрые слова, что Мстише приходилось слышать, и жалость к самой себе, которую она так долго заталкивала в дальний угол души, всколыхнулась и отозвалась, точно потерявшийся щенок на случайную ласку. Силясь не разрыдаться, Мстислава судорожно вздохнула и открыла глаза.

— Очнулась, — удивилась худосочная пожилая женщина с загорелым лицом, расчерченным морщинками. На коленях она держала рубашку, которую, видимо, чинила.

— Надо госпоже сказать, как раз милостыню закончила раздавать, голубушка наша, — пробормотала вторая, толстенькая и приземистая. Отложив веретено, она заторопилась прочь.

Мстиша огляделась. Светлая горница, действительно, очень напоминала покои Гостемилы для перехожих людей. Вдоль окна тянулись лавки, середину занимал стол, где лежала краюха хлеба и стояла миска с сушёными морковными парёнками. За занавеской угадывались полати. На лавках высились стопки одежды, рядом на полу стояли корзины и кадушки. Обстановка была скромная, но чистая и уютная. Должно быть, здесь Векша хранила запасы, которыми наделяла нуждавшихся, и принимала убогих. Таких, как Мстиша.

Она медленно села, и тело тотчас отозвалось ноющей болью. Постанывая, Мстислава удивлённо посмотрела на свои руки, понимая, что была одета в другую сорочку. Подняв вопросительный взгляд на незнакомку, она открыла рот, но в этот миг растворилась дверь.

— Векша! — позабыв обо всём, радостно воскликнула Мстислава, подавшись вперёд, но, заметив, как изумлённо подпрыгнули вверх брови бывшей служанки, торопливо поправилась: — Госпожа!

Векша замерла на пороге, недоумённо разглядывая гостью. Изумрудного цвета верхница и подбитый жемчужной поднизью убрус шли её чёрным, бархатным глазам, но Мстиша подумала, что жена княжеского воеводы могла бы одеваться более броско. Впрочем, главным её украшением были здоровый румянец и улыбка.

Мстислава потупилась. Слишком опрометчиво было показывать радость от встречи, ведь Векша видела перед собой не княжну, а незнакомую бродяжку.

Справившись с удивлением, Векша в несколько невесомых шагов пересекла горницу и опустилась на лавку рядом с Мстиславой.

— Я рада, что ты пришла в себя, милая, — ласково проговорила она.

— Спасибо, госпожа, — проглатывая подступившие слёзы и в страхе выдать себя не смея поднять на бывшую наперсницу глаза, ответила княжна. — Не знаю, как и благодарить тебя и твоего супруга… — Голос Мстиши сорвался, и она поспешно накрыла рот ладонью.

— В нашем доме никому не отказывают в помощи.

Векша легонько сжала плечо Мстиславы, и та едва удержалась от того, чтобы не кинуться бывшей чернавке на шею. Мстиша не раз слышала, что самыми жестокими хозяевами становятся отпущенные рабы. Векша никогда не была невольницей, но воспоминания о том, как Мстислава обходилась с ней, вызывали прилив стыда и отвращения к себе. Векша имела основания ненавидеть весь свет, и нынче, сделавшись боярыней, должна была жить в своё удовольствие, забыв о том, кем она когда-то была и откуда вышла. Но получив высокий чин и власть, Векша распорядилась ими по-своему и теперь привечала обездоленных и помогала страждущим.

Как много отдала бы Мстиша за то, чтобы открыться Векше, рассказать, кто она на самом деле, сполна получить её сострадание, а не это обезличенное милосердие… Но княжна напомнила себе, что должна быть благодарна уже за то, что имеет.

— Что с тобой произошло? — прервала размышления Мстиславы Векша. На её губах играла ободряющая улыбка, но глаза смотрели серьёзно и пристально.

Мстиша выдержала взор. Векша была доброй, но далеко не глупой. Княжна понимала, что от этого рассказа будет зависеть вся её дальнейшая судьба, и после короткого колебания представилась Незваной и без утайки поведала о жизни ведьмы: про отца, бившего её смертным боем, про рано умершую мать, про Шуляка, у которого жила все эти годы. Про собственные мытарства говорить было ещё легче, и Мстислава во всех подробностях поведала бывшей служанке про Ратмира, его обращение и болезнь, про решение уйти в город и встречу с разбойниками, во главе которых оказался её родной брат, про лесные скитания, про житьё в воровском стане и истязания Желана и, наконец, про побег. Векша слушала не перебивая, точно чувствуя Мстишину потребность выговориться, лишь тихонько кивала и время от времени еле заметно касалась её руки. Закончив рассказ, Мстислава, утирая слёзы, склонила голову и прошептала: