Железный гром 2 (СИ) - Алексей Янов - Страница 35

Как позже нам станет известно, своим ходом проходить эти пороги возможно только весной, а летом и осенью — только по земле. Эти пороги длиной под десять километров, несколько позже, нашим ладьям пришлось преодолевать посуху. Но обо всем по порядку.

Отойдя назад подальше от перекатов разбили на берегу лагерь, поджидая там отставшие от нас пешие рати Гремислава. Сразу выслал разведку во главе с Ладиславом с целью обследовать обнаруженный волок для лодок сооруженный готами или их предшественниками ранее обитавших в этих местах. Разведка и обнаружила на том конце волока значительные конные силы тяжелой сарматской конницы! Видать, они планировали нас на этом волоке подловить, ну или понаблюдать, не разобьется ли об скалы наш славный флот.

А тем временем, дабы не скучать понапрасну, у меня созрела идея попытаться организовать для неприятельской конницы ловушку, благо леса вокруг хватало. Купятся сарматы — просто отлично, если нет, то тоже не страшно, просто больше потеряем в сражении своих людей, чего, конечно, хотелось бы избежать.

От земли к безмятежному утреннему небу вознесся рукотворный гром — звон от сталкивающихся друг с другом копий, мечей и закладываемого уши шума от криков людей и ржания лошадей. Вопили рубящиеся всадники, справа и слева от меня с топотом проносились кони, некоторые из них поскальзываясь в кишках и требухе падали, упавших всадников затаптывали.

Наконечник моего копья ударил аккурат в какую-то металлическую бляху на груди сармата. Одновременно с раздавшийся гулким металлическим звоном сармат «катапультировался» (ни стремян, ни нормальных седел, предназначенных для таранного копейного удара в это время не было ни у кого кроме драговитов) с коня и уже в полете всё-таки успел рубануть занесённым топором по древку моего копья. Но лично ему это не сильно помогло. Катящегося кубарем по траве сармата добил копьём скакавшей рядом Волк.

Отбросил в сторону оставшийся в моей руке огрызок от копья. Метнуть сулицы не получилось, конь то ли на что-то наступил, то ли испугавшись творящегося вокруг кровавого безумия, вдруг начал брыкаться. Пока я натягивал повод, пытаясь его усмирить, на меня с копьём выскочил степняк. Удар принял на щит и если бы не высокое седло со стременами, то, как пить дать слетел бы с лошади. Вдруг вдали раздался звук нашего боевого рога. О времени, когда должен прозвучать этот сигнал к отступлению мы загодя договорились. И отскочив от копейщика в сторону, пришпорил коня, разворачивая его в противоположную сторону. Пришло время драпать! Ведь силы были слишком не равны, нашей конницы было раз в пять меньше, чем тяжелой панцирной сарматской конницы, так называемых катафрактариев. Вместе со мной и вся наша кавалерия, поднимая под копытами клубы пыли, принялась спасаться от неприятеля бегством.

Увлекая за собой преследующую нас вражескую конницу, повиснувшей как приклеенные на наших спинах, мы углубились в начинающиеся здесь за полем заросли. На периферии зрения, как при перемотке видео, быстро мелькали деревья. Вот мы миновали и место засады, самое главное, втянув в западню сарматскую кавалерию. Скоро услышал за спиной отдаленный треск от падающих деревьев, работу крепостных арбалетов и сразу последовавшие за ними душераздирающие крики наших преследователей я понял, что ловушка сработала!

Привстав на стременах, Нерев высоко поднял меч над головой, совершая клинком заранее оговоренные движения, тем самым давая сигнал скакавшей конницы остановится. И его приказ был продублирован протяжным звуком боевого рога.

Остановились, здесь же довооружились загодя припрятанными сулицами и копьями. Пока переводили дух, во все глаза смотрели, что делается в «огненном мешке», куда слёту угодила сарматская кавалерия.

Въезд и выезд с длинной лесной прогалины перегораживали поваленные в последний момент деревья, их заранее подрубили, а когда в засаду втянулась вражеская конница, то и дорубили окончательно. Кроме того, к неперектым участкам подтащили заранее обработанные стволы с особым образом обрезанными ветками, их острые концы, торчащие во все стороны, являлись для лошадей весьма трудным препятствием.

За засеками расположились лучники и арбалетчики, стрелами и болтами выцеливая цели и как в тире расстреливали вражескую конницу уже хорошо подпаленную огнесмесями и от всего творящегося вокруг сходящую с ума.

Вся лесная поляна полыхала огненным пламенем и чадила удушливым дымом. Скакали объятые языками огня лошади с наездниками и без, разбрызгивая вокруг себя тлеющие искры. Рядом живыми кострами катались по земле безумно вопящие люди. Кошмар, одним словом!

Раненным Нерев отдал команду оставаться на месте и заняться самолечением. А затем, развернувшись всем отрядом, лёгкой рысцой мы поскакали в обратном направлении, к месту захлопнувшейся ловушки.

Одну из терций возглавлял сам верховный вождь Гремислав, послав воинов в атаку движением зажатым в руке мечом. Хотя, какие терции? Сейчас, когда драговитские воины вразнобой выскакивали из леса, это были не тактические построения, а чистая условность. В захлопнувшейся горящей ловушки сарматские всадники неиствовали, в безумии кидаясь на вся и на всех. Около тридцати катафрактариев на больших конях, в пластинчатых доспехах на войлочной основе, пытаясь выбраться из западни, выскочили на выбегающих из леса воинов Гремислава, что вел в бой сам верховный вождь. Встретившие этот удар выскочившие из лесной листвы лучники отпустили тетивы, однако толку от их выстрелов был почти ноль. Цепи арбалетчиков, те кто реально мог сразить наповал панцирных всадников, запаздывали, лишь только пробирались через густые заросли.

Лучники безрезультатно посылали стрелы, выскакивающие из леса пехотинцы во главе с Гремиславом сбившись в группу ощетинились копьями, но в момент столкновения их было слишком мало, не больше полусотни. Удар катафрактариев был страшен, а у принявших его на себя драговитов практически не было шансов!

Хорошо обученные, встававшие на дыбы огромные жеребцы, также как и их всадники закованные в броню, со злым ржанием сбивали копья, проламывая жидкий строй расшвыривая драговитов направо и налево, а всадники добивали хлещущих кровью воинов. Гремислав еще ни разу не сталкивался с такой конницей, за что и поплатился. Ежесекундно выбегающие из леса драговитские воины не успели защитить своего вождя.

Что в эти минуты творилось на месте гибели вождя я пока не знал, как и большинство войска, а потому весело поприветствовал Милонега со своими стрелками отвечающего конкретно за эту баррикаду и соответственно за этот восточный выезд с лесной поляны.

— Див, все хорошо! Никто из сармат не прорвется через меня. Стреляем по ним как по уткам, токмо бескрылым и не крякающим, — и громко загоготал, явив мне свой щербатый рот.

— Отлично, друг!

Издали понаблюдал, как с лесных флангов застрявшую вражескую конницу теснили опытные, хорошо вооруженные и доспешные воины в шлемах, в бригантинах с арбалетами, копьями, мечами и секирами. Своими быстрыми и профессиональными ударами ссаживая сармат с их коней.

Эпицентр этого побоища устроенного между двумя засеками объезжали лесом по заранее расчищенной тайной лесной тропке. Сквозь стволы деревьев и густого подлеска эпизодически можно было наблюдать как над попавшими в ловушку сарматами сжимаются стальные драговитское тиски. На поляне то тут то там виднелись почерневшие, но ещё слегка дымящиеся трупы людей и животных.

Миновав западную засеку, и таким образом объехав попавшую в западню сарматскую конницу, наш кавалерийский отряд перешел в галоп, пытаясь настигнуть остатки сумевшей вырваться вражеской конницы.

Первыми настигли всадников на раненных лошадях. Резким выпадом руки впечатал копье между лопаток всадника. В уши со свистом ветра и топотом копыт ворвался горестный вопль. Рванул копье к себе, вместе с ним и вражеский наездник спиной вперед повалился с коня шмякнувшись в траву. Второго, более резвого бегуна мне удалось остановить лишь дистанционно. Вначале выпущенной сулицей зацепил за филейную часть его скакуна, а потом уже нагнав раненую лошадь срубил сармата мечом.