Эйрин и Залкос, бог Хаоса (СИ) - Аттонита Эмпирика - Страница 3

— Это твоя проблема, Эйрин, — холодно ответил он, всё ещё ухмыляясь. — Ты была хорошей девочкой и доставила мне удовольствие, но в моём мире нет места для таких, как ты.

Она почувствовала, как её сердце разрывается на части, и на смену жару, в пылу которого она сгорала минуту назад, приходит ледяной холод.

И в этот момент храм, наполнившийся тьмой Залкоса, озарился нестерпимо ярким светом. Она зажмурилась, закрывшись рукой, и услышала грозный голос:

— Младшая жрица Эйрин, ты осквернила святое место! Я — Спирос, отец богов, и я тебя не пощажу!

Залкос и Эйрин стояли у алтаря, словно поражённые молнией: свет был таким ослепительным, что его яркость проникала даже сквозь закрытые веки. Вокруг царила тишина, нарушаемая лишь шёпотом ветра, который уносил с собой последние остатки их похоти, оставив лишь горечь и страх. Когда сияние начало рассеиваться, Залкос открыл глаза и посмотрел на Эйрин с презрением, понимая, что она была лишь пешкой в этой игре, которую он сам затеял. Она всё ещё была обнажённой со следами разврата на своём хрупком теле, которое тряслось крупной дрожью, а по щекам ручьями текли безмолвные слёзы.

Её слабость была ему отвратительна. Она, полная надежд и мечтаний, позволила себе быть соблазнённой, веря, что его тьма может дать ей свет. Как же она была наивна! Он не испытывал к ней ни капли любви или сострадания: она была просто очередной жертвой, которая попалась в его сети. И вот теперь, когда Верховные боги во главе со Спиросом окружили их, Залкос начал осознавать, что расплата неизбежна, но он не собирался сдаваться без боя.

Величественный Спирос в обличии высокого мужчины с длинными белоснежными волосами, развевающимися на ветру, в такой же белоснежной мантии стоял перед ними, его прекрасное лицо оставалось бесстрастным, а глаза сверкали как звёзды, и бог Хаоса ощущал, как его сила проникает в каждую частицу этого священного места.

Справа от него находился Энеко, глас Спироса, Творец людей, с ярко-рыжими кудрями и огненными глазами, на голову ниже главного бога, на его юном лице читалась боль. Слева была Тамина, его сестра-близнец, богиня Душ, оба в длинных красных одеяниях с рубиновыми амулетами на шеях. Рядом стояли Азим — покровитель Природы — и Фэйн — хранитель Власти — в облике царственных юношей со светлыми волосами в зелёной и пурпурной мантиях с замысловатыми символами, вышитыми на груди, и всё, что чувствовал Залкос — это презрение и отвращение к этой жалкой компании надменных святош, возомнивших себя правителями вселенной.

— Ты осквернил святое место, Залкос! — произнёс Спирос, его голос звучал, как гром среди ясного неба. — Ты соблазнил жрицу, нарушив её священные обеты.

Залкос не мог сдержать усмешку. Они все были такими наивными, веря, что Порядок может победить Хаос, лишь он был свободен, и это было его истинное наслаждение.

Взгляды Верховных богов были полны молчаливого осуждения, и это лишь подстегнуло его ярость.

— Младшая жрица Эйрин, — сказал Спирос, его голос стал мягче, но в нём звучала угроза. — Ты осквернила мой алтарь, и за это ты понесёшь наказание.

Залкос наблюдал, как она дрожит, её глаза были полны слёз и страха, но в этот момент ему было всё равно. Он не испытывал к ней никаких чувств, только презрение за её слабость. Она выбрала его и теперь расплачивалась за это.

— Вечное изгнание в Нижний мир! — произнёс Спирос безжалостный приговор, и его слова эхом разнеслись по храму. — А ты, Залкос, будешь заперт в смертном теле, в этом облике, в котором явился перед ней. Ты познаешь, что значит быть уязвимым, без силы и магии.

Залкос почувствовал, как незнакомый холодок липкого страха пробежал по спине, но он всё ещё не верил, что Верховные боги могут обладать над ним какой-либо властью. Только когда он ощутил, как на его сущности сжимаются незримые оковы, лишающие свободы, он осознал, как велика их сила, и это лишь распалило его гнев. Но теперь он оказался беспомощным: он был заперт в прекрасном теле, которое стало его тюрьмой. Его глаза с ненавистью смотрели на заклятых врагов, но его ненависть была неспособна что-либо изменить, и тогда он почувствовал, как хватка ужаса сдавила горло.

Он перевёл взгляд на Эйрин и увидел, как та тает, превращаясь в зыбкого призрака, протягивая к нему руки и что-то безмолвно крича, но ему не было её жаль: она полностью заслужила своё наказание, и ей, такой грязной и скверной, не было места среди богов.

Залкос почувствовал, как его безграничная ненависть закипает в крови, когда оковы сомкнулись, символизируя его плен, и попытался создать облако тьмы, которая могла бы скрыть его от осуждающих взоров, но его сила теперь была запечатана. Он с ужасом понял, что лишился магии, но даже это не охладило жар его мятежного духа, и он знал, что Хаос всегда найдёт способ вырваться на свободу.

Он взглянул на своё тело и увидел, как вслед за Эйрин тоже начинает растворяться в окружающем пространстве, полном звёздного света, и как пучина Нижнего мира затягивает его в себя.

— Ты не имеешь права, Спирос! — с яростью зарычал он. — Я — бог Хаоса, и я пришёл в этот мир, чтобы разрушить ваши порядки! Я сокрушу Нижний мир до основания, а потом вернусь и…

«…надеру твою светлую задницу», — хотел сказать он, но ему не дали закончить.

Он почувствовал, что тяжесть его тела заставляет его падать, и это бескрылое падение среди проносящихся мимо звёзд, кривящихся, словно в насмешке, наполнило его такой злобой, что он поклялся исполнить своё обещание во что бы то ни стало.

Эйрин пришла в себя, лежа в луже на грязной рыночной площади, шумевшей многоголосыми криками. Она попыталась подняться, но ноги её не слушались, и, с трудом разлепив глаза и оглядев себя, она обнаружила, что её некогда белая туника свисает лохмотьями с чёрными комьями земли, а её растрёпанные спутанные волосы болтаются колтуном.

— Где я? Что случилось? — потрясённо прошептала она, начав припоминать, как отдалась Залкосу и как Верховные боги изгнали её, и от этих воспоминаний горькие слёзы хлынули из её глаз.

— Смотрите, кто это? — раздался насмешливый крик. — Похоже, у нас тут новая королева грязи!

Подняв глаза, она с ужасом увидела, что её окружает смеющаяся толпа и люди в серых отрепьях тычут в неё пальцами.

— Где я? — всхлипнув, повторила она уже громче, но ей не ответили.

Вместо этого какой-то мальчишка бросил ком грязи прямо ей в лицо.

Она стала вытирать ладонями чёрную жижу, смешивающуюся со слезами, и сзади послышался злобный смех:

— Убирайся с дороги, грязная! Ты не заслуживаешь даже жалости!

Новый ком ударил ей в плечо, и она тихо завыла от боли и унижения.

— О Спирос, за что ты так со мной? — прошептала Эйрин, горя от стыда, её позор был так велик, что хотелось провалиться сквозь землю.

Всё ещё сидя в луже, она подобрала под себя ноги и, уронив голову, закрыла лицо руками.

— Залкос… — она безмолвно пошевелила губами. — Где ты, Залкос? Что они сделали с тобой?

Толпа продолжала бросать в неё грязью с издевательским смехом:

— Она такая жалкая, что не может даже встать!

— Настоящее позорище!

— Что она здесь делает? Ей не место среди людей!

— Оттащите её на мусорную кучу!

Эйрин сжала зубы, пытаясь подавить беспросветное отчаяние, захлестнувшее всё её существо. Каждый смешок, каждое унизительное слово как острые иглы пронзали её сердце. Она не могла поверить, что оказалась здесь, на этой грязной площади, после всего, что произошло. В её памяти всё ещё звучал голос Залкоса: его холодные слова, его жестокость и то, как во время ласк, сводивших её с ума, он напевал её имя, — всё это казалось таким далёким, как будто было не с ней.

Внезапно послышался топот копыт, остановившийся рядом с ней, и грозный голос раздался подобно страшному грому:

— Пошли все прочь! Не смейте её трогать!