Эйрин и Залкос, бог Хаоса (СИ) - Аттонита Эмпирика - Страница 26

«Что же ты сделала со мной, маленькая жричка? — думал он, удивляясь тому, что больше не испытывает ненависти, которая была его природой. — Я мог бы растерзать твоё тело на кровавые ошмётки и поглотить твою душу для вечных мучений, а вместо этого умоляю тебя о прощении. Я хотел поиграть с тобой, насладиться твоими страданиями, а теперь они приносят мне… боль? Я чувствую… боль? Я… чувствую?! Что изменилось после того, как я снова тобой овладел? Неужели что-то могло измениться?»

Залкос снова тяжело вздохнул, его мысли в недоумении метались между Эйрин и этой новой неожиданной гранью своей души, которая, как ему всегда казалось, была соткана из ярости и презрения.

«Я — бог Хаоса, — напоминал он себе, — я должен быть сильным! Я должен быть безжалостным!» Но в его душе, где прежде царила тьма, начали пробуждаться новые эмоции. Каждый раз, когда он смотрел в её глаза, его сердце сжималось от боли и нежности, которые он никогда не знал. Он чувствовал, как нарастает желание защитить её, а не разрушать.

«Почему ты так важна для меня?» — этот вопрос терзал его сознание, он пытался найти ответ, но вместо этого лишь погружался в ещё большую бездну сомнений. Он, бог Хаоса, который всегда играл с судьбами, теперь сам оказался в ловушке её любви и нежности. Он не мог понять, как эта маленькая жричка, с её хрупкой душой и светом надежды, смогла пробудить в нём то, что он всегда считал мёртвым: чувства, погребённые под слоями хаоса и ненависти.

Он вспомнил, как наслаждался её слабостью, играл с её эмоциями, но теперь, когда она была рядом, он ощущал, что это наслаждение стало для него ядом. Он питался болью и страданиями, но сейчас, когда Эйрин была рядом, его привычный мир начал рушиться. Она словно луч света пробивалась сквозь его тьму, заставляя его задуматься о том, что такое настоящая жизнь.

— Эй-рин… — ему так нравилось перекатывать её имя на языке, наслаждаясь его напевным звучанием, что даже в этот запутанный миг он не смог сдержаться.

Она приподнялась и посмотрела ему в глаза с такой доверчивой уязвимостью, которая всегда вызывала у него презрение и насмешку, но сейчас он почувствовал, как её взгляд проникает в самую глубину его души.

— Эйрин, — уже серьёзнее повторил он, — я не могу. Я не могу отменить то, что произошло, но…

«Что — но?! — разозлился он сам на себя. — Прекратить войну? Ради неё? Свернуть с пути, когда был так близко к цели? Это смешно. И всё же…»

— Эйрин, ты не понимаешь, — Залкос решил попробовать оправдаться, — боги изгнали меня, заперли в смертном теле и лишили магии, и я поклялся отомстить.

Её глаза наполнились пониманием и состраданием. Она не отстранилась, не испугалась: напротив, она нежно погладила и поцеловала его грудь, и это прикосновение стало для него спасительным маяком в бурном море его эмоций.

— Эйрин, — произнёс он тихим голосом, дрогнувшим от внутренней борьбы. — Я не знаю, что со мной происходит. Я всегда считал, что могу контролировать всё, что меня окружает. Но теперь… теперь я чувствую, что теряю контроль.

Залкос закрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями. В его мире не было места слабости, но теперь он ощущал, как эти новые чувства проникают в каждую клеточку его сущности. Он больше не хотел быть богом разрушения, который сеет хаос и страдания. Он хотел быть чем-то большим… но чем?

— Я поклялся отомстить, но теперь… — он замялся, чувствуя, как его слова теряются в хаосе мыслей. — Теперь я не знаю, как это сделать. Я не знаю, как вернуть то, что потерял, и не разрушить всё вокруг.

Он говорил искренне, но в глубине души понимал, что его природа, его сущность, всегда будут тянуть его обратно в бездну Хаоса. Он был создан для разрушения, и даже если бы он захотел изменить свою судьбу, это было бы невозможно. Или…

— Твоя нежность, твоя любовь… — продолжил он, с трудом подбирая слова. — Ты… что-то сделала со мной, и это… меня пугает.

Эйрин снова заглянула ему в лицо, словно ища правду в его глазах, и произнесла тихо, но с решимостью:

— Ты можешь всё изменить, Залкос. Ты можешь выбрать другой путь.

И тут его сознание пронзила столь яркая мысль, что он вздрогнул и зажмурился: что, если Спирос изгнал его в Нижний мир именно для этого? Но воспоминание о боге Порядка наполнило его сердце знакомой яростью, и он с рыком непроизвольно сжал плечо Эйрин так, что она вскрикнула от боли.

— Прости… — он тут же разжал хватку, сам не заметив, как это слово сорвалось с его губ.

И она, погладив его по голове, тихо ответила:

— Я не злюсь… я никогда не могла на тебя по-настоящему злиться, даже если бы и хотела. Я люблю тебя, Залкос, и этого ничто не изменит. И, если ты хочешь всё исправить, ты будешь не один.

— Но как, как мне это сделать? — с отчаянием в голосе спросил он.

Губы Эйрин дрогнули, но она ответила не сразу, словно не решалась сказать то, что вертелось у неё на языке.

— Начни с себя, — прошептала она. — Ты должен понять, что значит быть человеком, что значит испытывать боль и страдание. Ты должен научиться чувствовать.

Боль, страдание… Он никогда не задумывался над тем, что может не только упиваться чужими, но и испытывать их сам. Даже когда светлый рыцарь ранил его, он ощутил лишь прилив ненависти, а сейчас…

Рыцарь ранил его в плечо! Только теперь он вспомнил об этом и поглядел на свою руку, но с изумлением увидел, что от раны не осталось и следа. Это была магия, не иначе, только как такое могло произойти, если его собственные силы теперь были ничтожными и он потратил их все на заклинание перемещения?

— Ты… исцелила меня? — с неожиданной строгостью спросил Залкос.

Эйрин растерянно похлопала глазами.

— Я ничего не делала, — с недоумением призналась она.

Тогда… он сам каким-то образом это сделал? Его защитная аура вернулась?

— Подожди, — сказал он, вставая с кровати, решив проверить одну догадку, и, воздев руку и сосредоточив в ней свою силу, потрясённо уставился на магический огненный шар, появившийся в его ладони.

Она… наделила его магией!

— Ты… ты сделала это, — потрясённо прошептал Залкос. — Ты вернула мне мою магию!

Может, это произошло потому, что он впитал энергию её души во время того, как они… как она отдавала ему саму себя…

Всё ещё не в силах поверить, он начал создавать другие чары: комната наполнилась ползущим мраком, но теперь… теперь в нём сияли звёзды!

— Это… невозможно! — воскликнул он и вновь поглядел на Эйрин: она сидела, обхватив колени руками, смотрела на него зачарованным взглядом, полным обожания, и… и улыбалась.

«Она действительно меня исцелила».

Залкос сел рядом с ней и нежно обнял, а она положила голову ему на плечо, и в этом жесте было столько доверия, что его ледяное сердце начало согреваться.

Залкос продолжал сжимать Эйрин в своих объятиях, и она наслаждалась его теплом, его неожиданной нежностью, чувствуя, что в нём что-то начинает меняться.

— Ты права, — тихо сказал он после долгого молчания. — Я должен покончить с войной…

— Залкос… — потрясённо прошептала она, подняв голову и встретив его взгляд, в его глазах загорелось чёрное пламя решимости.

— …и вернуть твоих рыцарей, — продолжил он и добавил ещё тише: — Я не хочу, чтобы ты страдала.

Она изумлённо покачала головой, не веря своим ушам, и он прошептал:

— Я… я готов сделать всё, чтобы увидеть тебя счастливой.

Залкос, с помощью восстановленной магии создав из клубящейся тьмы длинную чёрную мантию, сотворил для Эйрин платье вместо того, что он разорвал. Теперь прекрасное белоснежное одеяние, переливающееся на свету, мягко струилось по её хрупкой фигуре, и он улыбнулся уголками рта, явно удовлетворённый своим творением.

Его силу больше ничто не сдерживало, и он использовал заклинание перемещения, чтобы попасть в то же место, откуда он забрал Эйрин и где она в последний раз видела своих любимых, распластанных на земле.

Они оказались на поле минувшей битвы, где недавно раздавались крики и звуки сражения, а теперь царила гнетущая тишина. Вокруг них простирался опустошённый ландшафт, усеянный обломками оружия и доспехов, и ветер шевелил траву, словно шептал о потерянных жизнях.