Эйрин и Залкос, бог Хаоса (СИ) - Аттонита Эмпирика - Страница 24

— Тише, тише, девочка, — попытался он успокоить её, приложив палец к её губам.

В её глазах, блестевших от слёз, читалась отчаянная мольба, и он усмехнулся, представив, что это мольба о близости.

— Отпусти меня, — всхлипнула она, но Залкос, не обратив на это внимания, снова приник губами к её шее, чувствуя, как она дрожит от его прикосновений.

— Ты не можешь сопротивляться мне, — нежно и жестоко шептал он между поцелуями, — твои рыцари не смогли спасти тебя, они мертвы, и теперь ты одна, без поддержки, без надежды, и только я могу тебе помочь. Отдайся мне, и ты вновь обретёшь свободу…

Внезапно она с неожиданной силой оттолкнула его голову и вскочила на кровати.

Залкос уставился на неё с заинтригованной улыбкой.

— Свобода? Ты уже обещал мне свободу, а потом бросил! — воскликнула Эйрин.

Он улыбнулся шире и, сев рядом с ней, заглянул ей в лицо, её нежные губки слегка вздрагивали от обиды.

— Моя маленькая сладкая девочка, — соблазнительным голосом молвил он, — я лишь сделал тебя сильной. Я открыл тебе мир, в котором ты смогла сбросить оковы Порядка и стать той, кем тебе хотелось быть.

Эйрин, забыв себя, в бешенстве ударила его в грудь, по её лицу катились крупные слёзы.

— Ты не представляешь, через что я прошла! Ты думаешь, мне хотелось стать постельной игрушкой двух мужчин?!

Залкос заливисто рассмеялся:

— Не знаю, ты мне скажи.

Она потупилась, и её милые щёчки залил такой восхитительный румянец, что Залкосу захотелось немедленно их облизать, но он нашёл в себе силы сдержаться, чтобы продолжить беседу, которая всё больше его занимала.

— Скажи, с кем тебе понравилось больше: с ними или со мной? — с придыханием спросил он, склонившись к её лицу, его голос звучал как зловещая музыка, полная искушения и провокации.

Эйрин сникла ещё больше, её плечи вздрагивали от беззвучных рыданий, и Залкос, чувствуя, как в нём разгорается пламя страсти, наклонился ближе и, приподняв её подбородок, посмотрел ей в глаза, в которых смешивались мука, страх и непередаваемое влечение, и это только подогревало его желание.

— Какая же ты… восхитительная, — он принялся слизывать солёные дорожки с её лица, ощущая, как на смену её плачу приходят судорожные вздохи.

Осушив её слёзы, он уложил её на кровать и принялся целовать её ключицы, с удовлетворением отмечая, что она больше не пытается сопротивляться и обмякает в его руках как кукла, потерявшая мастера.

— Ты не представляешь, как я скучал, — произнёс Залкос, упиваясь своей ложью и тем, что маленькая жричка в неё поверит, — когда ты исчезла, я почувствовал себя так, словно вырвали моё сердце… Я… поступил жестоко с тобой, но лишь потому, что был глуп и слеп. Позволь же мне искупить свою вину.

Её тело дрожало от его страсти, и он, расстёгивая пуговицы на её груди, продолжал нашёптывать соблазнительные слова, произнося её имя нараспев:

— Ты хочешь этого, сладкая Эй-рин. Ты хочешь быть со мной, познать истинное наслаждение, которое только я могу тебе подарить. Я буду любить тебя так, как никто другой, и ты не сможешь устоять перед моим притяжением.

Залкос обнял её, притягивая ближе, и почувствовал, как часто бьётся её сердце, и это было подобно пульсации звёзд, танцующих во мраке. Словно заворожённый, он приподнял подол её платья и провёл ладонью по её бёдрам, ощущая тепло её кожи под своими пальцами, от чего она вздрогнула и тихо застонала.

Этот звук свёл его с ума. Он яростно припал к её губам с такой жадностью, словно пытался её поглотить, и, не церемонясь, начал срывать с неё одежду.

Она затрепыхалась, и он, обрушившись сверху, прижал её к кровати своим мощным телом, с наслаждением ощущая, как его огромный орган, давно готовый к действию, упирается в её бедро и как она начинает отвечать на его ласки.

Он почувствовал её ладонь на своей спине, её тонкие пальчики, расчёсывающие его длинные волосы, и уткнулся в её шею, скользя по ней влажными губами.

— Да, моя дорогая, теперь мы будем вместе, и ничто нас не разлучит, — низким интимным голосом молвил он. — Ты принадлежишь мне, и ты это знаешь… и тебе это нравится.

Она томно вздохнула, когда его пальцы скользнули в её влажную щёлочку и нашли сокровенное местечко. Залкос, видя, что Эйрин поддалась его воле, почувствовал, как его сердце наполняется триумфом. Он с сожалением оторвался от неё, чтобы снять свои доспехи, которые сейчас так мешали, и покончить с её ненавистным платьем, разорванным им на лоскуты.

Он ощущал, как его тёмная аура окутывает её, лишая последней возможности противиться обоюдному влечению, и, когда они оба остались без одежды, он снова накрыл её своим телом и принялся ласкать. Его прикосновения были одновременно нежными и жестокими, как огонь, который согревает, но может и сжечь.

Эйрин закрыла глаза, её веки вздрагивали, словно она всё ещё боролась с чем-то внутри себя, и Залкос поспешил сломить эту последнюю преграду. Он начал входить в неё медленно, но верно, как ключ в замочную скважину, и простонал ей в губы:

— Теперь ты снова моя. Отныне и навсегда.

Сердце Эйрин разрывалось от противоречивых чувств. Она хотела бороться, но притяжение Залкоса было слишком сильным, и в его жарком огне она нашла ту искру страсти, которую давно искала. Она ощущала, как её тело отвечает на его зов, как его тёмная энергия проникает в каждую клеточку её существа.

— Нет… — прошептала она, когда его орган раскрыл её лепестки и протиснулся между ними, погружаясь всё глубже.

Он лишь усмехнулся и нежно провёл пальцами по её щеке, заставляя её сердце биться быстрее.

— Да-а-а, — протянул он, — как давно я этого ждал. Уверен, и ты ждала. Скажи, ведь ждала?

Эйрин почувствовала, как его слова проникают в её разум, разжигая огонь, который пожирал её изнутри. В этот момент она была разрываема между скорбью по своим рыцарям и любовью к Залкосу, которая была сладкой и мучительной одновременно.

Охваченная неукротимым пламенем, она сама потянулась к нему, и их губы встретились в горячем поцелуе, полном жгучей страсти и отчаяния, который заставил её забыть обо всём.

Залкос, начав плавно двигаться в ней, обнимал её, словно она была его трофеем и в то же время — его самой большой слабостью. Каждое его прикосновение вызывало в ней бурю эмоций, и она не могла устоять перед этим вихрем.

— Ты моя, Эйрин, — шептал он, его голос звучал как заклинание. — И я сделаю так, чтобы ты никогда не пожалела об этом.

Эйрин, потерянная в этом вихре чувств, ощущала, как её сердце разрывается от восторга и страдания. Теперь она понимала, что это не просто любовь — это была болезненная одержимость, которая могла поглотить её целиком.

Залкос, не сводя с неё пламенного взгляда, полного жажды и безумия, наклонился к ней, и их губы снова слились в поцелуе, который был одновременно сладким и горьким.

Одной рукой гладя её волосы, другой он приподнял её бёдра и ускорился, заставляя её двигаться навстречу, и она не могла противиться его желаниям.

— Я хочу, чтобы ты стонала моё имя. Чтобы ты говорила, как сильно любишь меня. Чтобы ты призналась мне и себе, что ты моя.

— Нет… — прошептала она дрожащим голосом. — Я… не могу… Это неправильно.

— Неправильно? — усмехнулся он. — Это неправильно, когда ты чувствуешь, как твое тело отвечает на меня? Когда ты жаждешь этого так же сильно, как и я?

Залкос продолжал двигаться в ней, его ритм становился всё быстрее и настойчивее. С довольной улыбкой он наслаждался её слабостью, как хищник, который поймал свою жертву, и в то же время его собственное сердце начинало биться быстрее от её ответной страсти.

С каждой секундой её внутренние барьеры рушились, и она понимала, что больше не может скрывать свои истинные чувства.

— Я… — задыхаясь, вымолвила она, — я люблю тебя, Залкос. Я хочу быть с тобой.

Его улыбка стала шире, он наклонился ближе, его губы коснулись её уха, когда он произнёс: