На грани миров (ЛП) - Джонс Даринда - Страница 4

— Слушай сюда, мисс Моя-Сексуальная-Жизнь-Лучше-Твоей! Множество мужчин посещали мою вагину. Десятки. Возможно, сотни, — мой голос повышался с каждым слогом. — Многие воины штурмовали эти врата и после возвращались лучшими людьми. Даже не думай забивать свою хорошенькую головку волнениями о моем особенном местечке. Лучше побеспокойся о том, чтобы…

Я замолчала в тот момент, когда повернулась и увидела высокого мужчину без рубашки, на теле которого было больше чернил, чем в газете «Нью-Йорк Таймс». Он стоял на моей — вроде как — кухне и вытирал руки полотенцем, оглядывая меня с головы до ног. То же самое делала и я. Не считая полотенца.

Два

Парни,

седина в бороде — это сексуально.

Оставьте ее в покое. — Взрослые опытные тетеньки.

Если быть честной, у меня было на тысячу больше причин пялиться, чем у него. Он был растрепанным, неряшливым и поразительно красивым. При виде фотки такого красавца читательницы резко останавливаются на странице журнала, который прежде рассеянно листали. Как будто у них не было выбора. Как будто блеск в его глазах требовал их внимания.

Одним словом, он был ошеломляющим. Потому что ничто, кроме ошеломления, не заставило бы меня остановиться в этой конкретной ситуации. Я никогда за все сорок с лишним лет не назвала бы потенциального взломщика красивым. Мой мозг так не работал. Если бы он работал так, выживание сильнейших было бы спорным вопросом. А вся работа Дарвина — напрасной.

Хотя, опять же, все дело могло быть в килте.

Я впитала взглядом каждый сантиметр этого незнакомца за считанные секунды. Темно-рыжие, отливающие золотом волосы до плеч; плеч достаточно широких, чтобы нести на себе тяжесть всего мира. Короткая борода, лишь на тон светлее волос, с серебристо-седыми прядками, обрамляла идеальное лицо. Худощавое тело, явно вылепленное Микеланджело, казалось полным уверенности и невозмутимости.

А еще, конечно же, килт.

Святая Матерь Божья. Он был пошит из темной тонкой кожи, зубчатые края достигали середины икры, на несколько дюймов выше пары рабочих ботинок.

Добавьте к этому тот факт, что парень весь был покрыт татуировками, и я пропала. Забитые рукава. Татуировки на костяшках. С одной стороны шеи виднелись архаичные символы.

Но вишенкой на торте оказался гигантский черно-серый череп, занимавший весь торс. Темные глаза были почти такими же проницательными, как оливково-зеленые глаза мужчины. Те самые, которые мерцали под темными ресницами, пока он изучал меня.

После бесконечной борьбы за господство двух разных эмоций — страха и отчаянного, душераздирающего унижения из-за монолога о моей вагине — страх победил.

Он всегда побеждал.

Я схватила какую-то деревяшку, лежавшую на столешнице, и ткнула в его сторону.

— Не двигайся! У меня на линии 911.

Легкая улыбка тронула его губы и чуть не отправила меня в обморок.

— Это с ними ты обсуждаешь свое особое местечко? — поинтересовался он, делая глоток бурбона прямо из бутылки.

Желудок подпрыгнул, хотя сейчас вообще было не время для акробатики. Пришел час затаиться. Применить хитрость и коварство. Подготовиться к бою с ним. Или к побегу.

Скорее всего, к побегу.

Моргнув, я судорожно попыталась придумать правдоподобное объяснение тому, что разговариваю с копами о своей вагине. Объяснение, которое убедило бы этого языческого хулигана в том, что на линии точно копы, и на придумку у меня было буквально пять секунд.

Я одарила его своим лучшим взглядом и произнесла:

— Д-да.

Что за шикарный ход!

После такого заявления он точно удерет отсюда в любой момент.

Он же продолжил вытирать руки полотенцем, все еще не сводя с меня глаз.

В любой момент.

Вместо этого он заговорил вновь. Голосом, обезоруживающе похожим на виски с ирисками, который мои папы делали тем летом, когда мне исполнился двадцать один год. Сладкий, насыщенный и такой опьяняющий, что меня рвало два дня. Позже я поняла, что они использовали терапию отвращения^[5]. Не помогло.

Он кивком указал на мою руку.

— Это не то, что ты думаешь.

Нахмурившись, я попыталась понять, что мужчина имеет в виду, пока он кивком не указал на деревяшку, которую я все еще сжимала в руке.

Когда до меня дошло, я в ужасе уронила ее, а затем осмотрела свою ладонь, будто она только что подверглась воздействию лихорадки Эбола, и постаралась держать ее подальше от остальных частей своего тела.

Где мой защитный костюм, когда он так нужен?

Борясь с рвотным рефлексом, я в безумной панике осмотрела кухню в поисках средства для мытья посуды. Или отбеливателя. Или кислоты.

— Это все еще не то, что ты думаешь, — сказал он с тихим смешком.

О, слава Богу. Я успокоилась и опустила руку.

— Тогда что?..

— Кофе?

Это — кофе? Я посмотрела на брикет, который только что уронила.

— Не знала, что кофе может так выглядеть.

Он повернулся, чтобы взять футболку цвета жженой умбры, которая лежала на маленьком столике для завтрака, и я хорошо разглядела татуировки на его плечах и спине. На позвоночнике покоился большой символ — что-то на древнем языке. Он был наложен на карту, которую я сразу же узнала, потому что изучала город в Интернете, ночью, когда останавливалась немного поспать в машине. Это была старая карта Салема, скорее всего, нарисованная примерно в 1600-х годах.

Однако, этот символ звал меня. Влек к себе, и я невольно сделала шаг вперед. Хотя я узнала его, но значение было скрыто за плотной завесой. Будто слово, которое вертелось на кончике языка и отказывалось полностью формироваться.

К сожалению, парень быстро надел футболку. Край мягко опустился на обтянутые килтом бедра, на дюйм выше выпуклости того, что обещало быть твердой, как камень, задницей. Я поняла, что никогда в жизни меня так не привлекал мужчина.

Перевела взгляд на его левую ногу, прежде чем сделать то, о чем мы оба пожалеем. Прямо над сапогом змеился шрам. Интересно, откуда он?

Когда мужчина вытащил из шкафа две чашки, до меня дошло, что кофейник все это время стоял не далее, как в десяти футах^[6] от меня.

— А, ну да. Кофе.

— Хочешь чашечку?

Прежде чем успела ответить, я услышала визг, исходящий из моего телефона, и едва не уронила его в попытке поднести к уху.

— Извините… офицер. Все в порядке. Мне показалось, что в доме нарушитель.

В общем, нарушитель в доме был, но он предложил мне кофе, так что мы почти стали лучшими друзьями.

— Пускай он нарушит мою неприкосновенность, — сказала Аннетт. — У него сексуальный голос. А как он на вид?

— В данный момент я не могу ответить на ваш вопрос, но спасибо за звонок.

— Да ладно тебе! Хотя бы намекни.

— Я обязательно сделаю пожертвование в фонд полиции «Не твое дело».

— Даже не думай бросить трубку!

Я положила трубку и вернулась к мистеру Прянику с перчинкой. Кофеин обычно успокаивал меня. Однако с тех пор, как мне позвонили по поводу дома, казалось, ничто не работало. Три дня я мчалась сюда на всех парах.

— С удовольствием выпью кофе. Первые три чашки, похоже, не подействовали, но прежде чем мы обменяемся браслетами дружбы… — я прочистила горло. — Кто ты такой?

— Роан, — он повернулся ко мне и протянул ладонь. — Роан Уайлдс. А ты, стало быть, мисс Дейн.

Моя ладонь на секунду утонула в его руке, но он тотчас вернулся к своей задаче. От того, как он произнес «мисс Дейн», по моей коже побежали мурашки.

— Откуда ты знаешь?

Он передал мне чашку и указал на пакет со сливками и миску с сахаром, которые стояли рядом с кофеваркой, миска была такая же старая и хрупкая, как и дом, в котором она находилась.

— Рути рассказала.

— Миссис Гуд? Ты с ней общался?

— Миссис Гуд? — переспросил он недоуменно. Но исправился: — Да, конечно. Она рассказала, что ты ничего не знаешь. Я разговаривал с ней при любой возможности. Эта женщина воплощала в себе потрясающую смесь изящества и таинственности. Соболезную твоей утрате.