Королевская кровь-13. Часть 1 (СИ) - Котова Ирина Владимировна - Страница 12

— Я бы так смотрел и смотрел на тебя, — проговорил он, протягивая руку.

— Нет уж, — прошептала Полина, подползая к нему, садясь верхом, обхватывая руками и ногами, — придется не только смотреть.

Сквозь лесок под погодным куполом виднелись стены и окна замка, завешанные шторами — их раздвинут только тогда, когда королева выйдет из двора. Одежда, оставленная ей горничной, лежала на стульчике, но не могла Поля тратить время на одевание, когда наконец-то муж, живой, теплый был рядом!

Она обняла его крепко-крепко, и Демьян уткнулся носом ей в шею, вдохнул глубоко, заурчал.

— Наконец-то, — сказал он рычаще. — Наконец-то я буду с тобой и днем, и ночью, Полюш.

— Ты больше никуда надолго не уедешь? — обрадовалась она.

— Нет. Армия в Блакории справится теперь без меня. А я нужен здесь. Тебе и людям Бермонта. Страну нужно восстанавливать.

— Я так рада, — прошептала она ему в ухо, — как же я рада, Демьян. Ангелина писала мне, что ты был сильно ранен.

— Да, сильно, — ответил он после паузы.

Полина отодвинулась и серьезно посмотрела ему в глаза.

— Ты же не будешь скрывать от меня ничего, чтобы не волновать, правда?

Он усмехнулся и провел пальцем по ее губам.

— Ты такая сонная, — проговорил он с нежностью. — Неужели совсем скоро наступит время, когда я буду просыпаться рядом с тобой и видеть тебя такой в нашей постели, Полюш?

— Мне и тут хорошо спится, — пробурчала она с иронией. — Не уходи от темы.

— Сильно, Поль, — повторил он. — Смертельно. Но меня откачали Свидерский с его учеником, а потом и Дармоншир. А потом уже, как рассказали, анхель подлечили, уже на Туре.

Она погладила его по голове, разглядывая его близко-близко.

— Спасибо, что помог выйти Алине, — прошептала она и прижалась губами к его щеке, скользнула на шею. Он улыбался, запрокидывая голову — всегда поддаваясь ее играм и ее настроению, и это кружило голову. — Спасибо, что остался жив, — и она поцеловала другую. — Спасибо, что вернулся ко мне, — и она коснулась губ, и Демьян ответил, осторожно и нежно, но все равно так, что у нее дыхание перехватило.

Поля долго стеснялась целоваться сразу после сна — но Демьян несколько раз объяснял ей, что не стоит вообще обращать на это внимание, что в берманах много звериного, они к запахам относятся совсем иначе, без брезгливости. Медвежья пасть и шкура, освежеванная добыча точно пахнут сильнее, чем человек.

— А почему ты не спрашиваешь, почему у меня короткие волосы? — поинтересовалась она настороженно, когда поцелуй закончился.

— Я уже три часа как вернулся из Тафии. Уже позавтракал с матушкой, пока ты спала, она все рассказала, — и он пропустил ее короткие пряди сквозь пальцы.

— И ты знаешь, что моя коса впиталась в алтарь?

— Знаю. Выходит, ты так подпитала Статью.

— Это кто?

— Наш стихийный дух, медведица. Только она погибла, Поля. Я не чувствую ее. А с детства ощущал, она была везде в толще земли, я везде мог позвать ее, и она меня любила, считала своим медвежонком. Она всех нас своими детенышами считала, всех берманов. Мой отец познакомил меня с ней, когда мне было шесть. Она спала почти все время, но, если хотела, могла подняться целым плато или горной грядой, так велика она была. Но на моей памяти никогда этого не делала, и много-много поколений до меня. А теперь вот сделала.

— А ты знаешь, как погибла? — тихо спросила Пол.

— Да, мы обмениваемся с другими странами информацией. Из Рудлога прислали по линии разведки телепорт-почтой фотографии и доклад. Она сражалась с одним из богов и он поразил ее, в Рудлоге она и рухнула.

— Как жалко, — тяжело сказала Поля. — Как же Бермонт без стихийного духа теперь?

— Отец нас без него не оставит, — отозвался Демьян. — А матушке-медведице сделаем памятный день и будем молиться за нее. Тайкахе так сказал сделать. Сказал, что у стихийных духов тоже зреют души. И иногда они могут откликнуться снова, не новой жизнью, так памятью.

— Ты и Тайкахе успел повидать? — улыбнулась Поля. Ей было до слез жалко медведицу, ей было радостно оттого, что Демьян был рядом, и радость и горечь сплетались, как сама жизнь.

— Да. Матушка сказала, он решил сидеть на площади, помогать людям. Ему уже поставили там ярангу. Ему осталось двенадцать игл. Шесть дней и ты будешь свободна, Поля.

— Он говорил. И что потом проверит, сработало ли все, и если да, то проведет ритуал благодарения. А если нет?

Демьян пожал плечами.

— Ради тебя я всю жизнь готов их колоть, Поль.

— Надеюсь, обойдемся без этого, — сказала она серьезно. — Ну что, пойдем обедать?

Она оделась- глядя то на Демьяна, то задирая голову на погодный купол, по которому по-прежнему скатывались снежные дорожки.

— Снег ведь не навсегда? — на всякий случай уточнила она. — Тайкахе обещал ночью провести ритуал и утром дать ответ.

— Нет, — улыбнулся Демьян. — Он сказал, богиня-Вода обнимает своего мужа-Ворона и плачет от счастья, а от его близости ее слезы превращаются в снег. Соскучилась после долгого отсутствия. Обнимает и отпустить пока не может. Но дела есть у всех, даже у богов, поэтому отпустить придется.

— Как я ее понимаю, — проговорила Полина и снова прижалась к мужу. — Я бы тоже тебя обняла и не отпускала.

Они рука об руку поднялись в семейные покои. Молча, улыбаясь близости друг друга, и встречные придворные в который раз поражались тому, насколько меняется, смягчается их неуступчивый и жесткий король, когда рядом его жена. Только что успел он уже разнести министра чрезвычайных ситуаций за медлительность — а сейчас идет и что-то говорит жене, а она и улыбается, и открыто смеется, и шутит над ним.

— Я ведь вчера первый раз осознанно обернулась, Демьян, — призналась она. — Тайкахе предупреждал, что такое может быть.

— Твоя медведица вошла во зрелость, — ответил он. — Это как часть души, когда она вырастает, вы становитесь одним целом. Она не властвует над тобой, а ты над ней — но надо управлять своими эмоциями, чтобы не сорваться в звериное состояние.

— Как многому мне предстоит научиться, — жизнерадостно засмеялась Пол. — И у меня будет самый лучший учитель, да? И строгий, строгий, — и она, совсем не стесняясь гвардейцев вновь поцеловала его в шею. Она, вопреки поддразниванию, прекрасно знала, что Демьян ей позволит практически все. И не из-за того, что случилось в их свадьбу, не из-за чувства вины. Он и до этого все позволял, а если и сердился, то как на ребенка, не по-настоящему.

И плевать ей в такие моменты было, что кто-то скажет, что она недостойная королева. Что не умеет вести себя, как принято, что выставляет чувства напоказ. Здесь Демьян был на ее стороне.

— Я хочу, чтобы ты чувствовала в дворце себя как дома, — как-то сказал он ей. — Это дом Бермонтов прежде всего и только после — государственное учреждение, и в нашей семейной зоне ты полностью свободна. А снаружи, увы, свобода ограничена традициями. Но и с ними ты свободнее всех нас, Пол.

Полина это понимала. И понимала, где она может позволить себе безобразничать, а где должна выступать в одеждах истинной королевы.

— Ты ведь все мне расскажешь? — спросила она, когда они уже подходили к покоям. — Я хочу увидеть то, где ты был, своими глазами. Подумать только, ты видел другой мир!

— За обедом, — пообещал его величество, — я соскучился по совместным трапезам, Поля. Как раз успеем до совещания с военными, оно у меня в половину второго.

Она сжала его руку. Она тоже соскучилась.

Пока Демьян брился, Полина принимала душ, улыбаясь тому, что он рядом. И тому, что ванная комната, в которой она давным-давно обмывала мужа от кровавого пота, из-за частоты использования перестала навевать плохие воспоминания. И стала ровно тем, чем была — просто ванной. А еще о том, как хорошо спалось ей медведицей и как хорошо было бы поспать так бок о бок с Демьяном. Хотя с ним и в кровати было бы хорошо и тепло. И вообще — ведь теперь они действительно будут снова вместе. Полноценно.