Коллекция Райан, том 1 (ЛП) - Хэйвок Райан - Страница 18

Я выхожу из комнаты и закрываю за собой дверь, хлопая ею. Гребаная сука. Мой гнев, поднимал голову, гнев, который я как-то обманул, как я думал, теперь вернулся. Я должен быть здесь в день похорон, и не собираюсь пропустить их, чтобы избежать встречи с матерью. Я думаю, еще четыре дня, прятаться от нее, не так уж сложно, это же кончится. Я просто позволю ей остаться в доме, пока она не умрет, а затем продам его. Тогда у нас не будет этого неловкого разговора, где ей жить и на что. Я даже не хочу говорить о том, что мой отец оставил мне все. Он унаследовал этот дом от своей семьи, и моя мать не имеет к нему отношения, так что он перешел бы мне, даже без ее разрешения. На самом деле это позор, что дом покинет семью. Я могу сохранить его в конце концов, не жить в нем, но передать его дальше, если у меня будут дети. Я почти смеюсь над мыслью о том, что я - отец ребенка, это маловероятно, но кто может сказать, что ждет меня в будущем. Мне всего 25 лет, я не могу знать, что произойдет через несколько лет. Я больше не думаю о Кэмми, если она не хочет даже позвонить мне сейчас. Но есть куча женщин, которые с радостью придут, когда я позову. Меня волнует мысль о том, что будет какая-то покорная девушка, которая умоляет меня говорить ей, что делать и просит трахнуть. Думаю, я могу покончить с Кэмми. Она никогда не будет такой. Она практически заставляет меня работать на ее "киску", и это часто не стоит усилий. А стоило мне предложить фаст-фуд девушке из мотеля, Келли, и она обработала мой член, как богиня, и не было с ней никаких табу. Мало усилий и много удовольствия. Мне это нравится.

Я распаковал сумку, чтобы разместиться удобнее, я думал, куда моя мать могла уйти утром. Она не оставила записку, и я знаю, что у нее не было встречи с этим адвокатом. Может быть, она в продуктовом магазине? Я позвонил Кэмми еще раз:

- Нам нужно поговорить, я чувствую, что нам нужно душевно поговорить, а ты избегаешь меня, это дерьмо зашло слишком далеко. Позвони мне. Немедленно!

Я отправил ей голосовое сообщение. Мой телефон загудел, прежде чем я положил его. Текст.

Нам больше не о чем говорить.

Какого черта? Женщины и их гребаные закидоны.

О чем ты говоришь?

Я ударил "отправить"

У тебя есть действительно большое самомнение, если ты думаешь, что я захочу, иметь с тобой дело, после того, что ты сделал.

Ну, я знаю, что она понятия не имеет, что я сделал. Она понятия не имеет о женщинах, которых я трахаю за ее спиной, или о том, что я люблю делать с ними.

О чем ты?

Я притворяюсь невинным.

Ты, блядь, серьезно?

Она никогда не ругается, ничего круче "проклятье", поэтому я понимаю, что ее действительно что-то задело.

Я понятия не имею, какая муха тебя укусила. Пожалуйста, напомни мне об этом ужасном, что я сделал.

Прощай.

Я позвонил и подождал, пока она ответит, вместо этого она переадресовала меня на голосовую почту.

- Черт возьми, позвони мне, или пожалеешь, - я не знаю, что я буду делать, если она этого не сделает, но в этом мозгоебстве, я возьму верх. - У тебя есть время до завтра, чтобы поговорить со мной нормально.

Я сам удивился, насколько я разозлился. Она ничего не ответила, но я и не ждал, что она сразу ответит, она будет ждать до последнего. Я ее хорошо знаю. Я засунул телефон в карман и направился на кухню. Мне нужна еще одна чашка кофе. Потом я посмотрю диск, посмотрю, что мой отец считал настолько важным, чтобы сохранить.

Кофе темный и вкусный, я иду к себе и вставляю диск в ноутбук, на экране появилось изображения, которое вряд ли было для меня. Мой отец голый, наклонился над столом, где-то, похоже, в подвале, включает запись и поправляет камеру. Как только он отходит, я вижу, что моя мать тоже голая. Я задрожал. Я видел ее таким образом бесчисленное количество раз – распластанной и зовущей. Я почти слышу ее голос, "такой хороший мальчик, иди и люби свою мать". Это знакомое мне чувство страха шевелится у меня в животе. Почему-то я продолжаю наблюдать. Вот что она со мной сделала. Он подходит к ней и начинает трахать ее. Она не двигается, как мертвая рыба, просто позволяет ему трахнуть себя. Она молчит, что, как я помню, на нее непохоже. Она всегда была очень говорлива со мной, когда заставляла трахать ее. Он энергично двигается в ней, я никогда не видел, как они трахаются. Я знаю, что большинство детей не видели, но в моем доме, со шлюхой матерью, как моя, можно было подумать, что ей бы хотелось, чтобы я увидел, как ее трахают, чтобы заставить меня ревновать или еще какая-нибудь подобная чушь.

Мозгоебство, с которым я сталкивался всю свою жизнь, началось с нее. Но я избегал закрытой двери, как чумы, не желая больше, чтоб меня заставляли. Ягодицы отца сжимаются и разжимаются, пока он трахает ее. Я не могу отвести взгляд, хоть и хотел бы. Воспоминания о том, что я стоял там, где мой отец сейчас, между ее ног, переполняют меня, хотя мы никогда не были в подвале. Она любила, чтобы я приходил в ее комнату ночью, пока мой отец работал допоздна. Я совсем не уверен, что он не знал, что происходит. Как он мог не знать? Она любила жить на краю опасности, любила оставлять следы. Звала меня всего лишь за несколько минут до того, как он приходил домой, настаивая, чтобы я трахнул ее, лаская себя передо мной, зная, что это сработает, заведет меня и возбудит. Она трогала меня через штаны, чтобы убедиться, что это произошло. Будучи в молодом и впечатлительном возрасте, я легко возбуждался. Она пользовалась подростковыми гормонами и использовала их в свою пользу.

Она отсасывала мне в саду, настаивая, чтобы я помог ей с растениями - мой отец был в это время в доме всего в нескольких футах оттуда. Она была моей первой во всем и ненасытной с ее требованиями. Она не могла никак мной насытиться. Я смотрю, как мой отец заканчивает, оставляя ее, я не вижу многого, но его рука дрочит член, нацеленный прямо на ее лобок. Первый настоящий звук, когда он хрипит во время оргазма. Затем он наклоняется и хватает полотенце, вытирая о него член. Она все еще не реагирует. Даже когда он уходит, чтобы остановить запись, она ничего не говорит, просто лежит там. Она никогда не была такой со мной. По какой-то причине я воспринимаю это как свою победу. Какая-то испорченная часть меня посчитала это победой. Я трахал свою мать лучше, чем ее муж, - мой отец. Ух ты, черт возьми. Я отвратителен. Спасибо, мама.

Я собираюсь нажать кнопку выброса, предполагая, что это должна быть просто запись для того, чтоб отец мог дрочить на нее, но еще одна сцена, где голый отец склоняется над камерой, фиксируя настройки для видео останавливает меня. Я смотрю, как он снова идет к моей матери, на этот раз ее задница в воздухе, она сама на четвереньках. Я помню, как она любила это. Она любила раком. Ее ноги разведены, и на этот раз камера ближе, мой отец держится недолго, не как в первый раз. Он быстро кончает, быстро и сильно двигаясь. В этот раз, когда он вытаскивает, я замечаю, насколько широкая "киска" у моей матери - она зияет, идеальный круг ведущий прямо к ее внутренностям. Я крупнее, чем отец, член, в том числе... но я никогда не делал ее дыру такой, даже после того, как она заставила меня трахнуть ее большими предметами, ее дыра вмещала в себя все, что она хотела. Но ее "киска" всегда возвращалась к нормальному размеру. Мой отец должен был над ней как-то поработать. Может быть, это потому, что ее "киска" бритая, это ново, у нее всегда там было немного волос. Может быть, всегда было так, и я не заметил, но я сомневаюсь в этом... может, конечно, и так.

Он вытирается, после оргазма и идет к камере, чтобы отключить ее, и на этот раз следующая сцена не последовала. Я не хочу в это верить, но мой член, который я игнорировал, затвердел. Большинству людей было бы противно смотреть на то, что я только что смотрел - как их родители трахаются, но моя мама показала мне и так слишком много, и то, что мой отец трахал ее, было не так отвратительно, как я думал, могло бы выглядеть. Черт. Я поерзал, пытаясь сесть так, чтоб эрегированный член мне не мешал. Но в отличие от обычной эрекции, когда я думаю о женщинах, тут мне не удалось успокоиться, просто подумав о чем-нибудь другом. Чем больше я пытался игнорировать его, тем больше он напоминал о себе.