Отойти от пропасти (СИ) - Романов Герман Иванович - Страница 7

— Надо убирать все шестидюймовые орудия, заменив на верхней палубе с каждого борта две пушки из четырех на 203 мм стволы. Тогда в бортовом залпе будет шесть таких пушек, что вполне приемлемо. К тому же на корме можно установить еще одну такую же пушку со щитом, как предполагается на «России». Тогда общее количество стволов станет одиннадцать, из них в бортовом залпе семь. С батарейной палубы шестидюймовые пушки снять, боковые и задние стенки казематов убрать, и за счет этого добавить листы стали между наружными броневыми стенками казематов, как проделали на «полтавах». Хватит трех дюймовых, или пяти-шести полудюймовой толщины. Получится второй броневой пояс, как на «пересветах» — но там в четыре дюйма гарвеевской стали. И длиной от носового до кормового казематов, выше главного шестидюймового броневого пояса — этого вполне достаточно. К тому же не будет излишней верхней нагрузки, метацентрическая высота и остойчивость сохранится. Можно будет также забронировать оконечности, от кромки трехдюймового пояса до штевня — это займет примерно два месяца работ в доке. Даже полтора, а то и месяц — если найдутся листы и опытные мастеровые, и работать следует беспрерывно. Необходимые расчеты можно проделать быстро, ваше превосходительство, не такие они и сложные — просто тщательно пересчитать весовую нагрузку.

Командир «Громобоя» капитан 1-го ранга Дабич был опытным моряком, умным — никогда и ничего не предлагал спонтанно, вначале все тщательно продумывал. Вирен только кашлянул — выходило, что не только они с Матусевичем предвидели такие вещи, но и другие осмыслили вереницу боев, которые произошли за это время.

— У нас просто нет 203 мм орудий, Николай Дмитриевич. Что есть на транспорте, не знаю точно, сколько, но еще с десяток восьмидюймовых пушек, спешно заказанных в Америке, доставят только к концу ноября.

— Вполне достаточно — их хватит для перевооружения «России», которой долго придется стоять в ремонте, — Дабич вполне хладнокровно кивнул в сторону вываливавшегося из колонны большого броненосного крейсера, уже фактически выбитого из боя. — К артиллерии «Громобоя» можно добавить снятые орудия, их всего четыре, как раз хватит. А в ремонте на нее поставят американские орудия. И мы получим бригаду из двух броненосных крейсеров, с полноценным бортовым залпом из семи пушек главного калибра, с более-менее приемлемой защитой. А вот противоминную артиллерию следует заменить на восемь 120 мм пушек Кане, вместо оставшихся 75 мм орудий.

— Хм, пожалуй, вы правы, Николай Дмитриевич. Тогда ваш крейсер, как и «Россия» будут иметь единый калибр — это значительно облегчит пристрелку. Да и сами восьмидюймовые пушки причинят неприятелю гораздо больше ущерба, и защита действительно станет надежнее.

Вирен кивнул, быстро осмысливая предложение. Двойное сокращение общего числа орудий его не беспокоило — две 152 мм пушки по весу равны одной 203 мм, но вот по эффективности никакого сравнения — русский «облегченный» снаряд весит пять с половиной пудов, «тяжелый» старого образца, как у японцев — в семь пудов, почти как три шестидюймовых снаряда. Обычные листы стали, пусть в три слоя наложенные, не броня, конечно, но обычный 203 мм или 152 мм фугас даже такой броневой пояс не пробьет — а японцы стреляют именно ими. И при этом три десятка шестидюймовых пушек Кане, снятых с двух крейсеров, позволят нормально вооружить броненосцы, крейсера и канонерские лодки, и серьезно усилить береговые батареи, которые необходимы до крайности на тех же Эллиотах. И тут он себя одернул — ведь начальник штаба сейчас великий князь, ему только по возвращению нужно передать дела. Однако мысль Дабича дельная, и Вирен тут же повернулся к командиру крейсера.

— По возвращению немедленно подготовьте все необходимые расчеты касательно «Громобоя» командующему, также как соображения по «России». Надо успеть с их перевооружением, японцы не будут ждать. «Токива» и «Касуга» только «цветочки», а «ягодки» вскоре последуют. Сейчас и нам, и противнику нужно поторопиться — один бой может предрешить исход войны. Если бы раньше над этим подумали…

Вирен осекся, с нескрываемым удивлением глядя на вывалившийся из строя броненосцев «Пересвет», да еще с заметным креном на борт. Ладно бы «Ослябя», тут все было бы вполне объяснимо — но флагман Щенсновича пострадал от огня «Касуги», что меньше по водоизмещению в полтора раза. И в этот момент на него накатил приступ страха, которого адмирал давненько не испытывал. Выходит, что все бои, что шли раньше, были только прелюдией, а вот теперь пошли главные события. Японцы явно настроились на решительное сражение, и нынче хотят взять убедительный реванш…

Единственный броненосный крейсер порт-артурской эскадры по своему бронированию нисколько не уступал «Асаме», как и по скорости хода с ним не могли сравнится противники. Правда, по мощи бортового залпа «Баян» уступал вдвое, но так изначально он проектировался не для боя в составе линии…

Глава 7

— Больше одиннадцати узлов «Пересвет» держать не может — подводная пробоина в носу. Придется снизить ход на три узла, и пока отбиваться от неприятеля. Наша задача провести транспорты в Дальний, уже недалеко, мы у Шандунга. А там подойдет отряд контр-адмирала Лощинского, и нам станет намного легче. Вы удивлены, ваше императорское высочество?

Матусевич посмотрел на удивленного великого князя — о подходе резерва тот не подозревал, этот козырь с подачи Вирена приберегли. И Николай Александрович негромко пояснил:

— Просто на пути до Дальнего, по опыту еще довоенных учений, которые проводил наместник, мы выставили корабли со станциями беспроволочного телеграфа. Проще говоря, это быстроходные «ретрансляторы», которые легко уйдут от неприятеля, если тот появится. Трофеи — малые бронепалубные крейсера «Чийода» и «Боярин», чуть дальше «Амур», у последнего ход в 17 узлов. Потому путь к Шандунгу мы проделали ночью, чтобы с утра принять бой с японцами, и продолжать продвигаться на север.

— Понял — отряд контр-адмирала Лощинского уже идет к нам навстречу, — кивнул Александр Михайлович, сообразив, что самые тихоходные корабли командующий флотом приберег в качестве резерва. И ведь нисколько не рисковал преждевременной потерей этого отряда, выслав далеко вперед дозорные крейсера, которые вели и разведку.

— «Севастополь» больше девяти узлов не выдает, начинается тряска, как у больного «падучей». «Адмирала Витгефта» мы наскоро отремонтировали, два с половиной месяца возились. Заменили 305 мм пушки Круппа, не пригодные, на наши девятидюймовые орудия. Три ствола выслали из Петербурга, да пару сняли здесь с бронированных канонерок. Вполне себе броненосец береговой обороны получился, но слабый — «Чин-Йен» одно слово. В отряде еще бывшая «Ицукусима», ставшая «Витязем» — монструозную 320 мм французскую пушку убрали, установили старую восьмидюймовую, она впятеро легче. И крейсером не назовешь — ход едва тринадцать узлов после ремонта. В общем, собрали мы под флаг контр-адмирала Лощинского трех «калек», но лучше такие корабли иметь в резерве для поддержки, чем вообще ничего. А с «Пересветом» у Михаила Федоровича будет уже три броненосца, с бортовым залпом из десяти пушек главного калибра.

— Теперь понимаю, Николай Александрович, а то поначалу удивился, почему «Севастополя» нет. Подумал, что опять в ремонте стоит.

— Да он еле до Шандунга дойдет, «ползая», а поход в Шанхай вообще сказочное предприятие.А тут да, рандеву состоится через четыре часа, нет, скорее пройдет пять — нас почти сотня миль разделяет. Главное продержаться до подхода подкрепления, а там легче будет.

Матусевич сдержал тягостный вздох — вроде и научились побеждать японцев, но не только кораблей не хватало, в моряках была жуткая нехватка. Из Владивостока выгребли все что можно, увезя на «Ангаре» и «Лене» фактически весь тамошний флотский экипаж. В Золотом Роге остались только «Паллада», да пришедшая со вспомогательными крейсерами «Диана» — обе «богини» вошли в новый состав ВОКа под командованием контр-адмирала Иессена. Для набегов на японское побережье этого оказалось вполне достаточно, и можно было не сомневаться, что такие «визиты» японцев порядком нервировали. Вот только командующий самим отрядом вызывал сомнения — недаром Иессена именовали «крейсерской погибелью», после того как посадил на камни «Богатырь». А еще — тут в голову пришли чужие мысли — та же участь постигла «Громобой» и Карл Петрович погубил «Рюрик». В общем, нанес ущерба РИФ как бы не больше, чем любой японский адмирал. И он в том был не одинок, именно такие «их превосходительства» и составляли подавляющее большинство среди адмиралов русского флота, где, такие как покойный Степан Осипович Макаров были исключением из правил. Просто сама система возносила их на высоты власти, будто вспорхнувшие на погоны «орлы» дружно взмахивали своим куцыми крыльями, чтобы поднять их к сияющим вершинам. Вот только с началом войны неожиданно выяснилось, что большинство из них органически неспособны командовать, и за долгие годы службы привыкли дожидаться спущенного сверху приказа, но только не действовать по собственной инициативе, исходя из здравого смысла. И в том была железная логика, в основе которой была паталогическая боязнь ответственности. Лучше уж доложить и дождаться указаний сверху, чем рискнуть, и поставить на «карту» всю карьеру.