Тайное местечко (СИ) - Балашова Виктория Викторовна - Страница 5

— Подождите, бабушка Глаша.

— Ты пошто же меня все с тьмой ровняешь, внучек? Я тебе что злого причинила?

Накинулась с отповедью на парня бабушка.

— Да что я такого сказал?

— Не выкай мне! Ты что, драться со мной удумал?

— Да и в мыслях не было!

— Дык не выкай мне! Ишь, земноводное!

— Почему, земноводное? — не сдержал удивление Остап.

— Дык род твой… Дай ка руку, хлопчик. А! Да ты не ведаешь рода.

— Ведаю, ну, знаю я! Моя фамилия Барсуков.

— Ну, Барсук и есть! Их породу сразу и видать. Потому и на деревья ты лазить не могешь! А по земле тропы ищешь хорошо, шкура ваша прочная. Ваш род живучий и сильный. Вот ведь и породу вашу сразу видать: коренастые, сильные, добрые, но своего не отдадут. Порядок любят во всём, гостей могут и не замечать, лишь бы не мешали, да не сорили вокруг, ни словами, ни делами. Потому дед твой и выжил даже на войне, когда на Землю попал. Нашел, как приспособиться. Но тосковал по родине, вот долго и не протянул поди? Да еще и… Но про то потом. Про род он старался, передавал знания, да вот каждый следующий в роду их за сказки считал, верно? А родовича за сказочника… или сумасшедшего? Ох ты ж… Вот и свела кручина его в могилу. А ты, дивчинка дай ручку свою белую… М-да, Вот Лесеньке повезло еще меньше, она, вишь, свой род не может знать. У нее прабабка на Землю попала. В тягости была. А по роду свои особенности не передала, не успела… Только доченьку родить смогла, да померла, родимая! Так, Лесюшка?

— Я не знаю, бабушка сиротой жила, в приживалках у чужих людей. Ой, а ведь и точно. Не узнали откуда была прабабушка или прадед.

— Ох, ты ж, бедняжечка. А муж то здесь, искал всё милушку свою! И дитятко искал, а никто дальше околесья Мира Яви, Нави, Прави не видит!

— Но вы… ты же сейчас увидела.

— Так по тебе то и судьбу твою и рода видать! Душенька нараспашку!

— А, …мой прадед жив еще?

— Нет, девонька, сгинул от лихоманки, извела его одна из дочерей Мораны. Добила… И род прервался. На Землю то она и не пошла за Пелагеей. Потому и убереглась та, выжила дочь ее и Евсея из рода Сойки! А теперь и ты вот возвернуться смогла. Не тужи, твои дальние родичи живут в стольном граде СлАвинске. Сможешь и ты туда добраться, рады тебе будут, устроиться помогут. Назовешься: Сойка, Евсея и Пелагеи рода дитя, так и примут тебя с радостью, научат всему, помогут устроиться. Сейчас старший рода Гнат. Род у него большой под рукой, весело тебе будет, звонкая моя! Вишь, Остапушко, какая она тонкая да звонкая, ну чистая Соечка!

— Да я и птицу такую только по названию знаю, — почесал тыковку Барсучий родственник.

— Ох, ты ж, а что так? Не водились в твоём краю такие?

— Да, водились, наверное, но мы то в городе живём, там их точно нет. Как и барсуков. Их я только о книгам знаю, но от других животных отличу.

— Угу, не барсуков, — подколола Олеся, — бабушка, а к себе, на Землю, как вернуться? Мама у меня там, работа!

— А зачем тебе? Ты же дома, внученька! Теперь, дома! И здесь будет твой дом, и работа будет здесь. Мамке, чтобы не волновалась, весточку туда послать не получится, конечно, но во сне душой встретиться сможешь, если она ищет тебя и ждет. Тому научу тебя. Скажи, чтобы не кручинилась, что ты дома теперь!

— Да какое дома? Мне назад надо! Может, с поляны можно обратно? Или… долго до ночи Морены? Может сможем через перекрестки? Как это сделать, подскажи бабушка Глаша.

— О том и не думай, глупенькая! Нешто замыслила Сварога осердить? Он вас таких собирает, манит обратно, возвернуть старается в лоно своего рода во славу его, а ты, неразумное дитя, под другие звезды, к ложным богам на почитание? То тебе они разум застят! Но пройдет! Ты водички испей, с полянки Марьянкиной, вот и полегчает тебе. А на завтра и утихнет кручинушка. А ты, Остапушка. Ты то понял радость свою? Не родич юродивого Акимки, а добрый сродственик большой семьи из Порвинга, что на Запад от Уставы. Хоть, разделиться то вам придется, тут Лесенька ошибалася. Расходятся ваши пути дорожки! Могу и весточку помочь послать родичам вашим и отправят они кого к вам на встречу.

— Пока не нужно, бабушка. Нам бы подумать чуток. Можно ли это? Подскажи, чего нам тут опасаться и кого? Волкодлаки, Берендей, тут и магия есть?

— Магия? А! Ворожба? Да как без неё то? В ней, родимой, и живем, по Ладу и Укладу! По Правде и как испокон веку Пращурами нашими нам завещано! А бояться… Бояться Кривды надобно! Ну, Волкодлаки сейчас Берендеями укорот получили, притихли и те и эти. Вот всё по кривой дороженьке пойти норовят, а у Берендея не забалуешь! Он Кривду не терпит. Дикий зверь тут давно присмирел. Потому, идти сможете смело. Завтрева пути каждому и покажу.

— А можем мы где-то на пару дней остановиться: обдумать все, что на нас навалилось? — спросил задумчивый Остап, что молча слушал бабушку и Олесю.

— Да хоть и у меня оставайтесь, я ж не гоню, гостям рада буду, если подсобите, то и поживем, хоть и пару, хоть и неделю! Вот и научу вас тому, что наперво знать нужно. Хатка у меня небольшая, но места хватит всем!

— Благодарствую! А ты какого рода? Если позволено узнать?

— Позволено, конечно! Я своего Рода, знать должны были про меня и вы в своем Мире, баба Аглая Дормидонтовна Ягвишна. Баба Яга я, ребятки.

— А может, бабушка, мы лучше сразу и пойдём, светло еще...

Прервал слова парня озорной смех бабы Яги, ох и заливалась она смехом, аж присела на пенек, что так кстати тут и подвернулся ей. И давай смеяться, да слёзы вытирать передником своим, или как этот предмет одежды тут звался. А ребятам было не до смеху. В голове Остапа невольно всплыли строки известной песни «КиШа» :

«...Но вскоре возвратился

С ружьем наперевес

Друзья хотят покушать

Пойдем приятель в лес.

Будь как дома путник,

Я не в чём не откажу,

Я не в чём не откажу,

Я не в чём не откажу,

Множество историй,

Коль желаешь расскажу.

Коль желаешь расскажу.

Коль желаешь расскажу...»

А бабка вроде стала успокаиваться, но тут глянула на Остапа, и словно прочитав его эти мысли расхохоталась снова.

— Не смешно! Мы не вкусные, — попыталась защититься Олеся, чем только вызвала новый приступ хохота у «бабушки».

— Ой, ну повеселили, ну повеселили старушку! Вот ведь, так почитай под пять кругов жизни так не смеялась! И за то отдариваться придётся, затейники вы мои! Да вины вашей в тех ваших придумках нету. Про то народ ваш сочинил. То слыхала кой –чаво и от других детушек. Много глупостей и домыслов родилось от искажения Прави. Но были у вас и честные сказы. Да мало. Все умники истребить хотят, чтобы Кривда была, вместо Прави. И слушать не хочется ничего из ваших выдумок. Обидно бывает то. Не кушаю я деток неразумных, я больше белую уху люблю. Из судачка, ерша, окунька речного. Да и Мир Прави и Мир Нави не пустит к себе убийцу и душегубицу, прости меня Сварог — батюшка! Вишь, что удумали! Ну, что, идём дальше то, аль забоялись рассказок ваших глупых? Проводник я, потому и встречаю путников, дороги указую, плату беру душевным теплом и знаниями, что живые сами и делятся. И я делюсь. Щедрый обмен. Довольны все. А с мертвых и платы не беру, то моя стезя. Не забалуешь тут, и Берендей рядом, а он суров на расправу, не посмотрел бы и на возраст мой и заслуги прошлые. Да и Морена сурова будет на суд, чуть не так что. Жила двадцать кругов жизни, почти 3000 лет по вашему, иль нет, давно бы стерли они меня с лица Мира нашего и даже упоминание обо мне бы не осталось. А я ещё бытие бабки моей Мертоны помню, да матушку мою Удельку. Спервась вот она и ушла, я то ужо в старшаках была, да всё одно, матушку терять больно. Но тогда немирье по всей Земле было. Многие уходили вот так, в славном бою, оставив после себя семя своё, да память о себе, да делах своих. Потом бабушка ушла к Морене, но то уже в другое немирье случилось, аль уже срок её пришёл, про то я не ведаю, а Морена не щедра на такие подарочки. Мне туда путь заказан. Вот и осталась одна я на века тут. Сёстры на века далеча, да так и заведено было, не мне то менять, а уговор Богами даден. Вот тут я одна на Земле и осталась.