Тайное местечко (СИ) - Балашова Виктория Викторовна - Страница 24

— Нет же! Мы только видели их трупы висящие у Берендеевке, и ушли дальше, там встретили Аглаю Дормидонтовну, она нам и объяснила, про волкодлаков, мы пожили в её избушке несколько дней.

— Ага, украли её книгу и мазь?

— Ничего подобного! Это она нам сама дала.

— И зачем вам сейчас книга?

И в голосе дознавателя впервые прозвучало отчётливое удивление и словно смешок.

— Мы жили далеко от этих мест и не были обучены грамоте. Вот нас бабушка Глаша и учила буквице и чтению. Книгу дала для тренировки. А мазь нам дала в дорогу, чтобы мы смогли где-то остановиться на ночлег и выменять себе еду, когда закончатся данные ею припасы. Так мы и сделали. Устав и проголодавшись хотели испросили Трофима о мене на мазь. Он всю крынку взять не смог, сказал, ему не по карману. Но выменял себе пол чайной ложечки, чему были рады мы все. За это мы получили еду, ночлег и немного припасов, а остальное он дал деньгами, они были у Остапа. А отдохнув, мы спустились поесть, а там нас усадили за стол к другим постояльцам. Когда мы представились, оказалось, что там был Свей Куница. Он сразу ушёл, как услыхал имя Рода Остапа. А остальные сказали, что в Роду Барсука и Куницы разлад. А Инай Куропатка предложил нам дальше путешествовать с ним, у него на телеге было место для нас. Предложил подвести и к Главе Рода доставить. Мы сначала отказались. А когда закончили есть, пришёл Трофим и вызвал нас на двор для разговора. Сказал, что его знакомый был бы не прочь тоже выменять ложечку снадобья по той же цене. Мы попросили, чтобы мена была без нас, а через него. Он согласился, Остап отдал ему крынку, а он нас ещё предупредил, чтобы мы сторожились Свея Куницу, и посоветовал нам отправиться лучше с обозом Куропатки. Ну мы погуляли недалеко от двора, потом вернулись, и не увидев ждущего нас Трофима, решили подождать его не светясь у дверей, а отойдя в другой конец двора. Там мы и увидели что-то белесое, что и оказалось телом, я наклонилась, думала, может отдыхает, или выпил лишку, но увидев темные потёки, поняла, что это кровь. Сказала Остапу, тогда наклонился он и стал пытаться нащупать биение сердца, но наткнулся на какой-то камень что ли, и выпачкался в крови убирая его от бедняги. Мы даже не смогли понять, кто это был, как уже раздался визглявый крик от сарая, что «убили, убийцы, держите убийц». На нас тут же и накинулись, а мы и не поняли, что это про нас кричат! Мы то никого не убивали! Потом смекнули, что тот, кто кричал, наверное и есть убийца, ведь на дворе было темно! Мы то только сблизи увидели тело, а чтобы понять, что там убивают кого-то надо знать, что там кто-то лежит! Может это был тот самый Свей Куницын, чтобы нас подставить и отомстить Трофиму он и убил его? Больше ничего в голову не лезет, но голос кричавшего был хоть и мужской, но явно не нормально звучал! Это не голос мужчины, а словно изменённый, чтобы не узнали. Да и о том, что это Трофим, мы поняли только, когда поразмыслили почему всё время плачут женщины. Что хотели прорваться сквозь охрану к нам, и забить там нас за содеянное. Догадались, когда уже приехал Козьма.

Весь этот монолог Лекса просидел молча и только глядя серой статуей из-под капюшона в сторону говорящей. В конце рассказа он вздохнул каким-то своим мыслям, видно досадуя, что она не призналась с ходу, и придётся нарушать тишину и снова разговаривать с этой глупышкой.

— Так вы ошиблись?

Произнёс он наконец, прерывая тишину.

— Ну, не то чтобы ошиблись, мы вообще не поняли, что это Трофим.

— А кого хотели убить?

— Да никого мы не хотели убить! Мы просто нашли кого-то, а оказалось, что это Трофим.

— А кто бил?

Продолжал давить своё Алекса.

— Не знаю, мы никого не видели и никого не слыхали. Тихо было вокруг, и когда гуляли и когда обратно шли. Но Лун не было и было темновато.

— Значит, ты говоришь, что вы там оказались случайно, нашли случайно, кто убить хотел не видели?

— Да, так и было.

— Допустим.

Задумчиво проговорил Алекса, вытянул вперёд руку, в которую сразу же влетела яркая сфера от головы Олеси. Сфера погасла, повинуясь жестам хозяина а тот не говоря больше ни слова встал, намереваясь молча выйти, но его остановил голос Олеси:

— И что с нами теперь будет?

— По Кону будет.

И больше ничего не объясняя, Серый покинул её «светлицу».

Тут же вбежал служитель, забравший свечи и не сделав попытки развязать девушку или хоть как-то ослабит её путы. За ним дверь лязгнула засовом и Олеся осталась одна в темноте и тишине… А о чём начинает думать девушка в темноте и тишине? Правильно, о грызунах.

Остапа буквально принесли в темное помещение, нет, сырости тут не чувствовалось, и запаха плесени не было. Но было очень глухо, тихо и темно во всей этой тюрьме. Может, правда, эта допросная была в отдельном крыле тюрьмы, или такая звукоизоляция, что вообще ничего слышно не было, но комфорта это пленнику не доставило точно. Олеси он не видел и не понял, куда увели/унесли её. Видно, хотят допросить их порознь и сверить показания обоих. Хоть и уже сто раз они могли договориться меж собой ещё в той кладовке в доме Трофима.

В этой камере или допросной, Остапу не дали вольной жизни, а сразу надёжно закрепили его на стуле. Привязыванием это и не назовёшь. Тело словно сроднилось с предметом мебели, дальше к нему так и отнеслись, то есть, просто придвинули его вместе со стулом к массивному столу. Ну, как просто, всё же Остап был увесистым, потому конвоиры кряхтели в паре, но добившись своего оставили пленника одного в тишине, темноте и мрачных думах. Остап мог шевелить только извилинами. Их то он и гонял в голове, от невозможности сидеть ничего не делая в такой ситуации. Обдумывал Остап события последних дней, и самая тяжёлая его дума была про то, как же глупо они попались в чью-то ловушку! Но больше всего было Остапу жаль Олесю, что невиновная оказалась вовлечена в Родовые дрязги Барсука и Куницы. Она то девушка! Да и вина её лишь в том, что была с Остапом рядом. Попали, блин, в мир средневековых устоев! И никакой криминалистики! А о возможностях магии Остап не догадывался совершенно. Ну, неоткуда было взять сведения. Опыт — без году неделя! Главное, о чём сейчас больше всего жалел Остап, так это о том, что не позволил бабушке Глаше отправить весточку его родне в Порвинг. Как было бы всё проще! Встретили бы их родственники, знающие и реалии и устои, и не попались бы они на эту подставу! Вот же перестраховщик хренов! Хотел сам лично увидеть реакцию Родовичей, что не будут предупреждены о его визите.

«Увидел? Ха! Теперь–то они ему точно искренне обрадуются! Прогремел Родич на всю Ивановскую Только бы Олесю не пытали».

А что теперь… Что будет с ними теперь? Где Олеся, как она?

«Неужно Боги это допустят? Не для того же их вытаскивали с Земли, чтобы не за здорово живёшь тут сдохнуть на плахе. Или виселице, или костре? То Сварог прям сразу и увидел, а то… И куда он смотрит сейчас?»

О чём и с чем обращаются люди к Богам Остап не понимал и не знал. Всё в этом, родном Мире, было чуждое и непонятное. Никаких сводов правил особо не понял от бабушки Глаши, только общие Коны.

«Как этот Кон изучают? Есть ли какие-то книги? Вот бы почитать».

Будет ли у них с Олесей суд, адвокат? Или только нападающие и обвиняющие?

«Или здесь в чести самосуд, и их ждёт горькая участь быть растерзанными и забитыми теми разъярёнными женщинами Трофима».

Как много мыслей пронеслось в голове Остапа за время непонятного ожидания. Но, закончилась и эта пытка временной неопределенностью. В замке камеры раздались звуки открывания замка и в неё влетел один из служителей с огарками свечей. Их он ловко установил в специальные лампадки у края стола Остапа. А тому перед глазами поплыли воспоминаниями сцены из множества кино о допросах с лампами, обращенными в лицо допрашиваемому. Потом пронесли сцены выбиваний нужных показаний.