Натиск (СИ) - Старый Денис - Страница 45

Золочёная, с узорами — это было истинное произведение искусства. Учитывая то, что-то доспехи не только не потеряли в прочности и функционале, но также были улучшены, например, удалось добиться максимальной сопряжённости панциря и латных доспехов. А также у мастеров уже получалось сделать очень гибкие и почти не замечаемые в бою сочленения лат. Теперь я уверен точно — на мне самая лучшая и, возможно, самая красивая в мире защита. Хотя, нет, государю я такой же комплект передал, поэтому имеется два шедевра бронного дела.

— Владислав Богоярович, — сказал Мечислав, когда мы с Аепой прибыли в ту часть военного лагеря, где находились венды.

— Ну, будет тебе Мечислав, кланяется ещё мне! Такое случится, что ещё мне поклоны отбивать придётся славному Мечиславу, — сказал я высокому, статному, похожему своей мощью на меня, вендскому воину.

Мечислав здесь, рядом со мной, не просто так. Это даже нелепо. Где находятся венды, а где мы сейчас начинаем войну⁈ Но есть политика, которая, порой, может закинуть и в более дальние края, если на то будет необходимость. А необходимость была.

Вопреки всему сотрудничеству, нам не удаётся хоть как-то определить вендов в свою зону политического влияния. Часть племен, те же поморяне, уже более чем лояльны Руси, и у нас даже смешанные морские экипажи на Балтике. Но есть один товарищ, который считает, что мы просто обязаны его спонсировать, выдавать огромное количество и серебра, и оружие готовить для его воинов, а он нам… Спаси Бог скажет. И ладно бы ещё обращался к нашему, истинному Господу Богу, так нет же, всё ещё язычник.

Это я о Никлоте. Победы над саксонцами помутили рассудок этому вендскому вождю. Он уже развязал не только войну со внешними завоевателями, но и уничтожает своих конкурентов внутри вендского Союза племен. Порядка семи различных племенных союзов назревает бунт уже начинали волноваться, не желая подчиняться Никлоту, там вероятна гражданская война, что никак не может способствовать достижению тех целей, которые я ставил перед Россией.

Нам нужно распространять своё влияние на вендов, нависающих над княжествами Священной Римской империи и служащими буфером. При этом, венды никоим образом не могут быть теми субъектами политических отношений, которые в любой момент могут перекинуться на сторону наших вероятных противников. Они должны полностью войти в сферу влияния России. А это просто невозможно без того, чтобы на них распространялось русское право, православная церковь, чтобы они были экономически, если не полностью, то большей частью зависимы от нас.

И Николот этому всячески сопротивляется. Но ему не так долго осталось жить. Четыре группы по пять человек уже должны были работать над тем, чтобы убить не только самого Никлота, но и его наследников. Да, это всё жестоко! Но я уже убил русского царя, что мне теперь горевать по Никлоту⁈

А со смертью этого вождя у нас уже будет свой ставленник — Мечислав. Так что он здесь с большим отрядом вендов, в том числе и потому, чтобы никто не мог обвинить в убийстве Никлота. А я, пользуясь случаем, воспитываю Мечислава, которого думал поставить проводником всех русских православных идей в сообществе северо-западных славян.

— Как ты там говоришь, Влад? Нет более грозного оружия в любой войне, чем лопата и кирка? — спросил меня Аепа, когда мы заканчивали объезд всех наших укреплений.

Я на слова своего родственника лишь ухмыльнулся. Когда более пяти тысяч здоровых крепких мужиков с хорошими лопатами, с кирками, носилками и тачками приступают к работе, они способны, если только правильно организовать людей, за один день поставить немалую крепостицу. А у нас на обустройство всех позиций было более, чем две недели.

Меня поставили командовать центром всего русского построения. И задача была не столько воевать впереди, сколько сдерживать любые натиски противника. А в это время царь самолично будет командовать правым флангом, где располагалось огромное количество русской тяжёлой конницы.

В моём подчинении осталось только шесть сотен ангелов-братьев, правда, это тяжёлая конница, я уверен, что лучшая в мире. Они и вооружены великолепно, и даже не столько тяжёлой конницей можно считать их, сколько чем-то похожим на рейтаров, так как у каждого бойца был трёхзарядный арбалет, который, благодаря улучшенной конструкции и использованию металлов, не сильно уступает по дальности поражения и мощности своим собратьям пехотных образцов.

Так что, прежде чем вступить непосредственно в бой, мои ангелы способны выпустить три смертоносных болта в своих противников. А это огромнейшее преимущество, практически гарантирующее победу в противостоянии большому числу врагов.

Конечно же, опора всей нашей обороны будет держаться на артиллерии и на пехотном построении, в рядах которых было уже немалое количество бойцов с дробовиками.

— Мы бы и сами победили сельджуков, без царских войск, — горделиво сказал Аепа.

Я улыбнулся своему другу, прекрасно понимая, что он несколько обижен. Пятнадцать тысяч половцев, которые были переданы центру, словно ненужные воины, пригодились бы на любом из флангов, так как именно там, как считалось, должно все решиться. Я был менее категоричен, чем мой родственник. Построение центра было таковым, чтобы половцы могли закидывать во врага стрелы при приближении противника, быстро уходить через оставленные проходы между флешами и тремя небольшими крепостицами, что составляли основу нашей обороны. Так что поучаствовать в бою, да и сделать свой вклад в разгром противника половцам удастся.

Я мирно спал почти безмятежным сном, здесь у меня дом, любимая жена, дети… Они мне снились и тут… затрубил рог, застучали барабаны, сообщая, что началось… Я резко поднялся и стал самостоятельно облачаться в доспех, выкрикивая своих оруженосцев.

Впервые я буду участвовать в сражении в сияющих доспехах. Ранее считалось, что это, скорее, будет вредить, чем как каким-то образом помогать. Да, с одной стороны, собственные воины будут видеть своего предводителя, ориентироваться на него, но, с другой стороны, будут же видеть и противники, которые сконцентрируют удар на предводителе, то есть на мне.

Всё, что может пойти во вред, почти всегда можно использовать и во благо. Так что я решил, что ради этого сражения несколько «поторгую» своим лицом. Пусть сельджуки точно клюют на уловку и поспешат меня убить. Да, подобную хитрость можно было бы сделать, облачив в мои доспехи кого иного. Однако, несмотря на то, что я привнёс в военное дело Руси очень много нового, и командир сейчас уже не обязан быть первым, а должен организовать и вести управление своими бойцами, и всё равно прежние порядки частично остались. И будет уроном чести, даже позором, если я стану прикрываться кем-то иным. Ума не приложу, как в иной истории Дмитрий Донской, на Куликовском поле, переодевшись в простого ратника, а свои доспехи отдав другому, смог объяснить воинам такие метаморфозы.

Первые сражения начались сельджуки, что не могло не радовать. Огромная толпа конных лучников устремилась на наши порядки. Конные русские полки на флангах, оттянулись за рогатки и выставили частокол. Этим мы вынуждали противника действовать по центру.

И вот начала вышагивать русская пехотная фаланга-терция. Сражение начиналось.

— Шаг! Шаг! — за спинами половецких конных лучников выступали две линии пехоты Братства.

Разделение пехотинцев на две линии было вызвано необходимостью дать больше возможности для манёвра половецким конным. И на учениях мы, наверное, не меньше сотни раз отрабатывали, как должны будут отступать половцы. Если бы мы совершали подобный манёвр впервые, то случилась бы катастрофа. Потому как на учениях была такая мешанина, при которой даже случались летальные исходы.

А еще разрыв, «ворота», между линиями пехоты должны были привлекать противника, чтобы ударить именно сюда.

Конные лучники обменивались стрелами, когда наша пехота уже подошла достаточно близко к вражеским конным. Впереди пехотинцев несли большие щиты, чтобы можно было гарантированно защищаться от стрел. Однако, мы не закрывались полностью, чтобы у врага сложилось впечатление, что ударом тяжёлой конницы можно что-то решить.