Ведьмы.Ру (СИ) - Демина Карина - Страница 25

— Отец увидел… в общем… не одобрил.

— Во, — из-за двери появился дядя Женя с толстой крысой, которую он нежно, трепетно даже сжимал за горло. Правда, крысе это не слишком нравилось, поскольку она сделала вид, что совсем даже неживая. Длинные лапы вытянулись. Повис без движения розовый хвост, почему-то с помпоном на конце. — Какая раскормленная…

— Хто? Я⁈ — крысиный вопль ударил по ушам. И ожив, она попыталась вывернуться, но ведьмак перехватил крысу за шкирку и поднял повыше.

— Ты, — подтвердил он, ткнув пальцем в зад. — Вон какой нагуляла. Юркая, правда, зараза. Едва не ушла. Думал, честно, что и не поймаю. Сеть мою прогрызла и в нору. Я уж и решил, что всё. А она, представляете, в собственной норе и застряла.

— Дом старый! Усадку дал! Вот вход чуть и узался, — крыса попыталась прикрыть зад лапами.

— Тараканова… — произнёс Мелецкий презадумчиво, — я вот даже не знаю, почему меня в этом дурдоме говорящая крыса почти и не удивляет.

— Сам ты крыса! — возмутилась крыса.

А Ульяна взяла и мысленно согласилась.

Не удивляет.

Почти.

Глава 14 О людях и нежити, а ещё немного о городских экосистемах

Из всех женских прелестей у Марии Болконской были только глаза.

Сложная жизнь литературных персонажей

Тараканова стояла рядом, опираясь на руку и, кажется, сама того не замечая. Впрочем, её можно было понять. Существо, на первый взгляд выглядевшее крысой, правда, необычно крупной крысой, в магическом поле воспринималось этаким клубком энергии.

— Это морочник. Какой пухленький… — Ляля протянула было руку, но крыса ощерилась и зашипела. Впрочем, дядя Женя тряхнул её, заставив замолчать. И бросил веско:

— Не шали.

— Они в старых домах заводятся. Мороки насылают. Силы из людей тянут.

— Ой, да сказете тозе. Это всё клевета и подлые инсинуации! — крыса повисла. — Цёрный пиар и систематическое оцернение малого народа. На самом деле мы потребляем исключительно негативные эмоции, избавляя целовеков от груза лишних переживаний.

— Которые сами и насылаете, — ведьмак снова тряхнул руку. — Пришибить надо бы…

Сказал он тоскливо.

И на Данилу посмотрел.

— Может…

— Не, — Данила замотал головой. — Это… это как-то…

А потом спохватился:

— Вы ж ведьмак! Вы ж с нежитью бороться должны, как я понял.

— Так… в этом и проблема, — дядя Женя крысу прижал к груди. — Не могу. Гонять могу, а прибить не могу… вот… ещё когда действительно нежить, тогда да, там прям выворачивает, а это ж нечисть.

— А есть разница?

Честно говоря, Данила пока не сталкивался ни с тем, ни с другим. Или уже можно считать, что сталкивался.

— Бозечки, — произнесла крыса, картинно закативши очи. — До цего реформы образование довели! Молодой маг не знает разницы мезду незитью и нецистью!

— Нежить — это творение некромантов, — сказала Ляля. — Ожившие покойники, перевертни, химеры всякие. То, что раньше было мёртвым, но потом снова стало живым. А нечисть… ну она живая изначально. Просто другая.

Ага.

Почти понятно.

— Мелкие твари, — дядя Женя держал крысу крепко, не позволяя ей вывернуться. — И людям часто вредят.

— Мозно подумать люди никому не вредят. Пришли в мир. Порядки свои навели. А нам как зить? Как зить, я спрашиваю? — тоненьким голоском возмутился морочник. — Мезду процим мы тоже разумны и право имеем…

— Разумных существ убивать нельзя, — Данила почесал макушку, пытаясь найти подходящий повод, чтоб не выглядеть совсем уж глупо. — Уголовный кодекс не велит.

— Вот-вот!

— Выпустить её тоже нельзя. Будет расти и людей жрать.

— Я никого не зрала! Я, мезду процем, сыроедка…

— Людей сырыми жрёшь? — ведьмак явно не спешил верить.

— Вегетарианка!

— До смерти доводишь…

— Да я тут третий день всего! Кого я б успела… никого не успела… так, заглянула… осмотреться. Думаю, место-то хорошее. Хорошее место. Цего оставлять? Подвалы глубокие. Темные. Просто красота! — крыса сложила лапки на груди. И глаза её наполнились слезами. — А вам залко, да? Залко места? Сами зивёте-зивёте, а нам, знацит, нельзя? И куда мне… под мост идти, на мороз и холод…

— Лето на дворе, — возразила Ляля.

— Пока. А потом мороз и холод. И дозди.

— Третий день, — ведьмак прищурился. Кстати, крысу он держал спокойно, словно весу в ней не было. Хотя… если по сравнению с гробом, может, и не было. — И кто тебя сюда привёз?

— Ай… ну какая разница?

— А ведь можно матушке отнести, — ведьмак перекинул крысу в другую руку. — Она мне как-то говорила, что из нечисти очень неплохие зелья выходят. Я-то сам не больно сведущ, а вот она — дело другое.

— Цего?

— Того… помнится, говорила, что особенно печёнка полезна. И чем старше нечисть, тем полезнее. В печенках вся сила…

— Зиводёры!

— Кто привёз?

— Отпустишь? — с надеждой спросила крыса. — Если сказу?

— Нет.

— Тогда зацем мне?

Логичный вопрос. Если отвлечься от того, что тварь была говорящей крысой, следовало признать, соображала она неплохо.

— Договор? — предложил ведьмак. — На слове. Я тебя тут оставлю…

Ульяна издала сипящий звук, явно не слишком согласная с подобным предположением.

— Временно. Пока не подберем тебе другой дом. А ты поклянёшься, что не будешь вредить людям…

— А так можно? — Данила не слишком разбирался в нечисти и ведьмаках, но идея выглядела какой-то… утопической, что ли.

— В теории, конечно, нет препятствий, — Игорёк призадумался. — Однако следует учитывать, что некоторые аспекты жизни нечисти — это не следствие дурного её характера, но врождённое свойство. Требовать от морочника не вредить людям — то же самое, что требовать от русалки чешую сбросить. Можно, но…

— Ограничения, — вздохнул ведьмак. — Мы выработаем правила.

— Да?

— Я буду тебя выгуливать по злачным местам, — второй вздох был тягостней и обреченней.

А Данила прикусил язык, с которого едва не слетело, что он может порекомендовать пару особо злачных. Да и показать тоже. И в целом выгуляться не откажется. По старой памяти.

— … и ты сможешь подбирать энергетические остатки…

— Падаль?

— Тогда на ингредиенты.

— Шантаз, — крыса скрестила лапы на груди. — Но обстоятельства против меня. И смиряюсь пред силой…

— Вот давай без пафоса. Кто тебя привёз?

— Зенсцина… не подумай. Я не какая-то там, без определённого места зительства. У меня был дом. Хороший. Старый такой. Подвалы глубокие и тёплые… крыс в них водилось… — крыса закатила глаза. — Хороших, умненьких… а потом раз и всё. Реновация.

Последнее слово она произнесла с явным неудовольствием.

— Погоди, а при чём тут крысы? — спросил Данила шёпотом, чтобы не перебивать.

— Ну ты ж не поверил в морочника-вегетарианца?

Данила, честно говоря, в принципе пока в морочника не поверил, но об этом ничего не сказал.

— Многая мелкая нечисть охотится, — шепотом же продолжил Игорёк. — В лесах — на мышей, птиц мелких. В городах тоже. А этот здоровый, на мышах так не разожрёшься.

— Па-апрашу без оскорблений! — морочник дёрнул длинным носом. — Мезду прочим, мы вкладываемся в стабилизацию городской экосистемы. И не едим мы крыс! Не едим. У нас слозные социальные взаимоотношения, основанные на взаимной пользе и везливости. Я их уцу и засцисцаю от других охотников, а они мне еду добывают. А если свезатинки охота, так голуби есть. Голуби, к слову, ницего так, вкусные. Только перьев много. И вот осталась я одна-одинёшенька…

Значит, оно женского роду?

— А ты женщина? — зачем-то спросил Данила.

— Девушка, — важно поправила морочник. — Я цестная девушка. Но зених был. Скотина… я, как про реновацию узнала, так к нему бросилась, цтоб приютил.

— Не приютил?

Крыса покачала головой.

— Сказал, цто он с мамой зивёт. И мама против посторонних в их родовых подвалах и наоборот искала невесту со своей зилпосцадью, цтоб он ушёл. А я вот теперь без зилплосцади осталась. Главное, он моих крыс к себе переманил, наобесцал им всего. Они зе з доверцивые…