Ведьмы.Ру (СИ) - Демина Карина - Страница 2

— Ещё какая, — Ульяна дёрнула галстук и ткань затрещала. Денег точно не заплатят. Ещё и за костюм этот, форменный, редкого неудобства, вычтут. — Сказал, что если не постараюсь, долг навесит. По инвентаризации…

— Да? — рот Люськи округлился. — А ты…

— Да пошёл он. Не собираюсь я ни под кого ложиться… достали… нашли мне девочку по вызову.

— На, — Люська сунула кофе. — Я только сделала! Тебе нужней… ты это… не пори горячку. Девчонки говорят, что он ничего так.

— Кто?

— Данила Антонович… с придурью, конечно, но добрый. Позвони. Извинись… просто… это Макарович дурит, а так-то… может, и договоритесь. Ну… нормально.

Пиликнул таймер, поторапливая.

— Ты, главное, позвони… — Люська спешно выскочила за дверь.

— Обойдётся, — буркнула Ульяна, прихлёбывая кофе. Почти остыл. И делала Люська точно для себя, потому как слабый, разбавленный молоком наполовину и сладкий до омерзения. Но сейчас эта сладость пришлась как никогда к месту.

Сила успокаивалась.

Вот так.

Вдох и выдох. И медитацию бы… но не здесь. Домой надо. Чтоб… на двенадцатичасовую маршрутку она точно опоздала. А следующая — в пять. И что делать? Пешком? Или на попутку надеяться? Не с Ульяниной удачей, но и здесь торчать не выход.

Тогда остаётся электричка, а там пешком.

— Чтоб вас всех, — она допила кофе и поморщилась от противной сладости. Кружку ополоснула и вернула в шкаф. Люська точно в Ульяниных бедах не виновата, а кружку эту она любит. — Ничего… как-нибудь…

Ульяна накинула ветровку поверх тонкого жакета, который она бы с удовольствием оставила бы в шкафчике, если бы такие вдруг появились. Но на нескольких тысячах квадратных метров полезного пространства закутка, куда можно было бы всунуть эти самые шкафчики, не нашлось. Туфли отправились в пакет, потому что этот пластик точно прогулки по просёлочной дороге не выдержит. Сумочку на плечо и домой.

Пока ещё чего не приключилось.

Сила, конечно, придремала, но эта её дремотность была обманчивой.

Выходила Ульяна чёрным ходом, и к нему пробиралась закоулками, боясь встретить кого-то слишком любопытного, и только оказавшись на улице, на стоянке, выдохнула с облегчением.

Теперь на остановку.

И…

— Улька! — громкий и слегка гнусавый голос заставил замереть. — Улька Тараканова! Стой!

Чтоб… этот паразит что, караулил⁈

— Стою, — сказала Ульяна, делая глубокий вдох.

Спокойствие. Главное, спокойствие.

А хорош. Нет, Данила Антонович, как и подобает отпрыску семейства благородного, пусть и не обременённого уходящею в дебри веков родословной, вид имел весьма достойный. Приятные черты лица, спортивное телосложение и личный стилист, сгладивший некоторые нюансы внешности.

Оттопыренные уши вот в глаза и не бросались.

Почти.

Странно, что пластику не сделал.

— А я подумал, что ошибся! А это ты! — улыбка Данилы Антоновича была широка и полна безыскусной радости, даже счастья. — Я ж ещё подумал, что какая-то задница это больно знакомая! Вот и не удержался!

Интересно, это можно было считать извинением?

— Я вот тоже… не удержалась, — буркнула Ульяна.

— А… это да… прикольно, — Данила пощупал переносицу. — От души зарядила…

И главное, сказал это так, без претензий. А может… может, всё не так и плохо.

— Сильно?

— Ну… так… в голове зазвенело. Были бы мозги, отшиб бы, — улыбка стала ещё шире. — Но нет худа без добра… теперь ты, Тараканова, от меня точно не сбежишь!

— Чего?

Всё-таки плохо.

Нет, вот на что Ульяна в самом деле надеялась? На совесть? Какая у него может быть совесть. Он же привык, что с малых лет вокруг хороводы водят.

— Начнём, думаю, с ресторана, — Данька ловко подхватил Ульяну за руку. — А там видно будет…

И подмигнул.

Выразительно. С явным намёком.

— Ты… серьёзно?

— Ну да…

Если он так и дальше улыбаться будет, то щёки треснут.

— … ты мне теперь должна, Тараканова… так что не отвертишься!

Сволочь.

Такой же, как… даже хуже… Егор Макарович просто старается. Во славу рода там или ещё из-за придури какой. Или на премию рассчитывает, а может, вовсе на повышение. Но этот… этот…

— Как-то ты странно на меня смотришь, Тараканова, — Данька руку отпустил. И отступил. — Не хочешь в ресторан, можем в баню там…

— В баню?

— Ну… в сауну. Спа… куда там ещё?

— У меня жених есть, — Ульяна сама не знала, зачем ляпнула.

— А у меня невеста. И чего? — он пожал плечами. — Мы им не скажем… и вообще… может, я на тебе женюсь!

— Ты? — от удивления сила, пришедшая было в движение, застыла. — На мне?

— А чего? Ты мне давно нравишься. Упёртая, прям вообще. И рожа ничего такая.

— Рожа…

— Ну лицо! Извини! Физия. Лик пресветлый!

— Хватит! Я поняла.

— Тогда чего орёшь⁈

— Я ору⁈

Вот Мелецкий всегда бесил Ульяну. Прям до белого каления.

— Так что? Прокатимся? — резко сбавив тон, поинтересовался Данила. И этак, небрежненько, руку на плечо Ульяне закинул, к себе притянул, приобнимая.

— Куда?

— А куда скажешь… можем, в ресторан. Или в баню… сауну… а то давай сразу ко мне, а? Чего там на всякую фигню размениваться…

И за задницу ущипнул.

Может, если б не ущипнул, Ульяна бы и сдержалась. Она честно хотела сдержаться, да только этот вот щипок…

— У меня матрас новый, повышенной комфортности, — продолжал мурлыкать Данила на ухо, — протестируем…

— Знаешь что… — сила вдруг выплеснулась и повисла рыхлым облаком, опять продемонстрировав полную Ульянину несостоятельность. — Да иди ты…

— Вот скучная ты девка, Тараканова, — как ни странно, но руку Данила убрал. — Нет в тебе…

Он щёлкнул пальцами, будто издеваясь.

— … не то, что огонька, даже искорки.

Огоньки заплясали на кончиках.

Рисуется, сволочь. Почуял выброс и понял, что с университетских времен с контролем у неё лучше не стало.

— Так и помрёшь старой девой…

— В окружении котов?

Ульяна попыталась заставить силу сложиться в простейший конструкт, но облако пыхнуло и лишь увеличилось вдвое. Причём рассеиваться не спешило.

— Да нет, Тараканова. Тебя с твоим характером даже коты не выдержат.

Огоньки меж тем вытянулись, переплетаясь друг с другом, сходясь и расходясь, сплетаясь сложным узором. Тонкий стебель, листочки полупрозрачные. И лепестки. Почти настоящие.

— Держи, — Данила протянул цветок.

— Невесте своей подари, — буркнула Ульяна, чувствуя престранную обиду.

— Ей я ещё сделаю… — отмахнулся он. — А ты держи… кто ж тебе ещё подарит?

Никто.

И это было втройне обидно, потому что… потому что правда. Никто и никогда не дарил Ульяне цветов. И не подарит… и наверное, поэтому она потянулась. И коснулась такого почти настоящего стебля.

— Спасибо…

Кажется, даже покраснела.

Цветок в руке даже вес имел. И запах. Магия всегда удивительно пахла. У всех по-разному. Данькина вот пахла еловым лесом, соленым морем и самую малость — дымом. Ещё почему-то пончиками с повидлом…

— Погоди… — Данька протянул было руку, то ли поправить хотел, то ли забрать собирался, но цветок вдруг лопнул, прямо в лицо, окатив Ульяну водопадом огненных брызг. И не больно, но…

Обидно.

До того обидно, что прямо в глазах потемнело.

Вот значит, как… она поверила… нашла кому. Сама дура, давно пора понять, что в этой жизни никому нельзя верить. И плакать тоже нельзя. А потому Ульяна закусила губу, пытаясь сдержать слёзы. Они же взяли и высохли, только облако силы сжалось.

А толку, всё равно у Ульяны ничего не выходит.

И по жизни.

И с магией.

— Это… шутка такая… — Данила сделал шаг назад. — Пранк… просто пранк.

Просто…

— А знаешь, что… — Ульяна вдруг поняла, что голос её звучит ровно. И плакать не хочется. Совершенно. Хочется сделать что-то… что-то такое… — Ты пошутил. И я пошучу. Идёт?

Данька мотнул головой.

Искорки ещё кружили в воздухе. И таяли, касаясь кожи. Красивые. У неё в жизни так не получалось. И не получится… и наверное, это несправедливо, когда одним по жизни всё, а другим вот, как Ульяне, только тающие искры чужого волшебства.