Кто ты, Такидзиро Решетников Том 7 (СИ) - Афанасьев Семён - Страница 21

— Фа-фи-фу фы?.. — заёрзал мгновенно покрасневший потерпевший.

— Заткнись! — оторвисто бросил Янагида дурачку и сжал виски ладонями.

Что делать, что делать, что делать. Приезд коллег сюда по понятным причинам задерживается, но раскачка бюрократической машины, вызванная рапортом патрульного в его адрес, бесконечно длиться не будет — какое-то время, пока грузятся ведомственные базы и его отстранение из неизбежного становится оформленным, люфт по времени есть.

В этот люфт он прямо сейчас не вписывается — не может решить вопрос даже не с пострадавшим, а вообще с убийцей.

Ладно, с несостоявшимся убийцей. Долбаный старикан, пересмотревший самурайских боевиков-тямбара, даже тяжких телесных ухитрился не нанести. Тварь.

Он же должен был, как собака за кость, ухватиться за очень щедрое предложение дознавателя — отказ от любых будущих претензий в связи с инцидентом (взаимный отказ, твввоййууу маааттть! Я УЖЕ всё решил с потерпевшим! За тебя! Бесплатно!).

Вместо этого происходило то, что происходило.

— Эй, Янагида! — пренебрежительный окрик зажившегося на пару лишних лет пенсионера вырвал полицейского из попыток сконцентрироваться. — Я не боюсь своей страны, ты этого что, не понял? Больше всего я боюсь совсем другого.

— Чего? — без разбега озадачился комиссар.

Любой работающий с людьми сотрудник полиции отлично знает: если от такого вот камушка в жерновах пошла инициатива, надо хвататься за эту ниточку обеими руками и о-о-очень аккуратно тянуть. Если уметь и знать как, даже на признание в итоге раскрутить можно (хотя там больше зависит от личности фигуранта).

А тут наоборот — старому ослу нужно не чистосердечное оформлять, а в точности напротив! Подписать обязательство, что обо всём забудет нахрен! После чего дед может радостно отправляться домой, по бабам, по массажным салонам, по кабакам, куда там ещё ходят отжившие своё мудаки в его возрасте.

— Чего вы боитесь, Хаяси-сама? — Янагиде даже изображать искреннего неподдельного интереса не пришлось, всё было более чем естественно, включая максимально уважительное обращение.

Слегка поиграть словами, подсветить некоторые варианты, сгустить перспективы. Дед обязательно дрогнет, дед обязательно дрогнет, дед обязательно дрогнет — его ведь не в тюрьму тянут, а наоборот, пытаются с гарантией отмазать.

— Больше всего, Янагида, я буду бояться, если в этом мире у таких, как ты, получится какие-то свои намерения и желания в жизнь претворять, — серьёзно ответил Хаяси.

— Я беспокоюсь о ваших интересах! Я не прошу вас ни в чём признаваться! Я не прошу вас соглашаться с собственной виной, хотя она более чем очевидна!!! — напряжение этого бесконечного дня всё же прорвалось наружу. — Я сразу предложил позвать любого адвоката из ваших, кому вы доверяете безоговорочно! Чтобы он за вас прочёл мой текст мирового соглашения! И подтвердил вам, старому ослу, что это — окончательное и бесповоротное прощение вас за то, что вы натворили! Своей зубочисткой!!!

Фигурант нахмурился.

Чёрт, не стоило так об их фамильном вакидзаси. Полицейский пару раз вздохнул и продолжил спокойнее:

— Однако вместо того, чтобы подписать бумажку, вы старательно делаете всё, чтобы не уничтожить даже малейший шанс намотать тюремный срок. Реальный, нешуточный. С учётом вашего возраста — первый и скорее всего последний! Твою ж мать, — выдохнул он обессиленно в сторону.

— Всё сказал? — издевательски ухмыльнулся старик, и не думая нервничать.

Кажется, инфаркт сейчас будет у меня, а не у него, мрачно подумал Янагида, а вслух ответил:

— Причём здесь ваша фраза, что вы не боитесь своей родины? — общаться, беседовать, обмениваться фразами.

Не терять с фигурантом словесного контакта. Говорить, говорить, говорить.

— Ты что, приговоров суда никогда не видел, не слышал и не читал⁈ С каких слов они начинаются⁈

Полицейский подвис, будучи не в силах быстро развернуть поток мыслей в нужную сторону.

— «Именем Японии, такой-то суд такого-то числа…» — проживший явно больше положенного пенсионер равнодушно пожал плечами, прикрыл веки и всем видом продемонстрировал, что интерес к беседе утратил окончательно.

— Здравствуйте. Что происходит? — Моэко, оказавшаяся каким-то образом главной в их импровизированном тандеме с Йоко, толкнула дверь и первой оказалась в секторе разработки. — У них, там? — она кивнула на большое стекло-стенку.

Метрах в десяти по курсу в офисном кресле безмятежно сидел Хаяси Юто, прикрывший глаза и игнорировавший происходящее.

Напротив него у другой стены сжимался в напряжённый комок Танигути — за обилием пластырей и повязок на лице Хину узнала его лишь по косвенным признакам. Был там и третий человек — видимо, тот самый полицейский.

Ошалевшие от такого наплыва высокого начальства, разработчики живо подскочили с мест. Их глаза заметались — парни банально не знали, кому из топ-менеджеров отвечать на вопрос. И почему спрашивает не Хаяси-младшая, не Уэки, не Хьюга, не Йошида наконец, а эта фигуристая незнакомка? Попутно: кто она такая?

— Что происходит? — вибрирующим сексуальным голосом продублировала вопрос Йошида, которая сообразила, что ей ответят скорее, чем той, кого не знают.

Инженеры в течение полуминуты перечислили реперные точки событий: Танигути пришёл взъерошенный, нервный, в помятой и не совсем целой одежде. Об инциденте на этаже айти молва уже разнеслась (наше вам почтение и сочувствие, Хаяси-сан и Уэки-сан). Следом за ним через какое-то время во-о-он с тем малым мечом, который лежит на столе, появился Хаяси-старший. Проговорили эти двое между собой… да практически нисколько не говорили. Ваш дедушка, Хаяси Хонока-сан, без слов начал гонять его этим клинком по комнате.

— Долго дрались? — живо поинтересовался Такидзиро, бесцеремонно вклиниваясь в разговор, хотя Йоко просила этого не делать. — У Юто-сама до сих пор наблюдение у невропатолога, терапевта и сосудистого хирурга, — пояснил он через секунду. — Если активная фаза длилась больше минуты, нужно ставить вопрос о его госпитализации — для начала, хотя бы на обследование. Так сколько времени они дрались?

— Ух ты. Первый вариант, — Моэко внимательно посмотрела на светловолосого. — А я почему-то упустила. Спасибо, Решетников-сан.

— Минуты точно не прошло, — уверенно заявил тридцатилетний бритый налысо сотрудник этажа. — Мы, как увидели, только пару секунд глазами хлопали — неожиданно всё, — признался он. — Потом рванули туда, — кивок вперёд. — Да, приближались сзади аккуратно, наперегонки друг с другом не неслись, конечно — боялись, чтобы и нас под горячую руку не задело. Но это секунд пятнадцать, пусть двадцать. Никак не минута.

— Да мы даже подойти не успели, Юто-сама этого Танигути к шкафу приколол, — добавил второй. — Всё, бой окончен.

— Потом?

— Мы его подхватили под руки и усадили вон в то кресло, — кивок на стену возле мини-оранжереи в середине сектора. — Танигути так у шкафа и стоял, пока спасатели не приехали. В полицию мы позвонили, Хаяси-сама дисциплинированно дождался. С нами не ругался, не шумел, ничего плохого не говорил.

— Потом служба спасения, медик для пострадавшего, а там и этот полицейский подтянулся, — вздохнул третий. — Извините, Хаяси-сан. У нас не было варианта не вызвать один-девять-девять.

— Благодарю за рассказ, вам не за что извиняться. Вы всё сделали правильно, — от имени впавшей в прострацию Хоноки поклонилась кузина. — Пошли, — махнула она рукой якудзе.

— Всё будет хорошо, — твёрдо сказала Хьюга на ухо финансистке, когда они замыкающими вошли вслед за остальными.

— Всё будет хорошо, — ещё более уверенно подтвердил Решетников, шагавший рядом. — Хаяси-сан, я сейчас не могу растекаться деталями, но именно вам нечего опасаться: в вашем случае всё действительно будет более чем… пристойно. — Последнее слово он договаривал тихо, чтоб не мешать чужой работе.