Кто ты, Такидзиро Решетников Том 7 (СИ) - Афанасьев Семён - Страница 20

Отчего-то стало теплее. Странно, вот я уже и от объятий пловчихи млею, угрюмо подумала Хонока. Какого чёрта со мной происходит.

— Ты знал, куда идёт дедушка? — требовательно повторила она.

— Только что тобой было сказано, что Хаяси Юто ни словом, ни полусловом не обмолвился, — пожал плечами логист. — Скажем, если я догадывался, в протокол подобное не подшивается — мысли пока никто читать не умеет.

Борёкудан снова фыркнула. Финансистка бы не сдержалась и как-то на это обязательно бы ответила (грубо), если б якудза, по большому счёту, сейчас не занималась благотворительностью. В их пользу.

Хонока была хорошим финансистом и отлично понимала в материальных и нематериальных активах: Эдогава-кай — однозначный противовес полицейскому произволу. А вот существует ли второй такой противовес в обществе, вопрос. И выяснять на практике ответ на него почему-то не хочется.

Перед входом в сектор они столкнулись с процессией, от комичности которой Хонока и сама в другой обстановке посмеялась бы — двое здоровяков-борёкудан в прямом смысле несли подмышки главу безопасности и приговаривали:

— Йошида-сан, можете наложить на нас какое угодно взыскание, мы согласны. Никуда ваш заместитель не денется, пожалуйста, верьте нам.

Кузина младшей Хьюги дёргалась в их лапах, как паралитик, сыпала угрозами свистящим шёпотом, но высвободиться не могла.

— Исполнено! — главу двадцать четвёртого этажа поставили на пол, один из крепких типов коротко поклонился гангстерше. — Наши дальнейшие действия?

— Со мной.

— Что происходит⁈ — возмущённая безопасница подступила к Миёси. — Мы о таком договаривались⁈

— Спасибо за твой предоставленный кабинет. — Подруга Хьюги серьёзно и безгранично вежливо поклонилась в ответ. — Пока мы в нём работали, прибежал твой сотрудник с докладом.

Дальше якудза кратко пересказала случившееся:

— Если б я тебе звонила и объясняла по телефону, было бы дольше. Ты согласна, что Янагида на твоей территории без твоего присмотра с мажоритарным акционером работать не должен?

— Без вопросов. Не знала. Извини. — Кузина Хину на удивление конструктивно приняла к сведению перемены и перестроила линию поведения. — Какой дальше план?

— По обстановке.

— Задачи?

— Такое впечатление, что вы друг друга давно знаете! — не сдержалась Хонока.

— Мы с одного факультета, — синхронно бросили в её сторону Йошида и Миёси.

Решетников гоготнул, поймал сверкнувший возмущением взгляд финансистки и как клоун накрыл рот ладонями.

— Задач пока объявить не могу, — вздохнула гангстерша. — Сперва надо оценить обстановку, — она покосилась на дверь в следующий подсектор.

— Логично… Работаем в паре или каждый за себя? — безопасница производила впечатление на удивление толкового специалиста.

Странно, если она такая грамотная, почему она это всё допустила? Спрашивать вслух Хаяси, разумеется, не стала.

— Конечно в паре! — удивилась якудза. — Или ты интересы Хаяси Юто от своих рабочих тоже отделяешь⁈

— Упаси боги. Просто уточнила. Пойдём. Вы все — сзади нас, перед нами никуда не лезете, — Йошида распорядилась через плечо таким тоном, которым теоретически обращаться к трём топ-менеджерам была не должна.

Хонока снова промолчала, при этом она удивилась отсутствию у себя ставшего привычным возмущения.

ИНТЕРЛЮДИЯ

— … мальчик, тому, кто жизнь уже прожил, на каком-то этапе просто становится нечего бояться. — Акционер Хаяси Юто смотрел со своего стула снизу вверх снисходительно. — Я не специалист в полицейской работе, но я живу не первый день. В этой жизни видел больше тебя, уж поверь, — старик выбросил вперёд раскрытую ладонь, не давая вставить слова.

Вот же упрямый осёл. Янагида был опытным полицейским и знал: чтоб твои эмоции и истинные чувства никто не прочёл по твоему лицу, лучший способ — взять себя в руки и просто их не испытывать.

По крайней мере, в горячие моменты таких вот рабочих контактов. Спокойствие, только спокойствие.

— Ни о каком разговоре между мной и тобой не может быть речи, — продолжил старый пенёк. — Это же ты приезжал на вызов к моей внучке? Это ты покрывал преступника?

Комиссар отошёл к противоположной стене и облокотился задом об офисную тумбочку. С самого начала общение с фигурантом свернуло не туда: почему-то во время последнего разговора с заказчиком он не подумал, что дед той аппетитной голой менеджера финансов может упереться настолько глупо. По большому счёту, пойти против собственных интересов.

Кому это в здравом уме вообще может в голову прийти? И как теперь быть? Звонившие ясно дали понять — требуется мировое соглашение. Досудебное, с письменной фиксацией отсутствия взаимных претензий.

Янагида ещё у турникета добросовестного прикинул расклады и предположил, что в первую очередь уговаривать придётся пострадавшего деятеля — проткнутый фамильным клинком, Танигути едва разминулся с собственным жизненным финалом и мог требовать наказания обидчика так, что ему не возразишь.

Как говорится, одно дело — бабу облапал, но вставить ни ей, ни её подруге не успел — тут ещё поди докажи окончательный умысел (он на этом и сыграл). А вот когда лезвие пробило башку насквозь и из неё торчит, весело вибрируя рукоятью… Разработчику Мацуситы рот не заткнёшь, если предъявлять будет всерьёз: не так уж мало людей в секторе видели всё от начала до конца, долбанные стеклянные стены и концепт офиса-семьи.

Реальность оказалась на противоположном полюсе от ожиданий. Танигути, которого дознаватель обработал первым, сидел в углу тише воды, ниже травы и от претензий отказался едва ли не быстрее, чем его об этом попросили — тоже не хотел скандала, что-то про себя просчитал. Молодец,чё.

А вот старый Хаяси, который должен был соглашаться вприпрыжку, неожиданно упёрся:

— И вообще, почему ты приехал один? Где остальные сотрудники полиции? Разве на время внутреннего расследования ДВБ ты не отстранён? Что. Ты. Делаешь. Здесь. Янагида. — Вот так, без суффикса, без упоминания профессии, как собаке.

Ударить бы тебя кулаком по лицу, подумал комиссар, угрюмо раскачиваясь вперёд-назад и глядя сквозь патриарха. К сожалению, хотя в помещении и не было других людей, стены всё те же, стеклянные — сотрудники сектора ничего не слышат, но всё видят.

— А фа-фу фаф фе фа-фа-фо-фи-фаф! — задёргался со своего стула Танигути и затеял размахивать руками.

Он даже покраснел от напряжения в безуспешной попытке донести что-то до полицейского — рот полон ваты, зубов и чего-то там ещё не хватает, говорить типу не светит ещё не одну неделю. Наверное.

— Пожалуйста, не мешайте мне работать, Танигути-сан. Просто сидите тихо, — разбирать эту абракадабру Янагида и в мыслях не держал, как и тратить драгоценное время на уже отработанный материал. — Хаяси-сан, скажу вам в последний раз…

Давить, давить, только давить. Старый пенёк дрогнет, обязательно дрогнет и прогнётся. Не сдаваться, гнуть свою линию — только что это уже сработало, когда в машину позвонил заказчик.

Если добросовестно просить Вселенную, она всегда даёт то, что тебе нужно.

— … в вашем возрасте из тюрьмы вы можете в принципе не выйти — по техническим причинам, — следователь отогнул от кулака мизинец. — Репутация после уголовного преследования патриарха — автоматический удар по всей вашей семье. — Безымянный. — С учётом вашего акционерного статуса, и о стоимости акций всей вашей корпорации…

Твою мать! Захотелось грязно выругаться и бить кулаками. Ещё не проговорив последнего слова, Янагида увидел в чужих глазах, что теперь договориться точно не получится.

Я сказал что-то не то, понял он. Последний и самый логичный аргумент о стоимости акций, которая не выигрывает от поножовщины между владельцами, попал куда-то не туда. Оказал прямо противоположное воздействие, обречённо сообразил полицейский, когда ему в ответ рассмеялись:

— Аха-ха-ха, ну повеселил! Стоимость акций… Аха-ха! Мальчик, ты бы хотя бы в тему вникал там и с теми, у кого заказы берёшь! — старый Хаяси, которому полагалось всеми силами уворачиваться от обвинения в покушении на убийство (преднамеренном! Тщательно спланированном! Исполненном заранее заготовленным оружием!), жизнерадостно хохотал в лицо правоохранителю и трясся вместе со своим недешёвым костюмом, сидевшем на старом сморщенном теле, как на вешалке. — А-а-а-ха-ха-ха-ха…