Судьба королевского наследника (ЛП) - Джонс Амо - Страница 8

Это стало для меня увлекательным. Простое хобби — наблюдать за людьми, — быстро превратилось во что-то другое. Клянусь, были времена, когда я могла чувствовать то, что чувствовали некоторые. Очевидно, это ужасно, но были времена… Примерно то же самое было и с Беном, без представления о том, что этот ребенок — полный пиздец, будучи воспитанным своей бабушкой, женщиной, которая всю свою жизнь надрывала себе задницу и растила своих детей, так поздно вернулась в рабочий мир, чтобы сделать это снова с внуком, которого ее дочь не хотела, но родила.

Он был один, я была одна, а потом внезапно мы появились друг у друга, и так продолжалось на протяжении многих лет. В какой-то момент я даже жила с ним и бабушкой Бетси, когда моего дядю Маркуса перевели на другую работу, но ему не потребовалось много времени, чтобы бросить эту работу и найти другую, потому что во всех отношениях, что имело значение, я была его дочерью. Разделять нас было последним, чего он хотел.

Я знала, что ему будет тяжело, когда я уеду учиться. Дядя был очень взволнован, когда я была вынуждена остаться на свой первый год, когда единственным местом, куда я могла поступить, был наш местный университет, потому что мои оценки были такими же дерьмовыми, как и посещаемость.

Вероятно, именно в этом мы с Беном расходимся больше всего. Он всегда был увлечен школой, спортом и высокими достижениями в академических кругах. Он знал, что в юном возрасте хотел большего в жизни, хотел получить шанс обеспечить своей бабушке более комфортную жизнь после того, как увидел, как усердно она работала и была вынуждена иметь самые простые вещи, а иногда даже и ничего.

Изначально предполагалось, что он пойдет со мной в университет, останется дома, рядом со своей бабушкой, но потом ему позвонил здешний тренер, и следующее, что мы узнали, его приняли в Дараган на полную стипендию.

Я плакала от счастья и абсолютного ужаса, потому что знала, что он ни за что не мог отказаться от этого, по крайней мере, без сбережений или долгов на свое имя, чтобы помочь оплатить обучение, даже в местном университете. Ему пришлось бы работать бесконечно, чтобы успеть на пару занятий в каждом семестре, не говоря уже об игре в хоккей на старой, обветшалой арене, которую чаще всего сдают в аренду для детских праздников по случаю дня рождения.

На мгновение, каким бы недолгим это ни было, он подумал отказаться, но потом, когда бабушка Бетси скончалась во сне вскоре после окончания нашей средней школы, я поняла. Я была близка к тому, чтобы потерять своего лучшего друга в университете на другом конце страны.

Я никогда в жизни так усердно не училась в школе, но знала, что должна быть там, где он, потому что не могла вести это утомительное, обыденное существование без него.

Я не совсем эмо, мне просто неинтересна реальность повседневного дерьма, и у меня может быть созависимая связь со своим лучшим другом.

Мои поездки с Молли, когда внешний мир переворачивается вокруг своей оси и мое воображение берет верх, заставляют меня поверить, что я могу видеть, слышать, прикасаться и чувствовать то, чего не существует. Это как барьер в моем мозгу ломается, когда я ослаблена, и внезапно чувствую, что в своей стихии.

Блядь, я токсичное крушение поезда. Почему это дерьмо до сих пор не выветрилось?

Подперев подбородок ладонью, я тупо смотрю на профессора в передней части аудитории, когда он начинает нести какую-то чушь, на которую я не могу настроиться.

Уверена, что день будет тянуться так же скучно и без происшествий, как и любой другой, но затем открываются двойные двери в передней части комнаты, и входит девушка с огненно-рыжими волосами.

Я выпрямляюсь на своем стуле, прищурившись, смотрю на веснушчатую, гибкую цыпочку с длинными ножками. Что-то вспыхивает в моей груди, когда ее губы изгибаются в легкой улыбке, и как будто у них есть свой собственный разум, мои глаза следят за каждым ее шагом с восторженным интересом.

Внезапно мне захотелось узнать, как она пахнет, какова на ощупь. Какая она на вкус.

Последняя мысль выводит меня из ступора, но я не могу убрать хмурость со лба, а затем, как будто вселенная проверяет мое сумасшествие, рыжеволосая садится за парту прямо рядом со мной.

Не уверена, как долго я смотрю на нее, но внезапно ее голова поворачивается в мою сторону, и она приподнимает бровь идеальной формы.

— Могу чем-то помочь?

Теперь, когда я приглядываюсь к ней поближе, вижу темные круги у нее под глазами от недосыпа.

Он не давал ей спать всю ночь?

Трахая ее прямо там, на крыльце, после того, как я ушла? Он так же хорош на вкус, как выглядит?

Подождите.

Подождите, подождите, подождите.

Это было воображение. Я была под кайфом.

Я вызвала всю эту сцену в своей голове из-за событий, произошедших ранее той ночью.

Но почему эта цыпочка, с которой я на самом деле никогда не говорила ни слова, должна быть игроком в моей извращенной маленькой фантазии, а не мной, стоящей на коленях перед потрясающе красивым парнем?

— Ты серьезно собираешься просто пялиться на меня? — хнычет она, смущенно проводя руками по волосам.

Что никак не скрывает того факта, что она пользуется сухим шампунем по крайней мере два дня.

— Тебе было весело на вечеринке Университета Рата прошлой ночью? — спрашиваю, прежде чем даю себе на это разрешение, и мне вроде как хочется остановиться, особенно когда она смотрит на меня как на сумасшедшую.

— О чем ты говоришь? Я тебя вообще знаю?

— Нет.

Я хмурюсь, глядя вперед.

— Ты не понимаешь.

Так вот оно что.

Молли за победу…

Шесть

Найт

Мое тело прижимается к толстому слою резины, а затем мои ноги отрываются от пола, когда я поднимаюсь в воздух, моя спина прогибается, когда я получаю такой сильный заряд энергии, что каждая конечность рвется от боли, движение имитирует ощущение тысяч крошечных игл, пронзающих мою кожу одновременно. Я стискиваю зубы, призывая свой собственный дар, мои руки дрожат от чистой концентрации, когда я работаю, чтобы освободить его от его контроля.

Этот засранец стоит в двадцати ярдах от меня с каменным лицом, руки вытянуты по бокам, в то время как мягкие серые нити сплетаются в воздухе, уплотняясь там, где его дар касается моей кожи.

Я шевелю пальцами правой руки, и, как и предполагал, его внимание переключается на движение, на самые короткие секунды, но этого достаточно, чтобы я прорвался сквозь его концентрацию.

Выбросив руку, я бью его в грудь порывом ветра с такой силой, что воздух выбивается у него из легких и он проносится по комнате.

Заклинание левитации разрушается, мое тело падает с высоты двадцати пяти футов на землю, но я приземляюсь с грацией гребаной пантеры и атакую практически без усилий.

Я дергаю подбородком влево, заставляя его врезаться в стойку с гирями, игнорируя громкие крики, которые пронзают воздух, когда тысячи фунтов стали обрушиваются со всех сторон. Я указываю вправо, и он летит по полу, его голова ударяется о огромное зеркало при ударе, вокруг разлетается стекло.

Тем не менее, он вскакивает на ноги, нанося удар в полную силу, и я жду, уклоняясь от его удара, прежде чем развернуться вокруг него и сбить с ног.

Он поднимается так же быстро, как и падает, и наши взгляды встречаются, но прежде чем он осознает, что это происходит, его левая рука вытянута, и длинный острый осколок стекла, который он неосознанно подобрал, прокалывает его кожу. Он дергается назад, полностью разрезая себя от запястья до гребаного сгиба руки.

Кровь льется из огромной раны, как вода из трубы под давлением, заливая нашу обувь и скапливаясь вокруг нас.

— Хватит! — гремит тренер, его голос сверхзвуковой и вибрирует в моих барабанных перепонках, пока я не теряю концентрацию.