Башня Богов III (СИ) - Карелин Антон - Страница 4

— Выгодный клиент, — простодушно сказала Орчана, пихнув меня в не пораненный бок. Но дышала она тяжело и тут же плюхнулась на ступеньку. — Уф-ф, надо маленько передохнуть, посидеть, пока смердячка подействует… Эй, ушастый, докажи своё бродяжье умение, разведи костерок?

— С удовольствием, — сказал Хопеш, как будто только этого и ждал.

Хопеш передвинул вперёд походную сумочку, обычно висящую на перевязи за спиной, и достал маленькую губную гармошку, решетчатую и цельнолитую из белого стекла. Артистично воздел её, мол, сейчас будет представление, и заиграл. От его дуновений в штуке пробудилось пламя, слева оно было синего цвета, а справа жёлтого. И когда Хопеш беззвучно водил губами по гармошке, вместо музыки наружу выдувались язычки огня, трепеща и показывая все градации фиолетовых, красных и оранжевых тонов.

— Ты ещё и фокусник! — хмыкнула девочка, цветные языки пламени отражались в её глазах, и в этот момент стало заметно, какая же она юная. Все дети обладают хрупкой и уязвимой красотой, даже такие тёртые и чёрствые, как Орчана.

Хопеш раздул огонь посильнее и поставил гармошку на камень пламенной стороной вверх.

— Вуаля, — сказал он. — Моего дыхания хватит на полчаса горения.

— Клёвая штука.

— Их создают стеклодувы с тяжёлой планеты Сордавал. Когда-то этот мир выжигали и плавили лучи двух солнц, но один из старших богов усмирил их ярость и вдохнул свою силу в планету, после чего на ней зародилась причудливая стеклянная жизнь.

— Хм, а случайно не там водятся летающие скаты, витражники?

— Там. Я даже путешествовал на одном из них, — ответил Хопеш, довольный тем, что мы нашли точку соприкосновения. — Величественные создания, те из них, что прожили триста или четыреста лет, вырастают до размеров небольшого кита. И даже в увеличенной гравитации Сордавала могут перевозить грузы или целые группы существ нашего размера.

— А чего огонь-то зря горит? — недовольно спросила девочка. — Ты не собираешься на нём ничего поджарить?

— А-а-а, — догадался гиен, — Милая Орчана тонко намекает, чтобы я вас чем-нибудь угостил.

— Ну! Если твоя еда хоть в четверть сравнится с твоими рассказами…

— Ни слова больше. Я найду, чем вас удивить.

Хопеш вытащил из инвентаря пару свёртков и посудин, начал колдовать над костром, а я достал немного свежей еды и разделил две порции на троих.

— Вкусно, — жадно слопав свою долю и легонько рыгнув, оценила джарра. — Но мало.

Интересная девочка. Если я верно понял, она была вынуждена рано повзрослеть, взять вещи взрослых и выполнять их функции, ибо с её сородичами стряслась какая-то беда. Самое время разговорить Орчану и узнать об этом побольше, ведь мне ещё предстоит отдать джаррам долг крови.

— Ты почему такая голодная? Твои старшие не могут добывать еду, и тебе самой приходится? — спросил я просто и в лоб, но не обвинительным тоном, а сочувственным. Ибо понимал, что с этой девочкой ходить вокруг да около нет смысла, сложно встретить кого-то прямее и проще, чем она.

— Да чахнут они, как и все остальные, — дёрнула плечами Орчана.

— В смысле чахнут?

— Медленно дохнут. От бесцветной заразы.

— На вашу расу пала какая-то зараза, которая липнет только к джаррам?

— Ну.

— Расскажи подробнее.

— Не собираюсь, чужак. Не твоё человечье дело.

— Смотри, — я открыл интерфейс и показал ей иконку Клятвы крови. Девчонка разглядывала её с открытым ртом.

— Так ты меченый, — с уважением сказала она. — Что ж сразу не сказал, а? Деньги с меченого я брать не могу, ты мне не должен монеток, понял? Тебя отведу за так.

— Спасибо. Но про болезнь-то расскажи.

Мне же надо отдавать джаррам долг, может, как-нибудь сумею помочь с болезнью?

— Меченому можно, — вздохнула девочка. — А я знаткая, мне Буся всю жизнь об этом рассказывала. Ну, короче. Наш народ пошёл в Башню сам, по своей воле. Мы издревле её почитали, и много поколений готовились к выживанию, учили детей сызмальства. А всё почему? Потому что соседи. Проклятые кворры. Мы с ними всегда воевали, через двунебесье: то мы на них обрушим какие-нибудь напасти, то они на нас огненный град. Победить не получится, мы друг от друга далеко, зато отомстим за прошлые жертвы!

— То есть, в вашей звёздной системе было две планеты?

— Ну. Наша и кворров. Вот мы испокон веку и грызлись, как крыса с капканом.

— И они навели на всю вашу расу недуг? Наверное, генетический.

— Погоди, не так всё было. В этом кворры как раз не при чём. Мои предки провели мега-обряд и призвали Башню. Я до сих пор этим горжусь, пусть при мне всё было уже плохо, но тогда предки круто сделали. Буся там была и знает, она мне всё рассказывала.

Девочка погладила ящик, заботливо укутанный в оборванный плащ.

— Так вот, Башня пришла, и джарры стали ходить в неё целыми племенами, народами, чтобы стать круче и наконец победить кворров.

Мда, какая же жесть, подумал я, но вслух ничего не сказал. Замучить планету и свою расу сначала бесконечной местью и войной, наверняка уже давно забылось, кто первый начал и почему. А потом ещё и окончательно угробить свой мир, призвав Башню. Ради чего, неужели не могли хоть как-то договориться с этими кворрами?

Орчана словно услышала мои мысли и развела руками:

— Одни племена хотели заключить с кворрами перемирие, но через двунебесье попробуй договорись. И кто знал, на каком языке они хрычут. В общем, все попытки переговоров провалились.

— И твои предки решили стать круче всей расой, чтобы победить в войне.

— Таков был план. И вот герои нашего народа покрутели, хотя многие погибли на этажах, но поменьше, чем у других, мягкотелых народов. Используя крутую магию, мы наконец смогли преодолеть двунебесье и шагнуть на планету кворров, предвкушая, как сейчас размажем их, — Орчана говорила злобно-мечтательно, будто сама была там, в авангарде героических предков. — Только оказалось, что никаких кворров нет. И никогда не было. Там планета нестабильная, всё время землетрясения, тяжесть маленькая, осколки всё время выходили на орбиту и потом падали огненным градом на нас. А кворров придумали наши предки-шаманы, и мы в них сильно поверили. И воевали. Ни с кем.

Ну звездец, вообще отлично. Я безусловно сочувствовал джаррам, но определённая степень злой иронии в голове тоже горела. Орчана тяжело и прерывисто вздохнула, и злая ирония погасла.

— Беда была в том, что Башня уже проросла в наш мир, и он начал разрушаться. Мы пытались его спасти, строили убежища, которые вместе покрыли планету могучей защитной сетью. Но было поздно. К нам пришёл Судья из Мироведов и вынес джаррам приговор: что мы не достойны собственного мира и потеряли его по своей воле. И тогда наш дом раскололся на сорок сороков кусков. Так вышло, что предки принесли всё в жертву войне и силе. Ну и пришлось джаррам восходить в Башне, больше-то делать нечего.

— Так, погоди. Это очень крутая история, но в ней нет ничего про недуг.

— А так нужно, слушай дальше, торопыга. Из-за всего, что случилось, джарры воспылали негодованием на самих себя и дали всеобщую клятву: стать ещё сильнее и найти новый дом. Так начался наш священный поход по мирам в поисках подходящего.

Нехорошее предчувствие шевельнулось внутри. Нет, только не это, дорогая судьба. ТОЛЬКО, БЛИН, НЕ ЭТО. Я не хочу защищать Землю от нашествия джарров с клятвой крови, которая на мне висит!

— И вот предыдущее поколение, типа мать моя и отец, их братья и сёстры пошли по этажам, по испытаниям, но раз в оборот все собирались в убежищах, чтобы обменяться информацией. У каждого племени было убежище, на одном из осколков нашей разрушенной планеты. И главное, — Орчана помедлила, подбирая слова, — джарры стали как одержимые. Раньше мы были воители чести и законов, порядков и ритуалов. А после Раскола все стали… проще и диче, злее.

— Откуда ты можешь знать, тебе же не с чем сравнивать?

— А мне читали в детстве старые сказки, они совсем не такие, как новые. Мама пыталась меня воспитывать как домашнюю, в старых порядках. Но я не послушалась и сбежала с нашего осколка в Башню, чтобы воевать со всем миром и найти новый дом, так у нас призывают. Буся меня научила и помогла. На осколке всё равно очень плохо жилось даже до болезни, а теперь уж… Короче, новые джарры стали резкими и злыми, даже мы сами так говорим. Что раньше были как сталь, а теперь как наждак.