Повтор (СИ) - Каляева Яна - Страница 6

— Олег тебе привет передает, — говорит Алия почти что мне в спину.

Резко оборачиваюсь — будто марионетка, которую дернули за ниточку.

— У Олега дела хорошо, — Аля смотрит на меня с самым невинным видом — словно не о брате моем говорит, запертом в полном психопатов Штабе, а о случайном общем знакомом, встреченном давеча в очереди в поликлинике. — Тренируется, участвует в совещаниях, чувствует себя важным и нужным. Это, между прочим, я наизнанку вывернулась, чтобы вас двоих отмазать, бра́тов-акробатов. Аккурат перед тем, как меня вышибли, доказала, что Олег не был проинструктирован насчет порядка получения приказов, а ты и вовсе действовал адекватно обстановке.

— И чего теперь? Ждешь, что я тебе в ножки кланяться буду?

— Я что, похожа на дуру?

— Даже не знаю, Аль. Вот ты говоришь, что тебя вышибли, а сама со мной разговариваешь среди улицы. Забыла, что меня слушают круглые сутки?

— Сейчас не слушают. Вернее, не слышат, — Аля достает из кармана жакета устройство, похожее на обычную павербанку с коротким шнуром. — Знаешь, как говорят в народе: на любую хитрую гайку болт с резьбой найдется. Эта штука транслирует в твой телефон обычный уличный шум. А у городских камер здесь слепая зона. Приехала я вот на той машинке с тонированными стеклами.

— Впечатляет. Прямо-таки шпионский боевик. Вот только зря ты развернула эту секретную миссию. Я с сотрудниками Штаба дел больше не веду — хоть с действующими, хоть с бывшими. Не люблю, знаешь ли, игры с предателями.

— Понимаю тебя, Саня, — Аля легко улыбается и убирает за ухо прядь волос. — И совершенно с тобой согласна. Со Штабом каши не сваришь, у Кукловода там явно агент на агенте сидит и агентом погоняет. Выходит, бороться с ним толком некому. Поэтому я тебя и нашла. Скоро Кукловод пойдет в атаку, Саня. В этот раз — по-настоящему.

— Опять вытащит каких-то страдальцев из подвала и погонит штурмовать атомную станцию?

— Ты так и не понял? Не нужна ему была та станция. Может, это для тебя обидно прозвучит, Саня, но даже взрыв реактора глобальной катастрофы не вызвал бы. Конечно, персонал станции пострадал бы, местность вокруг загрязнилась бы, много средств ушло бы на ликвидацию. Но это не тот уровень хаоса, чтобы менять судьбы мира. Это была разминка, отвлекающий маневр, дымовая завеса. Настоящая встряска еще впереди.

— Умеешь ты вселить оптимизм и уверенность в завтрашнем дне, госпожа психолог. Думаешь, еще много людей мучаются по подвалам?

— А почему «мучаются», почему «по подвалам»? Что, если все эти жестокости тоже были отвлекающим маневром — чтобы усиливать Дары не ломанулись все кому не лень? Вдруг на самом деле никаких особенных страданий не требуется? А теперь пристрелочные опыты закончены, и скоро сверходаренные пойдут на нас войной?

Ловлю себя на азарте, желании спорить, развивать гипотезы… Волевым усилием вспоминаю, почему решил выйти из этой игры. Может быть, милашка Аля и есть Кукловод, и в любом случае она ведет какую-то свою игру — наверняка паскудную. У таких, как она, игры всегда паскудные.

Усмехаюсь:

— Хорошая попытка, Аля. Но нет, твоей марионеткой я больше не буду. Свои обязательства перед Штабом я обозначил, а в ваши мутные дела не полезу. Пускай психопаты сами ловят психопата.

— Как знаешь, — Аля всегда со всем соглашается. — Хозяин — барин. Кстати, Саня, тебя не раздражает, что психопаты слушают каждое твое слово?

Хмуро пожимаю плечами. Тут Аля попала в точку, раздражает — это прямо-таки мягко сказано. Бесит нечеловечески. Телефон у меня все равно что браслет на лодыжке условно осужденного, пофиг что не закреплён — если я от него отойду, за мной тут же выедут и так просто уже не отпустят. Хотя всех преступлений за мной числится — я незаменим в борьбе со сверходаренными.

— Вот, привезла тебе сувенирчик, — Аля протягивает штуку, похожую на павербанку. — Подключаешь к телефону, давишь на этот переключатель… тут, сбоку… и прослушка слышит примерно то, чего ожидает услышать. Нейросеть быстро обучится на твоем обычном распорядке, потому ночью там будет храп или сопение, днем — фоновый шум и всякие обыденные разговоры.

— И что, прослушка не просечет, что ей шляпу подсовывают?

Аля закатывает глаза:

— Саня, я как бы не хочу тебя расстраивать, но не такая ты важная птица, чтобы бойцы невидимого фронта тебя вживую слушали по двадцать четыре часа семь дней в неделю. Сетка тебя слушает, алярм дает по ключевым словам и интонациям, плюс отчеты куратору раз в сутки. И та же сетка с парой модификаций — на этом устройстве. Нейронка знает, как обмануть нейронку.

Что это? Провокация Штаба? Но зачем? Штабу нужно мое согласие на сотрудничество, а после такой выходки они бы его лишились. Аля мутит что-то сама? Скорее всего. И это значит, что ее устройство работает. Не стала бы она говорить все это под прослушкой.

Беру прибор с протянутой ладони и убираю в карман рубашки. Лишним не будет.

— Вот и славненько, — улыбается Аля. — И ты, это, Сань, звони, если что. С другого телефона, ну да сам разберешься, не маленький. У меня простой номер — 1917. Любой русский человек это число помнит.

— С чего бы я захотел тебе звонить?

— С того, что Кукловод скоро сделает следующий ход. И ты не сможешь остаться в стороне. Тогда тебе понадобится моя помощь.

Как же мне осточертели эти игры…

— Можешь наконец сказать прямо, что ты знаешь о Кукловоде? Чего он добивается?

— Именно что знать — ничего не знаю, — Аля говорит с такой интонацией, словно мы обсуждаем погоду или пробки. — Я не он-она-оно, как бы тебе ни хотелось так думать. Однако кое о чем догадываюсь. Деньги, власть, слава, любовь — такая ерунда его не интересует; это все средства, но никак не цель. Есть, пожалуй, всего одна игра, которая может стоить свеч даже для Кукловода…

— Да хорош кокетничать! Говори уже.

— Только что ты ничего от меня не хотел, а теперь хочешь всего и сразу, Саня. Нет уж, умеренность — наш девиз. Когда ты узнаешь о Кукловоде что-то новое — тогда и поделюсь своими догадками. Ты сам достанешь материал, который позволит их опровергнуть или подтвердить, — Аля бросает взгляд на изящные наручные часики. — Ладненько, что-то мы заболтались. Мне пора бежать. Не пропадай, звони, если что.

Аля машет рукой и идет к машине. Давлю соблазн схватить ее за локоть и вытрясти все, что ей известно. Тут мне уже было бы плевать, что она — женщина, в игры она играет явно не в дамские. Однако что я ей сделаю среди бела дня, на центральной улице… Аля расчетлива, этого у нее не отнимешь.

Вот только я не хочу больше быть частью этих расчетов. Достало.

На прошлый мамин день рождения стул Олега на углу стола был пуст; теперь на нем восседает Федор, он и Оля стали частью большой семьи. То ли из-за этого, то ли просто из-за привычности отсутствие Олега не воспринимается так остро, как год назад. Да, я снова потерял младшего брата — и снова, по большому счету, по своей вине. Что ж, может, такова наша с ним судьба. Лезть из-за этого на стенку мне определенно надоело.

Главное, что мама не расстраивается. Во-первых, ее младший сын не пропал без вести, а занят на важной правительственной работе, откуда даже звонить может только раз в неделю. Во-вторых, у нас есть куда более актуальная тема для расстройства — моя племяшка Юлька завалила ЕГЭ. Плохо понимаю в этих их баллах, но на наши деньги результаты ближе к тройке, чем к четверке, так что о поступлении на бюджет в этом году можно забыть.

Мамин праздник довольно быстро превращается в Натахину материнскую истерику.

— Нет, ну я же ей говорила, я сколько раз говорила: готовься к экзаменам нормально! — Натаха говорит о дочери в третьем лице, словно независимо уставившейся в окно Юльки здесь нет. — Говорила, хочешь, курсы какие-нибудь тебе оплачу или репетиторов наймем, учебники любые — я все бы обеспечила, только скажи! А эта мне: не надо, мол, мама, все под контролем, не дави на меня! И ведь не по улицам шлялась — в ноутбук пырилась целыми днями! Как я могла проконтролировать, что она не учится, а в чатах своих дурацких сидит⁈