Повтор (СИ) - Каляева Яна - Страница 5

— То есть получается, наша природа не дает нам быть счастливыми? — спросила тетка со второго ряда.

Некстати вспоминаю анекдот:

— Подсудимый, зачем вы съели своего деда?

— Человеческие поступки — всего лишь побочный продукт случайной химии мозга.

— Полностью оправдан!

Оля энергично улыбается:

— Наша природа не дает нам стать счастливыми простым способом. Это любят обещать и гуру, и торговцы разного рода удовольствиями. Выплеск дофамина и эйфорию вызвать у человека не так уж трудно, вот только потом наступает откат, который приводит к депрессиям и иногда даже к трагедиям. Но есть и хорошие новости! Вы можете помочь себе сами, если будете относиться к себе бережно и осознанно, понимать, как вы устроены и что у вас как работает. Это непростой и небыстрый путь, но ведь каждый из нас у себя один. Об этом мы поговорим на следующих занятиях. Спасибо всем, что пришли сегодня!

Слушатели тянутся к дверям, оживленно переговариваясь; многие знакомы между собой, тут ведь не просто лекторий, а клуб по интересам. Оля освобождается не сразу — минут двадцать еще отвечает на вопросы, объясняет что-то, улыбается людям. Когда она подходит наконец ко мне, в ней еще ощущаются следы приподнятости, но усталость быстро берет свое.

Мы идем на парковку и садимся в наш верный фордик, чтобы ехать домой. Почти сразу встаем в пробку на светофоре — недлинную, но мучительно медленную.

— Как дела на работе? — спрашивает Оля.

— Дела идут, контора пишет… Возни с бумагами много стало, я уже второй шкаф для папок заказал. Зато в поля теперь не каждый раз выезжаю, наши с полицейскими понемногу притираются друг к другу. Хоть отчет на стену вешай: три рабочих дня подряд без скандалов и заявлений о неполном соответствии. Да, сегодня как раз третий день был…

Работа «Потеряли? Найдем!», по документам — ИП Егоров Александр, в последний месяц изменилась довольно радикально: Леха, который теперь уже не майор, а подполковник, подогнал нам жирный госконтракт на оказание экспертных услуг в сфере организации оперативно-розыскных и следственных мероприятий… тьфу, и в меня уже въелся этот полицейский канцелярит… Короче, мы теперь работаем на родную полицию на постоянной основе — и мои ребята, и сотрудники «Марии» по субподряду. Это оказалось довольно выгодно по деньгам, но на редкость муторно в плане писанины — я даже принял в штат свою сестру Наталью, хоть и зарекался работать с родственниками. Однако Натахин опыт службы юристом в государственных конторах оказался бесценен.

Рассказываю Оле:

— Вот приказ сегодня подписал об увеличении окладов на тридцать процентов… Здорово, конечно, когда заказы постоянно есть. Не надо тревожно прислушиваться к телефону — позвонит сегодня кто-нибудь или будем перебиваться с хлеба на квас, то есть покупать дрянные пластиковые скрепки вместо металлических. Но все-таки жаль, что у нас теперь мало собственных дел. Мы выезжаем, делаем то, что просят полицейские, оформляем бумаги и уезжаем. Раньше — даже когда мы чьи-то любимые фотографии или ключи от гаража искали — все равно были сами себе Шерлоки Холмсы. А теперь… винтики большой неповоротливой машины.

— Это называется — отчуждение труда, — улыбается Оля. — Я знаю финдиректора большой корпорации, который каждый свободный час посвящает раскрашиванию фигурок из какой-то игры. Ночами над ними корпит, потом руки от краски оттирает и понуро едет считать чужие миллионы. Казалось бы, и то и другое — работа, а какая разница в отношении…

Оля знакома с финдиректором какой-то корпорации… ничего об этом не слышал. Если вдуматься, я мало знаю о ее жизни. Спрашиваю:

— А у тебя как дела на работе и на учебе?

— Нормально.

Как давно она так отвечает на мои вопросы, отгораживается от меня этим «нормально»? Совсем недавно я не придавал этому значения — был, что называется, эмоционально вовлечен в другие отношения. Жена вроде не в претензии, и ладненько…

Это закончилось через три дня после моего возвращения с Севера. Самое странное — по инициативе Марии; пока я подбирал слова, чтобы сообщить о расставании, она необыкновенным своим чутьем сама все угадала. Не то чтобы меня перестало к ней тянуть, но после всего, что случилось, я понял — надо сосредоточиться на том, что по-настоящему важно.

Мы наконец-то прорываемся через пробку и въезжаем в исторический центр. Ярко освещенные соборы напоминают уснувшие космические корабли. Переливается вывеска ресторана — пошловатый туристический а-ля рюс, зато работает допоздна. Предлагаю:

— Может, тут поужинаем? А то я Федьке последние котлеты скормил…

Оля потирает виски:

— Было бы мило, но я устала очень, а надо к зачету по патологической физиологии готовиться… Не переживай, от голода не помрем, сварганю нам быстро чего-нибудь.

Оля отворачивается к окну. Не могу отделаться от ощущения, что это не просто усталость, а что-то глубже. Похоже, моя жена все-таки несчастлива со мной. Сколько раз я предлагал ей уйти с работы или хотя бы нанять помощницу по хозяйству — она всегда отказывается. Возможно, я знаю, в чем тут причина.

Мы очень любим друг друга, наша постель не остывает — но наши клетки так до сих пор и не сплелись в новую жизнь. Вроде и спешить некуда, какие наши годы, но, сдается мне, Оля переживает это тяжело. Ребенок — куча проблем и хлопот, конечно, но это будут наши общие проблемы и хлопоты.

— Але, Сань, слышь, можно я сегодня скипану выезд? Зуб болит, аж трындец, вся челюсть раскалывается! — ноет Виталя в телефонной трубке.

— Нет, нельзя. Сегодня твоей выезд по графику.

— Ну Сань, ну это же жопа какая-то, а не график! Девять выездов в неделю! А у меня живот крутит, аж пипец!

Наш Виталя живет по принципу «кто не врет, тот никогда не спал с тремя бабами одновременно».

— Так все-таки зуб или живот?

Трубка обиженно сопит. Чувствую себя плантатором с хлыстом наперевес. Рядом негодующе гудят машины — на проспекте Ленина, как обычно, пробка. Хорошо, что я решил прогуляться на своих двоих, а то так же психовал бы сейчас.

— А может Ксюха меня подменить?

— Нет, не может. Ксения все выходные пахала, пока ты квасил.

— Упс… А ты откуда знаешь, что я квасил?

Тоже мне, бином Ньютона — что наш Виталя делает в выходные…

— А вот так. Дар ясновидения получил и теперь все про тебя знаю. За каждым шагом слежу. Так что приходи в себя и дуй на выезд.

— Ну Сань, ну можно мне разгрузить график хоть чутка?

— Раньше ты ныл, что заказов мало, теперь ноешь, что их много. Достал уже! Ноги в руки и на выезд.

Жму отбой. Вот жеж, раньше все жаловались, что работы мало, а теперь — что ее много, и даже увеличение зарплат в полтора раза не помогает. И зачем я столько плачу этим оболтусам, если они все равно несчастливы?

— Саня, привет.

Дважды моргаю. Прямо передо мной, возле витрины магазина дорогущей буржуйской одежды, стоит Алия — суперпсихолог из организации, с которой я не хочу больше иметь никаких дел сверх абсолютно необходимого.

Полное отсутствие спецэффектов всегда было любимым спецэффектом Алии. Одета она, как всегда, подчеркнуто простенько — жакетик и джинсики, волосы небрежно зачесаны набок.

— Привет и пока, Аля. Я же ясно сказал, что общаться ни с кем из Штаба не буду.

— А, да я же больше не служу в Штабе, — Аля строит легкомысленную гримаску. — Старый жук Юрий Сергеич всех переиграл и расчистил поляну. Меня выкинули на мороз после того, как мы все облажались на Севере. И не меня одну, Ветер сейчас на Дальнем Востоке тюленей обучает строевой подготовке, если тебе интересно.

— Нет, не интересно. Можете хоть сожрать друг друга, а меня в свою специальную олимпиаду больше не втягивайте. Счастья тебе, здоровья, хорошего настроения.

Обхожу Алию по широкой дуге, едва не наступив в свежую клумбу с тюльпанами — вот прямо до такой степени не хочется к ней приближаться. И плевать, что она не поленилась притащиться в наши перди. Ее проблемы — не мои.