Я вернулся. Том 5 (СИ) - Байяр А. - Страница 6

— Лейтенант Бэк придет сюда с минуты на минуту, — уведомили меня. — А пока не могли бы вы показать свои документы? Так нужно… по регламенту, господин Валкер, — неуверенно добавила она, сталкиваясь с моим ледяным взглядом.

Бросил ей паспорт и водительское удостоверение — всё, что было у меня при себе, а сам продолжил наматывать круги в ожидании полицейского.

Они ведь даже не понимают, насколько всё серьезно. Беспризорник… Хах. Скорее, бомба замедленного действия, которая может взорваться в любой момент и тем самым унести за собой в могилу бесценные сведения преступлений доктора и его подчиненных.

Дело пахло жареным, и я понял это еще из разговора с Джинхёком. Одинокий мальчишка обнаружен на берегу Хвангапура, бормочущий какую-то нелепицу о десятках похищенных детей, бесчеловечных опытах над собой и остальными сиротами, а что самое главное — о добром дяденьке по имени Хакамада Инхо. Дяденьке, спасшем их из лап похитителей и теперь угодившем в них сам.

Хотя бы одним глазком взглянуть на этого мальчишку, и я обязательно вспомню его. Вспомню одного из множества других сирот, которых приютил мой давний приятель на свою беду.

Говорил же. Говорил же ему, чтобы не делал глупостей. Не шел на неоправданный риск, но у него на всё была собственная точка зрения. Инхо, черт бы тебя побрал…

— Господин Валкер? — окликнул меня мужчина лет сорока в форме.

В глаза бросалась его кудрявая шевелюра, а также легкая трехдневная щетина. Лейтенант всё-таки, а на барбершопы у, действительно, занятых людей времени не находится.

— Мне нужно к мальчику, — повторил я ему тоже, о чем ранее сообщил девушке-офицеру. — К беспризорнику или называйте его как хотите. Вы уже и так поняли, о ком я.

— На каком основании? — упер мужчина руки в бока.

— Я друг его опекуна — Хакамады Инхо. Мальчишка признает меня. Просто дайте его увидеть.

— В данный момент выполнить вашу просьбу я, к сожалению, не могу, — при этом ни капли сожаления на его лице не отразилось. Ублюдок… — Мальчик сейчас в комнате для допроса.

— Вы допрашиваете его? Семилетнего ребенка? — скривился я.

— Мы берем показания, — ничуть не смутился мужчина от моего тона. — Это другое. Если он в самом деле стал свидетелем похищения, то эта информация…

— … эта информация не даст вам ничего, если вы не получите ее в полном объеме, — сделал я несколько шагов в сторону полицейского, остановившись напротив него и с прищуром изучая безучастную физиономию. — Я вам нужен. А мне нужен этот мальчик, пока вы его окончательно не сломали.

Некоторое время мы еще играли с лейтенантом Бэком в гляделки. Никому из нас не хотелось уступать своему оппоненту, а тем временем интуиция больно прострелила мне затылок. Знакомое чувство расползлось по всему телу от макушки до пят. И никому я не доверял настолько слепо, как этому самому чувству.

Продолжу в том же темпе — опоздаю. Сколько еще времени у меня осталось в запасе?..

— Лейтенант Кён Джинхёк, — раздался за моей спиной зычный голос детектива, — первая опергруппа по тяжким преступлениям, центральный округ города Хвангапур.

Эх, еще никогда раньше я не был настолько сильно рад видеть Джинхёка, как в этот самый момент. Буквально гора с плеч.

— Господин Валкер со мной, — продолжил детектив, поравнявшись со мной и едва ли носом тыча полицейского в свое удостоверение. — Всё в порядке, лейтенант Бэк, и к допросу мы готовы приступить лично. Прямо сейчас.

— Я всё еще не понимаю, зачем сюда направили полицию Хвангапура, если мальчишку нашли совсем недалеко отсюда.

— Дело, к которому он имеет прямое отношение, находится под юрисдикцией моего отдела, — спокойно отчеканил Джинхёк. — Так что сами понимаете…

Мы с ним переглянулись. Мужчина будто бы молча спрашивал у меня, сколько времени у нас есть до того, как мы лишимся бесценного свидетеля, а я не знал, что ему ответить. Зависит от того, когда паренек последний раз получал дозу сыворотки. Не так уж и много нам повезло унести из той лаборатории, так что…

— Тогда следуйте за мной, лейтенант Кён, — явно остался недоволен его ответом полицейский и тем не менее жестом указал идти за ним дальше по коридору.

По пути в допросную ни я, ни Джинхёк не издали ни звука. Каждый из нас был погружен в свои мысли, в отличие от ворчащего впереди нас мужчины. Слова разобрать я не мог, но общий посыл понял — как только подворачивается более-менее серьезное дело, то полиция города Хвангапур тут же заявляет на него свои права, оставляя местные участки ни с чем.

Когда прошли в комнату, оказались по ту сторону темного стекла от допрашиваемого. С нашей стороны мальчишку, сгорбившегося за столом по центру, было видно прекрасно, с его же — он мог увидеть в зеркале всего лишь собственное отражение. Здесь же располагалась необходимая для ведения допросов аппаратура и письменный стол с уже включенным компьютером.

По-видимому, никто не удосужился оказать мальчику первую помощь. Волосы его напоминали воронье гнездо, на лице виднелись кровоподтеки, а на влажной до сих пор одежде — порезы и пятна смешанной с кровью грязи. Ничего не осталось от улыбчивого мальчугана в чистой рубашечке и шортиках, каким я его запомнил во время последнего и единственного визита в дом Инхо.

Действуя, скорее, по наитию, я распахнул дверь, разделявшую нас с мальчиком, и шагнул внутрь допросной, игнорируя окрик лейтенанта Бэка. Впрочем, Джинхёк совсем не по уставу вовремя прикрыл полицейскому рот и настоятельно попросил того заткнуться.

Сперва, увидев меня, мальчишка поежился и сполз по стулу вниз так, что на поверхности осталась видна лишь его взъерошенная макушка. Тогда я осторожно сократил расстояние с ним, шаг за шагом. Вместо того чтобы усесться за стол напротив, подошел к мальчику почти впритык и присел перед ним на корточки, чтобы глаза наши были на одном уровне.

В памяти промелькнула койка, с которой мы забирали этого ребенка еще из лаборатории. Имя, напечатанное на карточке…

— Чон Кихун, верно? — ободряюще улыбнулся мальчишке, а его взгляд лихорадочно забегал по моему лицу.

Я дал ему время вспомнить. Попытка — не пытка.

— Вы?.. — наконец-то полушепотом спросил тот. В глазах его вспыхнуло понимание, и я кивнул. — Вы друг дяди Хакамады! Вы приезжали к нам… приезжали тогда!

— Приезжал.

Только сейчас я заметил на лице мальчишки помимо царапин, ссадин и синяков веточки почерневших вен. Исходя от висков, словно от корней, они разветвлялись по щекам и методично пульсировали под кожей.

Будь у меня при себе необходимая версия сыворотки, еще можно было бы обратить процесс разрушения тела вспять. Но в том-то и дело, что временно. Отсрочить неизбежное. Теперь я в полной мере понимал, почему Хёншик выбрал быструю смерть вместо того, чтобы сгнить изнутри.

— Расскажешь мне, что произошло с дядей? — участливо поинтересовался я у мальчугана. — И с остальными детьми. Как давно? И как быстро ты смог перебраться с материка на остров?

За считаные секунды посветлевшее лицо Кихуна скукожилось от беззвучного плача. Глаза покраснели, а крупные слезы покатились по щекам.

— Дядя-я-я!.. — захныкал малец, одновременно хватая меня грязной ручкой за край пиджака.

Нет, так дело не пойдет. Его надо успокоить. Да, смотреть на это больно. Практически невыносимо, но я должен узнать столько, сколько успею за отведенное юному модификанту время.

— С дядей всё будет хорошо, если перестанешь плакать и ответишь, что с ним произошло, — стиснув зубы, попытался я достучаться до ребенка.

— С дядей не будет… не будет хорошо…

— Почему ты так думаешь?

— Они… и тетю Чи-и-и Ён!.. и всех…

— Они — те люди, из лаборатории которых мы вас забрали? — старался я сохранить спокойную интонацию. — Дядю Хакамаду и остальных забрали они?

— Они пришли, — казалось бы, он совершенно не слышал меня, — прямо ночью. Все спали. Они забрали всех, запихнули в машины, а я… а я сбежал! Я так быстро бежал, что не знал куда. Спрятался на какой-то большой-большой лодке. Страшно было, холодно, но потом я вышел и упал… Очень холодно было, дядя!