Возрождение (СИ) - Рави Ивар - Страница 15

Пшеничная мука закончилась еще перед отъездом из Макселя, запасы ячменной тоже подходили к концу. День-два и надо сеять ячмень и пшеницу: черт его знает когда здесь сезон дождей и засухи. Но с учетом более теплого климата, очень надеялся снимать два урожая в год, чтобы как можно скорее восстановить необходимое нам.

— Как прошла экспедиция? Нашелся остров еще? Что за дикаря ты привез?

Отвечая на вопросы Наты, приступил к трапезе: сегодня еще многое предстояло сделать. Пока стояла погода без дождей надо было закончить основные работы. Голодать бы нам не пришлось, еще подходя к острову заметил большой количество рыбы на веревке, что успели поймать Русы и повесили вялиться. Места были богатые, с голоду не умрем. Но меня беспокоили дикари с краской на лице и это странное слово «схапити», вызывавшее животный страх у нашего пленника.

По моему календарю, что я вел, сегодня в России отмечают день Великой Победы 9 мая. Привыкание к новому миру состоялось давно, но периодически ностальгия овладевала с такой силой, что хоть волком вой. Мы обосновались на острове семнадцатого ноября, спустя всего четыре дня распахали второй островок и засеяли его всеми сельхозкультурами что удалось спасти в Макселе и окрестностях. Урожайность просто потрясала, таких урожаев мы никогда не видели в Макселе. Ячмень уже был собран и в данное время проходил сушку. Горы собранного ячменя радовали глаз: пшеница тоже дозревала, еще неделя и приступим к жатве. Картофель, чечевица, репа и другие культуры также вступили в последнюю фазу дозревания.

За все это время с конца ноября и по начало мая лишь дважды прошел легкий дождь, прибив пыль и немного освежив траву. Сезон дождей, которого я так боялся и ждал, не наступал. Вольта слегка обмелела, для «Катти Сарк» пришлось удлинить причал на два метра, корабль царапал дно реки.

За все это время мы ни разу не видели чужаков, хотя охотники периодически натыкались на следы костров и старые человеческие следы. Несмотря на то, что левый по течению берег был ближе к нам, охотиться разрешалось лишь на правом берегу. Несметные стада разных антилоп, ланей, буйволов и бородавочников паслись совсем недалеко от берега. Охота не требовала больших усилий и стала скорее развлечением, чем острой необходимостью.

За прошедший период Мунге окончательно освоился и вполне бегло говорил по-русски. Происходил наш новый член общества из племени Нуахили. Нуахили вели полукочевой образ жизни, имея три основные локации, где проводили большую часть времени. Из рассказов Мунге удалось понять, что это было обычное племя своего времени. Большую часть времени люди проводили в поисках пищи, обустройстве временных жилищ и в отдыхе. Одно из поселений племени Нуахили находилось в дне пути вверх по течению, но наш новый знакомый уверял, что в данное время племени там быть не может. Нуахили приходили к реке перед самым сезоном дождей, чтобы лакомиться дарами реки. Разливаясь, река заполняла поймы и низменности, где Нуахили собирали богатый урожай из рыбы, используя остроги. Умением удить рыбу иным способом это племя не обладало.

Мунге так и не мог ответить адекватно, что такое «схапити»: по его словам, это был и Дух Смерти и племя людоедов, что периодически на них нападало. Но этого слова хватало, чтобы все его племя срывалось с насиженного места в случае появления «схабити» поблизости. Самое интересное было то, что слово «схапити» вспомнил и Бер, слышавший его в далеком детстве. Но детская память отрывочна, Бер помнил только что этим словом пугали детей. И был еще немаловажный факт: со слов Бера он помнил слова матери, что «схапити» имеют желтые лица. Возможно, именно с этим воспоминанием было связано его нервное поведение, когда мы увидели лазутчика с желтой краской на лице.

Крокодилы, так досаждавшие нам вначале были перебиты, и крокодилья кожа стала обычным элементов нашей одежды. Кожевенники Русов быстро смекнули все преимущества этой прочной и тонкой кожи, изготавливая из них предметы одежды и даже утвари.

Мольтке снова стал частым гостем у нас, что явно радовало Нату. При удобном случае она практиковалась на языке Дойчей, хотя сам Мольтке предпочитал язык Руссов. Я в последнее время совсем охладел к Нате, да и она отвечала тем же. Незаметная трещина ширилась с каждым днем. Ната по-прежнему была женой, исправно выполняла все свои обязанности, но отношения наши были больше деловые чем супружеские. Она изначально не привлекала меня как женщина, как это было с Нел или Мией. Просто оказавшись на краю земли, в суровых заснеженных краях, да еще спустя сто пятьдесят лет спустя от привычной среды обитания, я не увидел другого варианта.

В то же время я видел интерес Мольтке, но дойч был человеком чести, да и Ната не пала так низко, чтобы крутить шашни за моей спиной. Пару раз мелькала мысль дать ей свободу, чтобы она могла устроить жизнь по своему желанию. Но сын Иван был сдерживающим фактором — я не хотел влияние чужих людей на моего сына, который рос не по годам быстро. Может все дело было в моем возрасте, ведь если не считать омоложения мне уже семьдесят лет. А если приплюсовать скачок во времени — переваливает за две сотни. Немудрено, что подростковая игра гормонов давно закончилась и я более трезво смотрел на все радости жизни.

Санчо наслаждался безмятежной жизнью — вот на нем точно не сказалось ни омоложение, ни скачки во времени. Весь его день, да и ночь были посвящены двум делам — женщинам и деле. Редко какой муж не гнался за моим сыном в порыве ревности, обнаружив свою жену в его объятиях, но Санчо все сходило с рук. Во-первых, Русы его считали ребенком в огромном теле, во-вторых, он был моим сыном. Даже в порыве ревности обманутые мужья понимали меру опасности, причини они непоправимый вред неандертальцу. Поэтому, чаще всего такие разборки заканчивались обычными тумаками и проклятиями, где виноватый Санчо не предпринимал попыток защититься, стоически снося побои.

Я все больше времени проводил в компании Тиландера, Лайтфута и Бера, обсуждая насущные дела. Лайтфут умудрился снять с кораблей по одной пушке и установить их в каждом из наших временных поселений. С его легкой руки все четыре поселения получили названия: главное называлось Форт Росс. Поселение Мольтке получило название Форт Авангард, а поселения по правой и левой стороне реки соответственно Форт Декстра и Форт Синистра. Это уже я блеснул знанием латыни, внося свою лепту в названия.

После очередной беседы с Мунге, который обещал начало сезона дождей в ближайшие дни, собрал свой Совет, для обсуждения пары идей. Кроме Наты, Труди, американцев и Бера с остальными моими сыновьями, присутствовали капитаны кораблей. Именно их касалась одна из идей: я хотел отправить один из кораблей с картофелем, ячменем, пшеницей и чечевицей в Максель. Идея пришла спонтанно, при виде колосящейся пшеницы. Кроме того, несколько раз мы откладывали поездку вверх по реке в поисках каменного угля, паровой котел «Руси» на дровах работал лишь на половину своей эффективности.

— Скоро дожди, со слов Мунге их можно ожидать уже на следующей неделе. И хотя пшеницу немного рано убирать, но мы приступим к этому завтра. Если пойдут дожди она просто поляжет и мы потеряем больше половины урожая.

— Как долго здесь могут идти дожди? — Ната задала вопрос, написанный на лицах присутствующих.

— Я точно не знаю, да и Мунге путается со сроками. Но насколько я знаю, такие сезоны могут быть от одного до трех месяцев. Поэтому, убрав пшеницу мы снова посеем все наши сельхозкультуры, надеясь, что чрезмерная влага им не повредит.

— Макс, наши поля не затопит? — Тиландер сосредоточенно грыз ноготь большого пальца. Опасность затопления нашего сельскохозяйственного острова, да и самого большого острова все время не давала расслабиться. Мы сделали, что могли: срезали берег реки на протяжении трехсот метров в трех километрах выше по течению. Если большая войда пойдет, в этом месте она должна уходить из основного русла, прокладывая путь к океану. Вряд ли Вольта очень сильно поднимается во время сезона дождей: следы наводнений нам так и удалось найти. Тем не менее угроза затопления все время висела в воздухе и заставляла переживать. Если бы планировали здесь жить постоянно, то устроили бы дамбы, обезопасив острова. Но ради одного или двух лет проживания, такой труд был непрактичен.