Мечников. Избранник бога (СИ) - Алмазов Игорь - Страница 6

А какой у меня выбор? Либо оказать только половину помощи, либо рискнуть своим здоровьем и воспользоваться обратным витком. Думаю, я всё же склонюсь ко второму варианту.

Сначала закончу приём, а уже потом начну заниматься самолечением.

Стрептококков обычно убить не так уж и просто. Это тот редкий случай, когда даже антибиотики справляются с трудом. У этих бактерий слишком много защитных систем. Зато обратный виток заставляет их лопаться, как воздушные шарики. Уже через пять минут работы я полностью излечил фарингит и…

В сердце вновь возник лёгкий дискомфорт. Но пока что я мог его игнорировать.

— Алексей Александрович! — воскликнул Шорохов, застёгивая рубашку. — Мне стало гораздо лучше. Вы так ловко избавили меня от этих мучений! Я даже не знаю, как вас отблагодарить. А что это было? Такое впечатление, будто у меня в любой момент могло разорваться сердце.

— Может, это и прозвучит странно, — ответил я, — но постарайтесь впредь сразу же обращаться к лекарям, как только возникают даже малейшие признаки простуды. Вся проблема именно в ней.

Шорохов пообещал, что никогда не забудет моей доброты, и покинул кабинет. Да уж, не думал я, что когда-нибудь смогу излечить ревматическую болезнь сердца менее, чем за полчаса.

В мой кабинет влетел Сеченов.

— Занято, уважаемые! Прошу подождать! — прокричал Иван Михайлович моим пациентам.

— Что стряслось, Иван? — нахмурился я.

— Думаю, нам стоит отказаться от корректировок, которые я предложил изначально. К чёрту наши проекты, — заявил Сеченов. — Нужно приступать к совместной работе немедленно.

— Так в чём дело-то? — не понял я. — Из-за чего такая спешка?

— Павлов сделал ещё один ход.

Прошло чуть больше одной недели, и Сеченов приходит с «замечательной» новостью о том, что Владимир Харитонович Павлов сделал ещё один шаг.

— Новый препарат? — поинтересовался я.

— И не только, — помотал головой Иван. — Он запатентовал какую-то сложную схему лечения, которая помогает от язвенной болезни! Создал несколько порошков, восстанавливающих структуру желудка. Якобы они подойдут людям, у которых нет возможности или желания обращаться к лекарям.

Так… Кажется, я понимаю, какие препараты создал Павлов на этот раз. Если речь идёт о язвенной болезни желудка, значит, наш конкурент разработал ингибитор протонной помпы, антацид и гастропротектор.

Это — основные лекарственные средства, которые использовались в моём мире для ускорения заживления язвы. Либо же для её предупреждения. Другими словами, они назначались людям с предрасположенностью к этому заболеванию, чтобы язва не успела развиться.

Ингибиторы протонной помпы подавляли выделение соляной кислоты в желудке, антацид выступал в роли гасителя и нейтрализовал уже образовавшийся избыток кислоты, а гастропротектор покрывал весь желудок тонкой защитной оболочкой и защищал слизистую от грубого воздействия химически агрессивной жидкости.

И как только Сеченов сказал мне об этом, я понял, чего нам не хватает. Что нужно создать, чтобы сделать небольшую подсечку Павлову.

И так уж совпало, что в этот момент открылась дверь, и в мой кабинет ввалился один пациент, который с ходу подкинул ещё одну подсказку, которую, правда, понял только я. До Сеченова пока что ещё не дошло.

— Алексей Александрович, пожалуйста, примите меня поскорее, — попросил мужчина, держась за живот. — Я понимаю, что вам нужно поговорить с коллегой, но у меня сил уже нет это терпеть. Я ведь не знаю, что у меня там в животе.

Вот именно. Он не знает, ЧТО там. В этом и заключается главная проблема, без решения которой препараты Павлова не будут иметь никакого смысла.

— Иван Михайлович, — обратился к Сеченову я. — Встретимся после окончания приёма. У меня есть, что вам предложить, — я перевёл взгляд на пациента. — А вы ложитесь на кушетку, я сейчас же вас осмотрю.

Оказалось, что у больного самый обыкновенный панкреатит. После череды вопросов я выяснил, что недавно мужчина злоупотребил одновременно и жирной пищей, и алкоголем. Вскоре появились опоясывающие боли под рёбрами. И он был вынужден срочно обратиться к лекарю.

Купировать приступ острого панкреатита было нетрудно. Я расширил протоки, через которые в кишечник поступают ферменты из поджелудочной железы, затем снял воспаление и ускорил кровоток.

— Вам станет лучше уже через пару часов, — уверил его я. — Однако строго рекомендую в ближайшие несколько дней питаться скромнее. А ещё лучше один-два дня и вовсе поголодать. Потом употреблять только каши, нежирные супы, овощи и фрукты. На мясо не налегать. А уж на алкоголь тем более.

— А если снова начнёт болеть? — спросил он.

— Не должно. Я сделал всё, чтобы приступы больше не возобновлялись. По крайней мере до тех пор, пока вы вновь не перегрузите свою поджелудочную. Однако если лёгкий дискомфорт под рёбрами будет сохраняться ещё некоторое время, положите на живот что-нибудь холодное. И постарайтесь в ближайшие три дня ничем себя не напрягать. Больше лежать, больше отдыхать. Никакой тяжёлой работы, это понятно?

— Да, конечно, Алексей Александрович, спасибо вам большое! — обрадовался мужчина.

Классическая триада советов при панкреатите. Голод, холод и покой. Голод вообще порой выступает в роли очень хорошего «лекаря». Разумеется, правильное питание — это один из лучших способов укрепить организм. Однако иногда полезно и поголодать пару дней. Тогда пищеварительная система сможет перезагрузиться. Отдохнуть от постоянного поступления пищи и восстановить свою работоспособность.

В период короткого голода в поджелудочной железе и печени происходит активное восстановление клеток. Единственное важное условие — голод не должен длиться больше двух, максимум трёх дней, и всё это время человек обязан употреблять большие объёмы воды. Литра два-три — не меньше. В противном случае скопившиеся в кишечнике токсины начнут пагубно действовать на головной мозг и организм в целом.

А их нужно банально вымывать.

Пациент с панкреатитом ушёл, после него прошли ещё несколько. И как только приём подошёл к концу, я выделил несколько минут, чтобы подумать о той идее, которая посетила меня в разговоре с Сеченовым.

Есть ряд изобретений, которых не хватает этому миру для диагностики различных заболеваний. Аппарат ЭКГ входит в их число, но есть и ещё кое-что. То, что позволит сначала диагностировать болезнь, которую решил лечить Павлов.

— Ну что, Иван? — войдя в кабинет Сеченова, спросил я. — Пора обсудить то, что мы…

Я осёкся. В кабинете Сеченова стоял Илья Синицын. Он стоял перед Иваном и гордо размахивал каким-то листом бумаги.

— Илья? А ты что тут делаешь? — удивился я. — Ты ведь должен быть в Саратове!

— Я уже вернулся, — улыбнулся Синицын. — Дело сделано, Алексей. Два патента — в наших руках. И пенициллин, и сульфаниламид приняты. Остаётся только запустить массовое производство. Через пару дней выйдет статья, и вся империя узнает о том, чего мы достигли.

Я заметил, как поник Сеченов. И до меня дошло, что здесь делает Синицын. Только сейчас я заметил гербовую печать ордена лекарей на том листе бумаги, которым он размахивал перед Иваном.

Решил показать ему, что мы победили. Понасмехаться захотел.

Я с трудом сдержал поток эмоций, которые обрушились на меня в этот момент, однако решил не затевать ссору прямо в кабинете Сеченова.

— Илья Андреевич, — сухо сказал я, — выйдем на пару минут? Поговорить нужно.

— Да, без проблем, — улыбнулся он, не заподозрив, о чём конкретно я решил с ним побеседовать.

Я вывел его на улицу. Мне хотелось немного остудить голову, чтобы не наделать глупостей. А то появилось желание хорошенько вжарить по Синицыну обратным витком. Или хотя бы кулаком. То, что он пытался сделать, попросту непозволительно.

Как только мы обошли амбулаторию и остановились в слепой зоне, где нас никто не мог увидеть и подслушать, я произнёс: