Десять тысяч стилей. Книга тринадцатая (СИ) - Головань Илья - Страница 6

— Я не знаю, — ответил Спир. — Мне поручили найти все, что можно. Мои усилия оценили. Они обещали продлить мою жизнь на сотню лет.

— Ясно. Этого достаточно, — сказал Ливий, лишая Спира головы ладонью.

Бумаг от начальника экспедиции осталось много. Волк изучил их всего минут за двадцать. Пусть отчетами были забиты три шкафа, все же экспедиция находила не так уж много артефактов. Порою с одного разрытого в песках поселения удавалось добыть дощечку не больше ладони длиной, а информация на ней могла не дать ничего полезного.

— Хон.

Бумаги вспыхнули моментально. Огонь быстро рос и вскоре перекинулся на сам шатер.

Шагнув наружу, Ливий увидел спешащих к начальнику экспедиции людей. Не бывает как совершенно злой, так и совершенно хорошей организации, всегда есть те, кто выбиваются из правил. Даже среди монахов попадаются грешники. Внешний Корпус был пристанищем бандитов и ублюдков всех мастей, и Ливий почти никогда не жалел их. Сегодня он решил дать Внешнему Корпусу небольшой шанс, забыть о своем желании покарать их всех. Но разговор сначала с Далахусом, а потом и со Спиром все изменил.

От шатра невозможно было увидеть ров с трупами южан. Возможно, они считали себя частью Внешнего Корпуса. Может, они просто были наемниками или даже теми, кого заставили работать на Внешний Корпус. Одно было ясно точно: убить своего товарища, как только тот перестает быть полезным, может только закоренелая мразь, недостойная ходить среди людей. Кто-то мог бы отправить такого «человека» гнить в тюрьму. Ливий предпочитал решать дела проще.

— Эйфьо. Хон.

Ветер переплелся с огнем, погружая лагерь экспедиции в шторм бушующих стихий. Некоторые враги прорывались сквозь пламя — и тут же вспыхивали, как факелы, когда Ливий смещал фокус магии.

Через десять минут все было кончено. От лагеря ничего не осталось. Почти все находки экспедиция уже передала в Централ, но кое-что не успела — и Ливий уничтожил всё. Закончив с лагерем, Волк вышел, ненадолго задержавшись возле рва с трупами.

— Хон.

Огонь поглотил тела южан. Ливий не знал, были они честными людьми или негодяями. Работа годами, а то и десятилетиями на Внешний Корпус изменит любого. Нельзя остаться чистым, работая с «Единством». Мало-помалу гниль беспринципности разъест тебя, словно ржавчина, оставляя от былого листа морали сотни дыр.

«Мне кажется, они тоже были ублюдками. Ну, что ж. Нашлись ублюдки и похуже. Если они все же не делали ничего плохого, я отправил их к богам. А если делали… Они закончили, как и их „товарищи“, полагаю», — подумал Ливий, глядя на то, как пламя обгладывает кости, с которых уже успело слизать плоть.

«Осталось еще одно дело».

Люди Далахуса уже пришли в себя. Они обнаружили своего командира мертвым, а груз — уничтоженным. И тут же поспешили в лагерь.

Ливий встретил их в пустыне. И убил всех центральцев. «Кто-то должен сегодня выжить», — подумал Волк, оставляя в живых южан. Может, их стоило допросить, но Ливию не хотелось этим заниматься. Он и так сделал больше, чем собирался.

С Внешним Корпусом в пустыне было покончено. Спир и его люди собирались добраться до Централа, как обычные люди, просто наняв в порту корабль. На Юге больше не осталось баз «Единства» — всех переводили обратно в родные края. Поэтому Волк вновь повернул на север, чтобы двинуться в путь.

Чем дольше Ливий шел, тем живописнее становился Юг. До богатств Ишбатаны он, конечно, не дотягивал, но все же здесь было на что посмотреть. Юг много торговал с Централом — в основном маслами, травами и специями. Ливий бежал мимо рощ деревьев, с которых раз в год срезали кору, чтобы приготовить порошок для курильниц, мимо полей, засаженных лечебными травами, мимо озер, из которых вылавливали рыбу Айш — ее плавательный пузырь был сильнодействующим афродизиаком и пользовался большой популярностью в Централе.

Не входя ни в один город, Волк бежал на север. Уже вскоре ветер начал доносить аромат океана, такой знакомый и привычный с детства. У воды расположился небольшой город, у которого даже не было порта, только пристань для рыбацких лодок. Ливий хотел проигнорировать и этот город, но почувствовал кое-что знакомое. Глаза налились золотом, сила Барбата пробудилась, и Волк увидел в центре города аномалию на полотне духовной энергии. Кто-то будто вогнал в реальность гвоздь, пронзив ее насквозь. Ярь стекалась к этому месту и огибала его, но не естественно, а странным узором двигаясь вокруг аномалии.

Ливий шагнул ближе, попав в сам город. Сомнений быть не могло, Волк не мог спутать свои чувства. Он знал, что происходит, поэтому просто улыбнулся и неспешным шагом двинулся к постоялому двору.

Невзрачный на вид мужчина расставлял фигуры на шахматную доску. Очки, русые волосы с проседью, серый цвет глаз — ничто не выдавало в одиноком посетителе постоялого двора Бессмертного, превзошедшего мир боевых искусств.

Третий раз в жизни Ливий встречался с этим невероятным человеком. Хотя можно ли причислять Бессмертного к человеческому роду? Волк не знал. Пусть Шахматист только и делал, что путешествовал и предлагал сыграть в шахматы незнакомцам, он оставался почти что всесильным существом даже в глазах Ливия.

— Играем? — с улыбкой спросил Шахматист, когда Волк сел напротив.

— Играем, — улыбнувшись, кивнул Ливий.

— Правила ты знаешь, — сказал Шахматист, ставя на место последнюю фигуру.

— Конечно, — кивнул Ливий.

Победи — и Шахматист ответит на любой вопрос. Нет ничего ценнее информации, и люди хорошо это понимают. Желающие получить ответ притягивались к Шахматисту, как светлячки летят на свет, но немногие знали, что обыграть его невозможно. Шахматист был Бессмертным.

«Как с Алхоамом не получится. Тогда джинн был не в основном теле, я мог на мгновение заставить его замешкаться. Здесь так не выйдет. Даже если я применю все свои силы, я не смогу смутить Шахматиста даже на мгновение», — думал Волк, глядя на фигуры.

В самой игре Ливий достиг пика. Он играл идеально, как и Шахматист. Можно было сказать, что они оба обречены играть бесконечно, сводя каждую партию к ничьей. Но Шахматист легко мог побеждать Волка. Ему было достаточно надавить своей силой, как это сделал Ливий в игре с Алхоамом.

«Я не должен думать о победе. Общения с Бессмертным уже достаточно. Хотя можно и немного сжульничать», — подумал Волк с улыбкой, делая первый ход.

— Слышал, вы когда-то играли с Алхоамом, создателем шахмат?

Бессмертный двинул вперед фигуру наемника и посмотрел на Ливия.

— Ты бывал в Ишбатане и встречался с самим Алхоамом. Доспех тоже узнаю, — улыбнулся Шахматист.

Не прошло и минуты, как партия почти достигла эндшпиля. Ни Ливий, ни Шахматист не торопились — по меркам идущих, конечно. По меркам обычных людей проходил «блиц», фигуры быстро перемещались, и разве что не было артефакта или песочных часов, чтобы контролировать время.

— Что дальше? — спросил Шахматист, когда Ливий замер.

Партия зашла в тупик. И это была даже не ничья, а вполне себе поражение. Через три хода Волк должен был проиграть, и Шахматист это хорошо понимал. Оставалось только признать свое поражение, но с этим Ливий не спешил.

Фигурка сержанта никак не могла угрожать императору черных, он был надежно прикрыт другими фигурами. Но Ливий все равно взялся за фигурку, чтобы переставить ее за пределы поля.

— Шах и мат.

Волк рисковал, ведь Бессмертный мог разозлиться из-за такой наглости. Ливий мог свести партию к ничьей, но сыграл так, чтобы оставить себе лазейку для жульничества. Победить можно было лишь за один ход.

— Ты нарушил правила, поэтому и я могу нарушить свое, — сказал Шахматист, немного помолчав. — В играх со мной много раз жульничали. Но так по-детски — никогда. Я отвечу, только если сам захочу.

«И что же я хочу узнать?», — подумал Волк, успокоившись после слов Шахматиста.

С прошлого раза ничего не изменилось. Ливий хотел прорваться на уровень Просветленного, недоступный охиронцу. Но с тех пор Волк изменился и уже не был таким, как раньше, перед ним открывались пути, ранее совершенно невидимые. Он примерно понимал, что нужно делать. Но лишь примерно.