Первая скрипка для злого доктора (СИ) - Варшевская Анна - Страница 9

– Здравствуйте, Елена Аркадьевна, – улыбаюсь женщине. – Мне, пожалуйста, порцию ваших домашних со сметаной.

– Хорошо, милая, – она поворачивается к мужчине. – А вам?

– То же, что и ей, но порцию двойную, – Антон улыбается во все зубы, и я закатываю глаза.

Елена Аркадьевна довольно кивает и уходит, а я кидаю на Сердцева взгляд исподлобья.

– Алён, – вдруг обращается ко мне кардиолог, – может, зароем топор войны?

– В лесу сдохло что-то большое и вонючее, – неверяще смотрю на мужчину. – С чего бы вдруг? Ты меня всё так же раздражаешь, как и я тебя.

– Мне казалось, мы повзрослели, – хмыкает Антон, а потом вдруг устало качает головой. – Слушай, я серьёзно. Просто давай… сделаем вид, что всё нормально. Хотя бы сейчас.

Пожимаю плечами, глядя на него. Он действительно выглядит измотанным. И как бы я к нему ни относилась, он ведь… и правда неплохой врач. Плохой не работал бы в одной из лучших клиник столицы. Жанна Вадимовна бабушке все уши на эту тему прожужжала, ну и я в курсе, само собой. Почему же он вернулся?..

– Ладно, – протягиваю ему руку через стол. – Мирное соглашение между нами невозможно, но можно заключить пакт о ненападении.

– Отличная идея, – Антон пожимает мне ладонь и ухмыляется.

Нам приносят пельмени, и мужчина, накалывая первый на вилку, спрашивает:

– Можешь всё-таки рассказать, что это за общественный совет и что мне придётся там делать?

– Это совет, который собирают из специалистов разных направлений, чтобы организовать фестиваль, – неопределённо помахиваю рукой, – ну… расписание, все площадки, на которых устраиваются концерты и мероприятия, кого приглашать, как расселять приезжих артистов, много всего. Но ты врач. Кстати, не припомню, чтоб раньше у нас были врачи, – задумываюсь, потом пожимаю плечами, – ну да ладно. На каждом массовом мероприятии должны обязательно дежурить врачи скорой, скорее всего, ты займёшься этим – будешь утряхивать расписание, отслеживать, как и что. Займёшься организацией безопасности всего этого процесса с медицинской точки зрения. Ну и ещё чем-нибудь.

– А поточнее нельзя? – страдальчески уточняет Антон.

– Ну, ещё тебе нужно будет присутствовать на всех-всех концертах, которые будут проходить во дворце и в музее, – сообщаю ему, мстительно улыбаясь.

Мужчина стонет и роняет голову на стол.

– Да вы издеваетесь?!

– Не забудь высыпаться перед каждым, – хмыкаю, складывая руки на груди. – Будешь сидеть в первых рядах. Не думаю, что мэру и всем прочим руководителям будет приятно слушать твой храп!

– За что мне это мучение? – он запускает пальцы себе в волосы.

– За грехи, – язвительно улыбаюсь.

– Я до конца жизни столько не нагрешу, – фыркает Антон.

– Ничего, жизнь длинная, – вздыхаю. – Уверена, в аду для тебя приготовят местечко с круглосуточным прослушиванием классической музыки.

– А ты, я гляжу, счастлива от этой перспективы, – мужчина хмуро смотрит на меня.

– Люблю приобщать девственных в смысле культуры людей к высокому искусству, – отправляю в рот последний пельмень.

– С девственностью я давно расстался, – кривится Антон, чуть не заставив меня подавиться. – То, о чем ты говоришь – это извращение. А у меня классические вкусы.

– Я бы прекрасно прожила и без этого знания, – качаю головой и поднимаюсь.

– Ну вот, только разговор стал интересным, как ты сбегаешь, – мужчина откидывается на спинку стула. – А как твоё свидание, кстати? Как раз твой кавалер показался мне слегка нетрадиционным парнем. Не боишься, что он практикует какое-нибудь БДСМ?

– А ты у нас в этом деле большой специалист? – медленно, но верно начинаю закипать. – Ай-яй-яй, какой плохой мальчик!

Антон давится и закашливается. Удовлетворённо киваю головой. Вот так-то, знай наших!

– Ну ты даёшь, пончик! – отдышавшись, мужчина смотрит на меня весело, а я стискиваю зубы, услышав ненавистное прозвище. – Я прямо представил тебя, всю такую… в латексе, на шпильках и в маске. И привязанного мужика!

– Ах ты.… – сжимаю кулаки.

– А самое ужасное знаешь, что? – в его голосе слышится еле сдерживаемый смех. – Ты же этого несчастного не плёткой лупить будешь, а на скрипке ему играть! Вот где настоящий садизм!

Разворачиваюсь на каблуках и вылетаю из ресторана, провожаемая сдавленным хохотом.

Ненавижу!!!!

Ух, я бы этого Сердцева…

Вот уж кому бы ремня всыпать!

Чтоб он в оркестровую яму провалился! Чтоб ему жениться на пианистке и всю жизнь гаммы слушать! Чтоб…

– Алён, – раздаётся у меня за спиной, – Алёнка, ну ладно тебе, не злись…

Стремительно разворачиваюсь, собираясь сказать этой сволочи всё, что я о нём думаю, но каблук у меня попадает в ямку между камнями, и нога подворачивается.

– Ай!..

– Да что ж ты будешь делать! – Антон ловит меня в последнюю минуту, не давая упасть на тротуар.

Мы оказываемся лицом к лицу так близко, как ни разу не были. Я вдруг замечаю, какие у него густые ресницы. Да и вообще глаза красивые. Тёмные, блестящие. Несправедливо… зачем мужчине такие, спрашивается?

А потом понимаю, что уже не меньше половины минуты просто стою, обнимая этого… этого… А он обнимает меня! И прижимается! И тяжело дышит…

– Отпусти! – дёргаюсь, чтобы вырваться.

– Ты пыхтишь, как сердитый ёж, – мужчина улыбается, отступает, придерживая меня за талию и давая восстановить равновесие.

– Сам ты пыхтишь, – огрызаюсь совершенно по-детски.

– Ладно, – он тянет меня за локоть, – пойдём, провожу.

– Сама дойду! – отбираю у него свою руку.

– Не будь такой вредной, ёжик, – Антон качает головой. – Слушай, а тебе идёт гораздо больше, чем пончик! Маленькая колючка… Буду тебя ёжиком звать.

– Да хватит уже, – шмыгаю носом.

Лодыжка побаливает, и вообще я расстроилась. Мне теперь весь фестиваль работать с этим гадом. А я ведь так ждала, это мое самое любимое время года!

– Только не говори, что ты мне тут реветь собралась! – слышу напряжённое.

– Не дождёшься, – снова шмыгаю и вздыхаю.

Ведём себя, как маленькие.… Я, конечно, тоже хороша – ведусь на все его шпильки. А надо просто игнорировать.

Следуя своим мыслям, разворачиваюсь в сторону дома.

– Господи, а это что?

Смотрю через плечо на Антона, уставившегося на огромную вилку в человеческий рост с наколотым на неё сверху пельменем. Невольно улыбаюсь. Хозяйка ресторана установила эту… не знаю даже что, наверное, инсталляцию поблизости от входа, сразу после открытия. Поэтому теперь это место иначе как пельменем не называют. Говорят: «Встретимся у пельменя!»

– А что тебе не нравится? – спрашиваю у кардиолога.

Он пожимает плечами.

– Да ничего… забавно, наверное.

– Здесь все фотографируются, – хмыкаю, складываю руки на груди. – Хочешь, сниму тебя, пошлёшь фотку друзьям… – растерянно замолкаю, потому что выражение лица мужчины стремительно меняется.

Мне становится даже как-то неловко. Я явно испортила ему настроение этими словами, хотя не могу понять, как.

– Нет, спасибо, – он отворачивается, а когда снова смотрит на меня, то выглядит совершенно спокойным и равнодушным. – Точно не хочешь, чтобы я тебя проводил?

– Нет, – отвечаю на автомате, качаю головой.

– Хорошо, увидимся, – Антон кивает и, развернувшись, уходит, сунув руки в карманы.

Недоумевающе пожимаю плечами. Странный он какой-то.

Огибаю ресторан и выхожу на узенькую улочку. С одной стороны она ограничена задней стеной городской больницы, вплотную к которой идёт забор, а с другой сюда выходят ограды выстроенного несколько лет назад «европейского» квартала – так у нас назвали небольшой район, где вместо многоквартирных домов построили таунхаусы на несколько семей.

Местечко тихое… и глухое. Один-единственный тусклый фонарь на всю улицу, да ещё и моргает время от времени, как в фильме ужасов, а уже стемнело. Чёрт, зря я здесь пошла… Но это самый быстрый путь домой! Ладно, тут идти-то несколько минут. Сейчас дойду до конца, сверну и выйду на оживлённую улицу.