Тренировочный день 3 (СИ) - Хонихоев Виталий - Страница 10

— Как она перестала ему лицо высасывать — так он поднял простыню и ее укутал. А потом повернулся и такой «О, здравствуй, Нарышкина, так ты тут живешь⁈» — передразнивает голос учителя Лиза Нарышкина: — ненавижу! И почему все на него липнут⁈ Прямо как мухи на мед!

— Вообще-то мухи не на мед летят. — задумчиво говорит Яна и увидев какой взгляд метнула на нее Лиза — тут же поднимает руки: — я полностью на твоей стороне, Лиза! Правильно ты его ненавидишь! Так его!

— Я не ненавижу его! — повышает голос Лиза: — как вы не поймете! Я его люблю!

— Слышала я что от любви до ненависти один шаг, как и обратно… но чтобы так быстро… — поднимает бровь Терехова: — ты вот буквально только что говорила «ненавижу».

— Да я ее ненавижу! Красивая и спортсменка, она даже ходит как чертова Багира из мультика про Маугли, словно не идет, а плывет или течет как река. А когда с нее простыня упала… в общем я твоего дядьку понимаю, я такой красивой в жизни не стану! Я рядом с ней как гадкий утенок рядом с лебедем! У меня и шансов никаких нет. Разве что… старая, она, вот!

— Какая же она старая? — задается вопросом Инна: — она даже младше Виктора Борисовича на пару лет будет.

— Что⁈ — яростный взгляд на Инну и та в свою очередь поднимает руки.

— Хорошо, хорошо, старая, успокойся, Лиза, на нас оглядываться начинают. — говорит она: — ладно, старая. По сравнению с тобой так уж точно. Но… ты уверена в том, что ты видела? Ладно, ладно, извини. Просто в голове не укладывается… где Попович наш и где лучшая лимпопо области…

— Либеро.

— Что?

— Либеро, дура ты такая, а не лимпопо. Лимпопо — это река в Африке.

— Так я ж и говорила, что название африканское. — не обижается на «дуру» Инна: — все равно в голове не укладывается, что с либеро, что с лимпопо. Как он с ней…

— И это еще не все. — вздыхает Лиза.

— Да? — Терехова двигается ближе, ее глаза блестят: — а что еще? Ну же, говори, не томи меня! Хотя уже одно то, что Витька Попович шпехает какую-то спортсменку — уже сенсация. То-то у Альбины глаза выпучатся как узнает, она ж думала, что королевишна, а Попович ей замену нашел только в путь!

— Он не ее одну шпехал. — вздыхает Лиза: — там… в дверях не только эта Бергштейн стояла. Там еще две девицы были — одна высокая, другая чуть пониже и обе черте-те во что одеты были. Кажется, в одни футболки.

— Да иди ты! — не верит ей Терехова, наклоняется и проверяет сетчатку ее глаза на правдивость: — серьезно?

— Стала бы я такое выдумывать⁈

— Точно не стала бы. — соглашается с ней Терехова.

— Кстати, одна из них — та самая узбечка, что ты видела однажды. — говорит Лиза, поворачиваясь к Инне: — длинная такая и с черными волосами. Нос с горбинкой, кожа смуглая… ноги от ушей начинаются, кажется, но вот где они начинаются — там у нее футболка и заканчивается!

— А я про ту девушку узнала. — говорит Инна: — но… этого быть не может!

— Узнала? Что узнала? И почему быть не может? — Лиза наклоняется вперед: — кто она такая и что ее с Витей связывает?

— Не, наверное ты ошиблась. — мотает головой Инна: — та которая с ним в тот раз встречалась — это Салчакова Айгуля, четырнадцатый номер на защите и блоке. Я их потом в городе вместе видела, а со мной дядя Сережа шел, он и подсказал. Но… понимаешь, Салчакова за Комбинат играет, а Бергштейн — за «Красных Соколов». Они в пятницу у Комбината выиграли, в жизнь такого не может, чтобы противники потом на одной квартире, да еще и голые…

— А… может быть наш скромный учитель, Виктор Борисович Полищук — обладает чудесным даром примирять противников? — гадает Терехова: — может это была акция миротворческая? Ну типа там они перессорились все, а он такой «девчата, давайте жить дружно!» и…

— Трахнул их всех. Своим Жезлом Всепроникновения. — кивает Инна: — точно, так все и было. Ты чего несешь, Терехова? Да ты знаешь как Комбинатские «Красных Соколов» ненавидят? Почище чем Лиза эту Альбину. Ну или Лилю Бергштейн.

— Вот это и есть самое страшное. — вздыхает Лиза и опускает голову: — никак я не могу Лилю ненавидеть. Она такая… ну классная. Всегда улыбается и здоровается со мной, узнает как дела в школе, а в тот раз с малышней во дворе играла дотемна. Как-то раз я ключи от квартиры потеряла, а мамы дома не было, и папа в командировке как обычно был… так она меня к себе привела и конфетами с чаем накормила, помогла уроки делать. Не могу я ее ненавидеть. Но и соперничать с ней тоже не могу. Видели бы вы какое у нее тело… как будто с картинки. Когда Альбина была — я еще могла соперничать, я все равно лучше, но если это Лиля… — она снова вздыхает: — с ней я не могу соперничать. Никто не может.

— Ну… если у нее и правда чего-то с Витькой Поповичем есть, то тут ему молиться нужно, чтобы она его не бросила. — говорит Инна: — она и правда классная. Я вот с ходу никого лучше ее не назову. Кстати, а вы заметили, что волейболистки вообще все — красивые?

— Наверное поэтому я в кружке волейбола. — говорит Яна: — играть не умею пока, но уже красотка.

— И скромная. — вворачивает шпильку Терехова.

— И скромная. — соглашается с ней Яна: — но в самом деле, Лиза — не грусти ты так. У тебя еще есть шанс!

— Нет у нее шансов. — качает головой Инна: — это ты Лилю Бергштейн не видела. Она не такая высокая как все остальные, но она такая здоровская! Если бы я парнем была, я бы в нее влюбилась, точно вам говорю! Правда шансов у меня тоже не было бы… и как Виктор Борисович умудрился? Он же вечно в мятых трениках ходит!

— Я не знаю кто такая эта Лиля, но у нашего Поповича — пресс на животе! Шесть кубиков, сама сосчитала! И руки — все в мышцах и сухожилиях! Каждая рука… как две мои ноги, вот! — вступает в разговор Терехова: — там есть на что запасть, точно вам говорю! Вот потому-то он троих сразу! Представляешь, Лиза, если она твоя соседка, то этой ночью всего в каких-то пяти метрах от твоей кровати… такое творилось! Оргия! Свальный грех! Непристойности всякие! Иииии!!! — она потрясает кулачками в воздухе: — охренеть, какой он молодец, да? Примирить соперниц своим телом! Пожертвовать собой ради мира между командами! Я вот не знаю, смогла бы так или нет… — она запрокидывает голову и декламирует нараспев: — две равно уважаемых команды в Вероне, где встречают нас событья — ведут ожесточенные бои и не хотят унять кровопролитье! Друг друга любят дети главарей, но им судьба подстраивает козни и свальный секс у Лизиных дверей — кладет конец непримиримой розни!

— Шекспир в гробу перевернулся. — сухо комментирует Инна: — но, браво, школьную программу по «Ромео и Джульетте» ты сдала. Хватит выпендриваться, Ксюха, все равно нашей Лизе эту Лилю не переплюнуть. И хорошо, может теперь она перестанет в своих иллюзиях витать и найдет себе нормального парня. Ровесника. Нормального парня! Обычного, а не извращенца физрука!

— Или… — Лиза поднимает голову и ее глаза загораются.

— О, нет. — вздыхает Инна: — только не это… только не этот взгляд. Лиза, именно с таким взглядом ты в прошлый раз решила, что скатиться на велосипеде без тормозов до речки — будет хорошей идеей. Забыла, как все получилось?

— Яна! — Нарышкина хватает Баринову за руку и та — давится томатным соком, поспешно достает салфетку и вытирает себе рот.

— Яна сказала, что у меня есть шанс! А устами ребенка говорит бог! — тычет в нее пальцем Лиза: — и она права! Что я за девушка, если не готова жертвовать ради любви!

— Я такого не говорила…

— Верно! Я готова на все! И… ну и что такого, что я — не сравнюсь с этой Лилей? Она мне будет как старшая сестра! Мы будем жить одной семьей!

— Ээ… вообще-то в семьях так не делают. Это совсем другим словом называют…

— И поделим моего Витю! Я сейчас даже гордость испытываю! Не кто-то там, а сама Лиля его заметила — знаете, о чем это говорит⁈

— О том, что ты ненормальная? — делает предположение Инна.

— О том, что я все правильно делаю! Вон, сама говоришь же, что никто не мог к ней подкатить, всех она отвергала, а Витю моего заметила! И… остальные тоже! Его хватит на всех нас! Мы будем одна большая семья, но я — буду самая любимая!