Вадбольский 4 (СИ) - Никитин Юрий Александрович - Страница 2

Я вошёл в столовую быстрыми шагами, Сюзанна широко и приветливо улыбнулась, протянула руку.

Я нежно приложился губами к тыльной стороне ладони, жадно вдохнул приятный женский запах. Ей уже семнадцать, барышня, но запах весьма так волнующий моё звериное естество.

— У вас прекрасный кофий, — сообщила она, играя блестящими глазами. — Подумать только, раньше я ничего не признавала, кроме чая!.. Вот как дурно вы на меня влияете, барон. Как поездка?

— Встретил родителей, разместил, — сообщил я, — поцеловал маман и отбыл. Вам смешно, но мне приходилось прятаться от опеки государственных служб, отгавкиваться…

Она поморщилась.

— Барон, что за выражения?

— Вы меня облагораживаете, графиня! –заверил я гордо.

— Это уже облагороженный? Представляю, каким вы бываете.

— Не надо, — сказал я поспешно и окинул её самцовым взглядом. — Лучше я вам покажу.

Она сделала вид, что мило засмущалась, теперь, когда чувствует себя в полной безопасности, можно и кокетничать, ничего лишнего не позволю, мой зверь в наморднике и на крепком поводке, уже убедилась, так что можно дразнить и провоцировать.

— Кстати, — произнесла она так интимно и нежно, словно уже в моей постели снимает ночную рубашку, — вы не забыли, что уже скоро у нас зимняя сессия?

Я дёрнулся, будто меня снизу насадил на жало гигантский шершень. Вообще-то я и забыл, что являюсь кадетом Лицея, предметы сдал досрочно, но от сессии это не освобождает.

— Что-что? Какая на хрен сессия?.. Ах да, эта… ну как же, только о ней и думаю. Спать ложусь, о ней думаю, просыпаюсь — тоже о зимней сессии. А что это?

Она хмыкнула.

— Вадбольский во всей красе. Возьмитесь, барон, за что-либо, чтобы не упасть. Итак, сессия длится около трёх недель…

Меня в самом деле тряхнуло, охнул, вытаращил глаза.

— Сикоко-сикоко? Где я возьму три недели? Да я и одну не знаю, как выцарапать! Палец не просунуть в щель!

Она изящно сморщила носик.

— Вадбольский, мужчинам не пристало верещать. Да ещё так противно.

Я воскликнул в подчеркнутом возмущении:

— Госпожа главный финансовый директор, как вы разговариваете с царём природы?

Она посмотрела с интересом.

— Достопочтенный царь природы, вам всё-таки вам придётся оставить хозяйство на три недели… я тоже, хоть и ваша рабыня, исчезну на эти три, это как минимум. А у вас здесь что, горит?

Я запнулся, она даже не представляет, в центре какого мы пожара. За хозяйством могу следить с помощью Маты Хари, моя летучая мышка достаточно взматерела на перлинах и кристаллах бозонного мира, в какой-то мере может обезвредить отдельных лазутчиков, но массированное нападение просто сотрет нас с лица земли. А сами гвардейцы ещё даже не знаю, новички точно не успеют войти в полную силу. Если Гендриковы вздумают напасть… даже думать о таком страшновато, у него сил в десятки раз, если не в сотни, больше, чем у меня.

— Ну что, — сказала она, не дождавшись реакции. — Решили?

— Имение не оставлю, — ответил я твёрдо. — Оно для меня важнее.

Она не сводила с меня серьёзного взгляда, медленно покачала головой, лицо стало строгим, даже печеньку отложила.

— Лицей даёт статус, — напомнила она. — Все дворяне обязаны либо отучиться в Академии, лицеях, военных училищах, либо отслужить в армии. Это закон. Не явиться на сессию — отчисление. Таких сразу забирают в простые солдаты. Мужчины служить обязаны.

Я стиснул челюсти, положение безвыходное, Гендриков следит, если исчезну хотя бы на пару дней, обязательно нападёт, у него всё готово.

— Что за сессия, — потребовал я, — графиня, пропищите подробнее.

Она сделала обиженное лицо.

— Я тоже первокурсница, что я могу знать?.. Ну ладно-ладно, конечно же, знаю, я что, не женщина? Мужчины всегда найдут, чем нас обидеть!

Она не пищала, а верещала звонко и весело, это же так замечательно встретиться со всеми перед каникулами! Зимняя сессия по прихоти учебного заведения бывает перед Новым Годом, хотя обычно после. У нас, к счастью, после, мне сейчас каждый день дорог, я же приперт как рогатиной к стене. В сессию входят консультации перед экзаменом, это пропустим, на тройку точно сдам. Хотя у нас, как и везде, считают по двенадцатиричной системе, а тройке соответствует шестерка-семерка, я потяну и на десятку, но не стану, семерка-восьмерка устроит.

Остаются только сами экзамены, нужно постараться сдать быстро. Но что-то Зильбергауз говорил насчёт каких-то обязательных соревнований или состязаний, где курсанты должны показать свой возросший уровень.

— Турнир? — переспросила она и даже хлопнула восторженно в ладоши. — Это же самое главное!.. Мужчины дерутся, как бараны, за наши улыбки!.. За наше внимание!.. Это же настоящее рыцарство!

— За ваши платочки, — напомнил я с сарказмом.

Она подхватила с ещё большим восторгом:

— Да-да, мы роняем платочек на арену, а рыцари дерутся насмерть за то, чтобы его поднять! А победитель просит даму повязать ему на копьё! Боже, как прекрасно!

Элеазар в который раз расписывал гвардейцам, как на нас напали по дороге, и как его благородие догнал врага, очень сильномогучего мага, одолел в схватке, а тот, чтобы не выдать нанимателя, покончил с собой. Василий выслушал и гордо доложил, что ещё несколько человек попросились на службу. Он им ответил в духе: «вот приедет барин, барин вас рассудит».

— Что-то ещё? — спросил я.

Он слегка потупился.

— Ваше благородие, ночью прибыла графиня Басманова, дочь того самого, у кого вы отжали это имение. Я чуть тревогу не поднял, с чего это ночью, да ещё одинокая юная барышня, но она сказала, что так надо, все объяснит барон.

— Гм, — сказал я в обалделости, — объяснить всё можно, а я ещё тот объясняльщик! Ладно, принято, иди.

Байонетта протерла глазки, обнаружила, что я приехал рано утром и уже позавтракал, сразу же прилипла, как банный лист, снова уже не бойкая и пронырливая, а нечто вроде испуганной девочки, что так и норовит залезть мне под полу плаща и прижаться, как бы ища защиты. Новый вариант игры, ладно, разберёмся.

Когда я поднялся из-за стола, сразу наткнулся на её страдальческий взгляд. Схуднувшая за поездку в столицу, с запавшими щеками, она подошла ко мне вплотную, положила обе ладони на грудь и подняла испуганный взгляд.

Сюзанна улыбнулась с иронией, пожелала нам приятного общения и удалилась в кабинет, который выбрала для работы.

Байонетта проводила её взглядом, полным благодарности, а мне сказала плаксиво:

— Барон, мне стра-а-ашна… Посидите со мной!

Я усадил её в самое глубокое кресло, это чтобы не смогла сразу выскочить, что-то гложут сомнения насчёт искренности, придвинул стул и опустился рядом.

Она ухватилась за мою руку, прижалась горячей щекой. Я почувствовал, как пощекотала длинными ресницами мне ладонь.

— Всё в порядке, — сказал я дежурно. — Здесь вы вне опасности.

— Мне всё равно страшно, — сказала она упрямо. — Проводите меня в спальню…

Ого, сказало мне второе я. Уши на макушку, Вадбольский, дело нечисто. Это уже тяжёлая артиллерия.

Вежливо поддерживая под локоть, проводил в её спальню, пытался отступить в коридор и выйти, но она удержала, и пинком захлопнула дверь.

— Барон, — заявила она, — ещё раз попытаетесь удрать, я вас возненавижу!.. И всем расскажу, что вы обесчестили меня, втоптали в грязь мою невинность… да против вас ополчится весь Петербург!

Я ответил покладисто:

— Хорошо-хорошо, Байонетта, я вам вдую, как вы и хотите зачем-то. Почему нет? Но вы скажите, зачем это вам? Вас что, принуждают?

Она сделала большие глаза.

— Барон!.. Кто может принудить внучку графа Басманова?

— Это вы мне скажите, — ответил я. — В моей голове не укладывается это вот всё. Кого я заинтересовал настолько неумелого?

По её взгляду понял, что да, попал в яблочко. Заинтересовал. Сперва просто заинтересовал, потом очень, даже начали предлагать поступить слугой в какой-то род, будет и защита, и пропитание, а сейчас так и вообще…