Вадбольский 4 (СИ) - Никитин Юрий Александрович - Страница 14

Мои гвардейцы переселились с облегчением, неловко занимать целый этаж в имении, а здесь тепло, и сухо, кровати настоящие, бельё добротное, нужник рядом крытый, жить можно!

Я проверил как у них и что, какие вопросы и пожелания, потом потащился в большой дом, предчувствуя неприятный разговор с Сюзанной, которая с юмором не дружит, ей эти гуси-лебеди непонятны, почему летают так поздно, остальные уже давно улетели, и почему носят не лягушек на прутике, как было запротоколировано, а мешки со странным и даже очень странным содержимым.

Я вошёл в кабинет, потер ладони.

— Как здесь тепло, а там такая мерзкая погода! Хуже того — климат!

Она фыркнула.

— Ты самец, зачем тебе уют? Всё равно всё поломаешь.

— Зачем ломать?

— Потому что Вадбольский.

Я вскинул брови в недоумении, а она взглянула на меня несколько хмуро и с вопросом в глазах, медленно покачала головой, не сводя с меня инквизиторского взгляда.

— Вадбольский, — произнесла она совсем другим голосом, в котором чувствуются нотки ферросплавных элементов, — признавайся, во что снова влип?.. Здесь не просто бумаги, а закладные дюжины аристократов! Кто-то проигрался в карты и заложил земли, дома, производства, кто-то платит какие-то отступные, не знаю, за что, разобраться можно, но стоит ли?..

Я переступил с ноги на ногу, спросил с надеждой:

— А с деньгами?

Она вздохнула, подвигала бумаги на столе, словно тасуя карты Таро, подняла на меня взгляд пронзительно светлых, как вода горного ручья глаз.

Я сел напротив, позвонил в колокольчик, сказал заглянувшей Любаше, насчёт пары чашек горячего кофия, мне снова большую. Можно и пирожков, если напекли свежих.

Любаша, покачала головой, глядя на моё осунувшееся лицо, кивнула и пропала за дверью.

Сюзанна сказала медленно:

— С деньгами проще. Приняла в кассу, расходы растут, денег много не бывает. Именные драгоценности можно бы вернуть хозяевам, но это на твоё усмотрение, а неизвестные стоит продать, деньги нужнее. Акции компаний пригодятся, выбрасывать на биржу пока не стоит, надо проследить за курсом. Золотые рубли можно оставить, но можно и продать, цена на золото пока высокая.

Я воспрянул духом, Сюзанна уже начинает привыкать, что у меня не всё как у людёв, воспринимает всякое такое вполне адекватно.

— Рубли оставим, — распорядился я. — Самый щекотливый вопрос насчёт закладных. Там что-нибудь ценное?

Она в возмущении откинулась на спинку кресла, даже карандаш бросила на покрытый белоснежной скатертью столик.

— Вадбольский!

Я поспешно выставил перед собой ладони с растопыренными пальцами в защитном жесте.

— Я только спросил…

— Дворянину даже спрашивать такое нельзя!

Дверь распахнулась, вошла Любаша с широким подносом в руках, там две чашки, большая и маленькая, а ещё тарелка с пирожками с мясом.

Я вдохнул густой ароматный запах и чуть не захлебнулся слюной. Теперь ещё бы и поесть…

— А жить, оказывается, хорошо!

Сюзанна поморщилась, я как простолюдин ухватил чашку слишком торопливо, аристократ всё делает красиво и величаво, не животное же, что сломя голову мчится к миске, сама чинно подняла двумя пальчиками свою мелкую чашунцию, другой рукой взяла пирожок тоже двумя пальчиками.

— Мне кажется, Вадбольскому всегда хорошо?

— Интеллигенту всегда хреново, — ответил я, — но сейчас я аристократ… Аристократ, да?

Кофе великолепен, всё-таки я быстро научил слуг делать именно тот, что мне нужен, крепкий и сладкий, и подавать бегом, пока горячий.

— Сюзанна, — пояснил я между первым и втором глотком, — я имел в виду, какие-то бумаги передать полиции, а какие-то вернуть хозяевам. Так правильно?

— Растёте, Вадбольский, растёте.

Я сказал уже увереннее:

— Нам, видимо, это делать неловко, а если отдать, скажем, вашему отцу?

Она дёрнулась, отношения с отцом не очень, взглянула уже сердитыми глазами.

— Зачем?

— Он, как граф, зная всех, может кому-то вернуть без особой огласки? Ему будут благодарны. А он передумает вас бить палкой.

— Вадбольский!

— Хотя и выпорет, так принято. Вы же не против традиций?

Она задумалась, во взгляде появился расчёт, вот уже готовый министр финансов в Вадбольском княжестве, победа суфражизма, замедленно кивнула.

— Да, это вариант. Но… интересные над вами гуси летают!

Я развел руками.

— Быстро прознали, что я не охотник, по ним стрелять не буду. И вообще я добрый! Даже гуси это видят, а вот для вас я всё ещё дикий варвар! Смотрите, как кофий пью, даже мизинец оттопыриваю!

Она долго думала, даже губами шевелила, как дурочка, но у неё это получается восхитительно, губы пышные, идеально выверенной формы. Взгляд в это время задумчивый и даже трагичный, словно не знает какие туфельки примерить, а ресницы нависают над голубыми озёрами глаз, похожие на тёмный лес допотопных ливанских кедров с высоты орлиного полёта.

— Насчёт, — проговорила она замедленно, — закладных расписок отцу, вы придумали, как член общества Святого Иисуса Игнатия Лойолы… Отец отпустил меня к вам только после скандала с моей стороны, но сейчас, думаю, если захочу вернуться… пихнет меня обратно!

Я охнул.

— Вы его так обидели?

— Нет, он умеет видеть возможности.

— Но теперь и вы?

— Я всё время чувствовала, — ответила она и посмотрела в упор. — Мы все четверо оттого и злились, когда ходили с вами в Щели. Вы не показываете своего превосходства, даже скрываете, но мы всё замечаем!.. Ладно, что с закладными? Я пишу отцу, что хотите с ним встретиться?

— Вы хотите, — уточнил я. — Вы финансовый директор, вы отвечаете за этот сектор.

— Думаете, отец поверит?

— Делайте, чтобы поверил. Я просто подвезу вас на место встречи. Как ваш шофёр. Пусть я и хозяин поместья, но рулите вы, Сюзанна Дроссельмейер!

— Хорошо, — ответила она и опустила пустую чашулечку на стол, глаза и лицо стали деловитыми, — я подготовлю документы.

Сегодня впервые за долгое время подал голос Ангкаррак, который Сокрушитель, но, как мне тогда показалось, ему уже и самому не нравится это пафосное прозвище, не мальчик, с возрастом всем хочется быть Строителями, а ещё лучше — Великими Строителями и Благодетелями.

— Мой дорогой друг, — сказал он высокопарно, — лазутчики появляются всё чаще. Каждую ночь. Теперь уже группами.

— Привет, — сказал я. — Обжился?.. Как близко подходят?

— Охрана их ещё не видит.

— Точно?

— Я бы заметил!

— Спасибо, дружище, — сказал я. — Спасибо, что бдишь. Жаль, что ты в такой огромной глыбе, а то бы я организовал тебе полёт над районом и даже городом!.. Впрочем, поживём — увидим.

Он охнул, потом сказал в некотором смущении:

— Знаешь, раньше бы обрадовался, но теперь я стал таким домоседом. Человек, чтобы умнеть и набираться мудрости, не нуждается в путешествиях!

— Ладно, — сказал я, — к этому ещё вернемся. Ещё раз — спасибо.

Подходя к двери кабинета, услышал как Монсеррат Кабалье исполняет партию Виолетты из «Травиаты». В этом наши вкусы с Сюзанной вполне, как секс у лилипутов, хотя какие у меня вкусы, простые общенародные.

Я постучал в дверь, услышал отклик, осторожно отворил дверь. Монсеррат оборвала арию на высокой ноте, Сюзанна сказала с подозрением:

— С какой целью стучите, барон? Это же ваш кабинет.

— В этом мире всё ваше, — ответил я галантно, — даже чёрные дыры и загалактические туманности, не поймите меня правильно, ваше сиятельство.

Она насторожилась.

— Что-то у вас странные какие-то подарки, барон. А коробка конфет или цветок не лучше ли какой-то чёрной дыры, уж не знаю, на что вы намёкиваете?.. И вообще… Что это вы так странно улыбаетесь, признавайтесь!

— Сообщение получил, — ляпнул я, не подумав. — Бандиты Ворона решили отомстить за предательски убитого главу банды и напали на банду Варлаама!..

Она посмотрела с недоумением.