Вадбольский 4 (СИ) - Никитин Юрий Александрович - Страница 13

— Откуда я знаю? Письмо вам!

Я отмахнулся.

— Прочту, конечно, но не может быть, чтобы вам не сказала.

— Абсолютно, верно, барон. Глориана замыслила поход в оранжевую Щель. Вижу по-вашему простовато-честному лицу, что вам это не нужно. Ну, а суфражизму?

Я вздохнул, помялся, не зная как подступиться к этому деликатному вопросцу.

— Сюзанна, поход в Щель хорош для привлечения внимания к проблемам женщин в нашем обществе. Даже второй был нужен для закрепления впечатления, что женщины тоже как бы люди, и могут многое из того, что могут доминанты. Вы это доказали. Но на самом деле есть для женщин гораздо более нужное поле деятельности. Там будете намного уместнее, и не надо стрелять и размахивать мечами.

Она смотрела с укором.

— Хотите увильнуть?

Я сказал виновато, хотя виноватым себя не чувствую, но бывают ситуации, когда споришь с женщиной, и уже виноват, что споришь:

— Сюзанна, вы разве увильнули? Вы утерли нос ста тысячам мужчин, что занимаются финансами и уверены, что женщинам там и близко делать нечего!

Она улыбнулась, это выглядит как выглянувшее солнышко среди грозовых туч.

— Да, я сумела… Но вам нужно встретиться с Иолантой и всё объяснить!

— Сделаю, — пообещал я. — Она может приехать сюда?

— Может, — ответила она легко. — Но не станет. Этикет, барон, этикет! Но вам можно встретиться в столице. Она предложила увидеться через два дня в ресторане «Эрмитаж».

Я глупо раскрыл рот.

— Эрмитаж?.. В нём едят?

— И пьют, — добавила она.

Я спросил с робкой надеждой:

— А от этой встречи отказаться можно?

Она посмотрела в великом изумлении.

— Барон!

— Понял, — сказал я поспешно, — понял. Эх, когда же победа суфражизма!

Нащупал за спиной ручку двери, открыл, отступил в коридор и крикнул оттуда:

— Разберитесь, что там гуси нам уронили!

Сюзанна начала развязывать очкур, я закрыл дверь и поспешно удалился в сторону выхода во двор.

Во дворе, показавшись всем, сразу же обогнул здание с той стороны и ринулся в неопрятный овражек. Продравшись через колючие кусты, вломился в марево, пережил трёхсекундное потемнение в глазах и оказался на первом уровне своей Щели.

Не останавливаясь, почти бегом проскочил мимо длинной ямы, на дне таинственно блестит антрацит, пока почти неизвестный в России и мире, между ямой и стеной мощный вал в полтора человеческих роста, накопал так накопал, пора и на поверхность, только как объяснить…

Первый левел до обидного пуст, на втором их чересчур много. Понять пока не могу, но уже готов использовать, я человек или искусственный интеллект?.. Нам до всего дело, а до чего нет, то хоть понадкусываем.

Весь бозонный мир диковинка, но пока уцепился за то, что в какой-то мере понятно: пузыри, которые назвал для себя пространственными.

Попадаются в стенах часто, нередко просто всплывают из пола и неспешно поднимаются вверх, исчезают в меняющемся пространстве, которое я с усилием заставил себя называть потолком, чтобы обозначить для себя какие-то ориентиры.

Пузыри удаётся изымать из пространства, даже показалось, что пространству без них легче, эти каверны что-то вроде пузырьков воздуха в металле, что вредят ему и делают ломким.

Их удавалось сжимать до размеров горошины, а также растягивать во все стороны. Вовнутрь можно загнать корову, но ткань пространства даже не рвалась, а просто исчезала из поля зрения.

Что с этими пузырями только не делал, даже наловчился разделять один на два, снова подивился странностям геометрии этого мира: пузырь с куриное яйцо сумел разделить на два, и оба оказались абсолютно того же размера.

Сдвигал, вкладывал одно в другое, в бозонном мире это легко, знаем по учебникам, хоть сто триллионов вложи, ничего не изменится, это в нашем мире уже после первого будет затор, а здесь клади ещё, ещё…

В какой-то момент, уже совершенно уставший и с не соображающей головой, зачем-то вложил в один пузырь мелкий камешек, но тот не остался там, хорошо видимый через прозрачную стенку, а исчез… и оказался во втором пузыре!

Я охнул, сердце забилось чаще. Если это то, о чём нагло думаю, то не есть ли это нечто вроде телепортации, хотя это не есть она, просто геометрия пространства бозонного мира позволяет такие перемещения в силу своих ненаших законов.

На подгибающихся от усталости ногах выбрался наверх, Любаша заохала, что такой худой и бледный, я позволил себя отвести на кухню, наелся так, что стало тяжело подниматься к себе на второй этаж.

В своем кабинете вытащил один пузырь из правого кармана, второй из левого, мера предосторожности, а то вдруг сольются, а в фермионном мире не сумею их разделить.

Увеличить размеры удалось без труда, уже натренировался раньше, расставил в разных концах кабинета, несколько раз вдохнул, насыщая кровь кислородом, бросил в один пузырь сапог и почти без удивления, настолько устал, обнаружил его в другом.

Оставалось проверить самое главное, но чувствовал всеми фибрами, что завтра уже не решусь, а сейчас, пока дурак и мыслю от усталости как-то бесшабашно и спутанно, можно и погеройствовать.

Набрал в грудь воздуха, шагнул в пузырь, никакого сопротивления оболочки, словно её нет, сразу же картинка перед глазами сменилась, я с содроганием до последних уголков души понял, что смотрю из другого конца кабинета!

Голос Алисы донесся как через стену из ваты:

— Церебрастения… один шаг до кахексии.

Я поинтересовался вяло:

— Это ещё чё?

— Истощение мозга, — ответила она злорадно. — Кахексия неизлечима!

— Чё, — спросил я с недоверием, — правда?

— Правда, — подтвердила она уже серьёзно и даже обеспокоенно, — мозг человека не предназначен решать задачи строения иной вселенной. Настоятельно рекомендую немедля заснуть. Я прослежу за альфа и бета ритмами сна, иначе утром получим полного идиота, что мочится под себя, а мне придётся то ли искать другого пета, то ли самой возрождать княжество Вадбольских.

— Но-но, — прохрипел я, проваливаясь в черноту, — руки прочь… гиена Европы…

В самом деле уснул раньше, чем голова коснулась подушки. Всю ночь снились кошмары, меня затягивало в чёрную дыру и распускало на лапшу, почему-то синего цвета, хотя тёмная дыра, тёмная потому что непонятная, а так может быть не только чёрной, как грех, но и зелёной, как молодой кузнечик.

Проснулся с сильнейшей головной болью, даже Алиса ничего не могла сделать, слишком уж неподъёмная задача понять мир, где вместо земной логики стеариновая свеча с пушистым звоном и свинцовой рябью на диске Сатурна.

Утром потратил пару минут, чтобы избавиться от головной боли, просканировать организм, что-то с ним непонятное, чувствую, как растёт мощь, но пока не могу сообразить, в чём может проявиться.

Любаша, увидев моё бледное, как у вампира, лицо с синими кругами под глазами, охнула и поспешно заварила большую кружку крепчайшего кофе, принесла с ним на тарелке высокую горку расколотого рафинада.

После горячего кофе я выбрался во двор, там холодный ветер с дождём и снегом, как раз то, что надо для контраста, я поспешил на строительную площадку.

Грозное имя графа Басманова, генерал-фельдмаршала, тайного советника и члена Высшего Совета при императоре служило защитой его земель, потому при имении даже казармы не было. Кто посмеет? Но сейчас знают, хозяин этих земель не могущественный Басманов, а какой-то мелкий и нищий барон, вынырнувший откуда-то из берлоги далёкой и страшной Сибири.

Потому я из кожи вон лез, стараясь как можно быстрее выстроить казарму. Заложили фундамент для двух зданий. С первыми же деньгами вызвал строителей, пришлось пободаться за цену, предлагали чуть ли не из родосского мрамора, я настаивал на простом песчанике, которого полно прямо на берегу озера. Счёт в банке опустошил наполовину, но успел закончить и покрыть крышу до наступления холодов.

Оба здания на шестьдесят человек, как по инструкции, в каждом по железной печке-буржуйке, пришлось нарисовать её и долго объяснять, как её смастерить. Потом догадался, что у нас не Греция и даже не Франция, лучше по печке с обеих сторон, а вход сделать по центру, тепло так сохранится лучшее.