Тайна двух лагерей - Леонов Николай Иванович - Страница 4

– Как тебя зовут, лейтенант? – спросил Гуров, умышленно переходя на «ты», чтобы смутить парня, снять с него эту маску самоуверенности.

Обращение полковника к нему на «вы» как бы повышает лейтенанта в собственных глазах, добавляет необоснованной самоуверенности. А это вредно и для работы, и для здоровья. А так лейтенант сразу подумает, что он делает что-то не так, полковник из главка недоволен чем-то, может доложить куда-нибудь, и лейтенанта накажут. А может, и звание задержат. Так что такое неожиданное обращение тонизирует молодежь.

– Тимофей, – неуверенно пробормотал оперативник, и на его лице сразу промелькнул весь набор сомнений, о которых только что размышлял Гуров.

– Тимофей, – кивнул Гуров задумчиво. – Есть версии, Тимофей? Тут рабочий, в соседнем лагере рабочий. Прямо поветрие какое-то, повышенная частота гибели рабочих на один квадратный километр детских лагерей в преддверии открытия первой смены.

– Здесь очевиден несчастный случай, товарищ полковник, – сразу сорвался с места в карьер Безруков. – И свидетель Жариков показывает, что причиной могла быть усталость, хроническое недосыпание человека, который работает от темна до темна на нескольких работах. А то, что и здесь, и в соседнем лагере, так как раз одной из причин травматизма и несчастных случаев на производстве всегда являлась спешка, авральные работы.

– Статистика, значит? Хороший аргумент. Другие идеи есть? – спросил Гуров, но потом махнул рукой: – Ладно, пока еще не время делать выводы. Удачи, лейтенант Тимофей Безруков.

Проводив взглядом машину оперативника, Гуров осмотрелся по сторонам и увидел в стороне от дорожек уединенную беседку в зарослях черемухи. Усевшись на лавку и распустив узел галстука, он посмотрел на часы. Так, Орлов еще к заместителю министра не ушел, значит, в кабинете. Он там уже часов с восьми утра.

– Але, Петр Николаевич, удобно говорить? – по привычке поинтересовался Гуров, услышав в трубке голос Орлова.

– Если коротко, то удобно, – быстро ответил Орлов. – Ты что, застрял где-то или уже приехал?

– Можно сказать, что и застрял, но могу в любой момент повернуть оглобли и быть в означенное время у тебя. Но тут есть одно дело, о котором хотелось с тобой поговорить.

– Нашел время, – проворчал Орлов, но тут же замолчал, потом прикрыл трубку рукой. Стало слышно, как он кого-то выпроводил из кабинета. – Ну, что у тебя там стряслось?

Лев Иванович и не сомневался, что Орлов не отмахнется, а выслушает. Все-таки они знают друг друга уже столько лет, что понимают с полуслова. И если Гуров позвонил в такое время и хочет что-то обсудить, то основания у него есть, и очень серьезные. Не стал бы Гуров дергать шефа в такое время пустяками.

– Слушай, Петр, тут странные вещи и странные смерти в двух рядом расположенных детских оздоровительных лагерях. А делом этим занимается зеленый мальчишка, лейтенант из местного отдела полиции. А скоро открытие смены, и сюда приедут иностранные дети.

– Ты в каком лагере и как туда попал? – вдруг холодно осведомился Орлов.

– Так я же вчера тебе… – и тут Гуров вспомнил, что он вчера лишь спросил разрешения задержаться, но не рассказывал, куда и зачем хочет заехать перед работой, чтобы выполнить просьбу жены. – Лагерь «Страна чудес». А по соседству «Росинка». Парень напортачит, потому что ему уже за два часа все стало ясно. Два трупа, Петр, две записки с угрозами. Ты меня знаешь, я панику поднимать не любитель, но надо позвонить в их Управление и попросить прислать толкового опера, чтобы он руководил розыскными мероприятиями. Лучше бы в МУР, но оба лагеря за пределами МКАДа, за чертой города. Тут ГУВД не привлечешь. Два трупа – это не шутка, Петр.

– Вообще-то три, – странным голосом сказал Орлов.

– Что? Я не понял? – насторожился Гуров, оглядываясь по сторонам и проверяя, не слышит ли кто его разговора. – Что три?

– Трупа три, – пояснил Орлов. – Ты просто еще не в курсе, что сегодня утром на своей машине насмерть разбился директор лагеря «Росинка». Так что трупов уже три. Каждый день по трупу.

– Ничего себе, – Гуров хотел было встать, но тут же снова опустился на лавку. – Ты откуда знаешь?

– Из сводки, – хмыкнул Орлов. – Название редкое, услышал, запомнилось.

– А вот это мне уже совсем не нравится, тут никакой статистикой не объяснить.

– Статистикой? Да, брат, тут уже к статистике не обратиться. Ну, в общем, вот что, Лев Иванович. Ты там в курс дела уже, я так чувствую, вошел немного. Бери-ка в свои руки это дело и разберись. Времени действительно мало, и скандал с лагерями никому не нужен. Если что, Крячко будет на связи и подстрахует тебя. Можешь ему звонить, я Станислава предупрежу. И сейчас организую звонок в отдел полиции, чтобы там были готовы. Как зовут этого молодого оперативника, который занимается лагерями?

– Лейтенант Тимофей Безруков.

– Тимофей? – усмехнулся Орлов. – Редкое имя.

– Сейчас уже не редкое. Сейчас обычными именами уже не называют, всем подавай Тимофеев, Родиславов, Прохоров и Светозаров. Ладно, звони в Управление, а я поехал в «Росинку». Здесь, в «Стране чудес», пока мне все понятно. Плясать надо от «Росинки». И еще, Петр, пусть Станислав мне перезвонит как можно скорее. Ему есть задание.

Гуров сел в машину и завел мотор. В голове привычно складывался план предстоящей работы по этому делу. Солнце поднялось уже высоко, и теперь оно не проникало через ажурные кроны деревьев, склонившихся над дорогой. Да и дорога уже не выглядела по-весеннему веселой. Что-то мрачное и недоброе повисло в воздухе. «Эмоции, – упрекнул себя Лев Иванович, – никак не можешь без эмоций. Ну-ка, соберись!»

Лейтенант Безруков выглядел обескураженным и явно не знал, как себя вести с Гуровым, как смотреть на него. Только недавно он разговаривал с полковником как с человеком старшим по званию, но докучающим и лезущим в чужие дела. Ведь это не его работа, Гуров работает в главке уголовного розыска, а главк рутиной не занимается. И тут такой сюрприз – вызов к руководству и приказ поступить в подчинение к полковнику Гурову и продолжать работать по делу о гибели в двух детских лагерях. Тимофей Безруков не знал, как объяснить этот ход начальства и то, зачем самому Гурову или его начальству такое назначение. Личное? Или от Безрукова скрывают истинное положение вещей, истинную причину? А вдруг там подозревают участие кого-то из уголовного мира, кто имеет особый вес, особое влияние, или там есть выход на важные, нашумевшие дела, нераскрытые преступления или на что-то подобное? Безруков ломал голову над этими вопросами и не подозревал, что муки поисков ответов, как в зеркале, отражались на его лице.

Ехать в отдел полиции в рабочий кабинет Безрукова Гуров не хотел. Это и потеря времени, да и афишировать свое участие в районном отделе не хотелось. И в каком-то из лагерей устраивать рабочее совещание на глазах персонала и волонтеров не стоило. Поэтому Гуров остановил машину у придорожного кафе, в котором он еще вчера приметил кофемашину. Здесь, по пути в лагеря, он и назначил встречу Безрукову. Место, конечно, непривычное, но оперативник обязан уметь взаимодействовать с коллегами в любой обстановке и в любых условиях.

– Ну, Тимофей, продолжаем работать, – сказал Гуров, делая вид, что не замечает состояния оперативника. – Теперь мы работаем вдвоем, а значит, дело пойдет в два раза быстрее. Итак, давай совещаться, устроим мозговой штурм.

Безруков обвел взглядом полупустое кафе с чистеньким интерьером и запахом свежей древесины. Наверняка кафе недавно заново отделали деревянными панелями. За стойкой не очень громко играла современная музыка из категории «попса ни о чем». У окна завтракала семья из четырех человек, судя по номерам, питерская и направляющаяся в южном направлении. Муж с женой лет по тридцать и две девчушки с косичками, в нарядных платьях. С другой стороны в углу сидели двое мужчин – шоферы-дальнобойщики. Вполне дорожная обстановка. Игнорируя недовольство лейтенанта, Гуров заказал кофе и стал неторопливо размышлять вслух: