Рокки, последний берег - Гунциг Томас - Страница 9

В восприятии Фреда сохранились лишь испуганные глаза: это были глаза морской свинки, которая заблудилась в лабиринте и знает, что ей не выйти из него живой. Отец мог бы поместить жену в специализированный медицинский центр, но оставил ее дома, это был его выбор. Он оборудовал комнату в их большом доме и нанял круглосуточную сиделку. Это стоило бешеных денег, но такова была логика его чувства ответственности: первейший долг человека — принадлежать душой и телом своей семье и своей работе.

Семье.

Работе.

В таком порядке.

Отец Фреда не был строгим. Фред не помнил, чтобы он когда-нибудь выходил из себя; он никогда не терял самообладания, разумеется, ни разу в жизни не поднял на него руку (какое странное выражение), никогда не пытался умалить его заслуг, не унижал его, как это делают со своими детьми иные токсичные родители.

Но он был требовательным.

Фред не мог просто хорошо учиться в школе и преуспевать во всех своих занятиях (теннис, хоккей), нет, он должен был быть лучшим. Его отец, инженер по профессии, и по жизни любил научные метафоры. «Когда запускают ракету на Луну, — говорил он, — погрешность в несколько градусов на старте может обернуться через миллионы километров гигантским отклонением от курса и гибелью экипажа. Так же и твоя жизнь — длинная траектория, и если ты сегодня середнячок, завтра станешь посредственностью. А если сегодня ты отличник, то завтра будешь умнее всех!»

Взбунтоваться Фреду никогда и в голову не приходило. Он восхищался отцом, тот был образцом порядочности и самоотверженности, и когда мальчик действительно оказывался лучшим, для него не было большего счастья, чем озарявшая лицо отца гордость.

Поэтому Фред был лучшим.

А отец гордился им, что, вероятно, облегчало бремя его жертв (по крайней мере, Фред на это надеялся, потому что никогда не говорил с отцом по душам, они были не склонны к откровениям, и это отсутствие задушевной близости вполне устраивало обоих).

Фред блестяще сдал выпускные экзамены и поступил в университет на математику и информатику. Там он познакомился с Мохаммедом и Лорой, которые впоследствии стали его компаньонами.

Мохаммед, молчаливый трудяга, был представителем провинциальной мелкой буржуазии. Лора выросла в Швейцарии и порвала со своей семьей, которую терпеть не могла.

Все трое — Фред, Мохаммед и Лора — были исключительно способными и амбициозными студентами и быстро поняли, что математика не поможет им достичь главной цели: разбогатеть. После первого курса они подали документы в Высшую коммерческую школу на деловое администрирование. С их показателями они были приняты без проблем и, еще не закончив учебу, решили основать свое дело. Идея родилась, когда они сели выпить по стаканчику на террасе кафе после лекции по истории валюты, предмету, который все трое ненавидели (а обожали они курсы по статистическому моделированию и финансовым рынкам). Было начало лета, город раскалился от адской жары. Они смотрели на нескончаемый поток машин. Закончился рабочий день, люди тысячами возвращались домой, из приоткрытых окон автомобилей лилась музыка, машины тормозили, срывались с места, нервно лавировали в плотном движении. Лора сказала: «Худшие водители — в маленьких „сеатах"!» Мохаммед ответил: «Ате, у кого „тойоты", водят как жертвы… Всех пропускают». И они стали наблюдать за машинами, пытаясь вывести общие закономерности, связывающие поведение водителей с марками и моделями машин.

И тут что-то забрезжило в голове Фреда, маленький пузырек всплыл из таинственных глубин мозга, из-под слоев и слоев органической материи, оттуда, где не ведали ни языка, ни цивилизации, из первозданной зоны его психики, о существовании которой Фред и не подозревал. Пузырек поднялся к верхним уровням сознания, где, войдя в контакт с воспоминаниями Фреда (строгое воспитание отца, жуткое лицо матери, первое желание, первый поцелуй…), принял более привычную форму, которую обычно называют идеей. Фред навсегда запомнил тот момент, это было как звездный дождь, вдруг пролившийся из одного полушария мозга в другое. В какую-то долю секунды он понял, что его идея хороша и, главное, она может сделать их богатыми. Он изложил идею Лоре и Мохаммеду:

«Сегодня большинство машин оборудованы всевозможными электронными системами и бортовыми компьютерами: для торможения, ускорения, потребления топлива, для средней скорости и для часа пик… Навигатор регистрирует все данные пробега. Радары знают, есть ли вероятность поцеловаться. Всю эту массу информации остается только обработать».

То была эпоха большого наезда на персональные данные. Большинство соцсетей сделали на этом состояния: они могли выдать очень точный профиль своих пользователей, которые не сознавали, что «если ты не покупаешь, а получаешь бесплатно, значит, продают тебя». Но никто еще не подумал о том, чтобы использовать данные водителей, обработать их и сделать доступными предприятиям, которые имеют возможность извлечь из этого выгоду. Страховые компании, например, могли бы таким образом распределять премии во сто крат точнее, а производители — предлагать водителям дополнительные опции и, стало быть, значительно повысить прибыли. Фред получил от своего отца пятьдесят тысяч евро в счет наследства. Мохаммеду родители дали двадцать пять тысяч. У Лоры не было ничего, но из них троих она лучше всех программировала алгоритмы, в совершенстве владела языком R и статистическими программами и получила в этом качестве и в знак дружбы пятнадцать процентов акций компании, которую они назвали «Мнемозина», по имени греческой богини памяти и воспоминаний. Фред, который предложил идею и внес большую часть уставного капитала, получил шестьдесят пять процентов, остальные двадцать достались Мохаммеду.

Львиная доля уставного капитала пошла на запуск стартапа: надо было вложиться в план коммуникаций, чтобы дать о себе знать потенциальным партнерам, приобрести соответствующие программы, которые могли сохранять данные и обладать достаточной скоростью, чтобы эффективно их обрабатывать.

Программное обеспечение было ключевым пунктом: сырье в виде данных следовало превратить в данные конвертируемые. Надо было, например, суметь вычленить все данные о дорожных авариях по регионам и по датам, чтобы соотнести их с издержками на эти аварии, классифицируя по возрасту, половой принадлежности и категориям транспортных средств. И сотни подобных анализов могли заинтересовать как производителей, так и пиар-агентства и, разумеется, страховые компании.

В своем бизнес-плане они рассчитали, что потребуется минимум пять лет, прежде чем дело окупится. Оно окупилось за три года. Всем были нужны данные, собранные и конвертированные «Мнемо-зиной». Проект рос, они нанимали персонал и постепенно стали настоящей компанией с солидными базами и ноу-хау.

Через два года — им еще не исполнилось и тридцати — все трое уже нажили по несколько миллионов. Когда Фреду стукнуло сорок, «Мнемозина» была компанией номер один в области обработки автомобильных данных. Они приняли предложение крупного владельца нескольких соцсетей. Сумма называлась колоссальная. Они решились не сразу. Лора и Мохаммед согласны были на продажу в обмен на должности в головном офисе. Фред предпочел выйти из дела с чеком на сумму около ста миллионов евро. Эти сто миллионов не делали Фреда супербогачом, его имя не фигурировало в списке настоящих мультимиллионеров, но, разумно распорядившись ими, сыграв на стратегических вложениях (а в этом Фреду не было равных), он уберег себя от опасностей, грозивших львиной доле человечества.

К тому времени он был женат на Элен уже пятнадцать лет. Александру исполнилось двенадцать, Жанне — десять. Мир подавал тревожные знаки: пандемии, экономические кризисы, войны, погодные аномалии… Казалось, будто едешь в поезде, машинист которого спрыгнул на ходу. Бедные тревожились, но те, кто побогаче, еще чувствовали себя неуязвимыми: цены на нефть или пшеницу могли сколько угодно подскакивать, для них это мало что меняло. Митинги и демонстрации становились все яростнее, но происходили они в городских кварталах, далеко от них. Если лето выдавалось слишком жарким, достаточно было снять виллу в другом полушарии, где стояла зима. Войны бушевали тогда еще только в странах с нестабильной историей, и погибали на них только те, у кого не было средств, чтобы уехать.