Рокки, последний берег - Гунциг Томас - Страница 17

— Мать твою! Не может быть!

— Что? Чего не может быть?

— Запасной сервер тоже полетел. На нем, кажется, больше ничего нет!

— А последний? Попробуй последний! — взмолилась Жанна, чувствуя, как ее накрывает паника. Отец еще раз повторил операцию с последним сервером.

Безуспешно.

Они поднялись в гостиную.

Светало. Призрачные полотнища полярного сияния растворялись в молочном небе.

— Все из-за этого! — вдруг сказал отец. — Если вспышка на солнце была достаточно мощной, чтобы вызвать полярное сияние на этой широте, она наверняка вызвала и колоссальные нарушения магнитных полей. Данные на жестких дисках — магнитные. Поэтому система не работает.

— А когда ты ее наладишь?

Отец задумался.

— Я попробую запустить программу восстановления данных. По идее, должно сработать. Но это будет долго.

— Как долго?

— Типа, день или два. Как минимум.

— День???

— Или два…

— Но… Что мы пока будем делать???

— Не знаю… Придумай что-нибудь!

«„Не знаю… Придумай что-нибудь!" — ЧТО ЭТО ЗА ДЕРЬМОВЫЙ ОТВЕТ???»

Внезапно к горлу Жанны подступила тошнота. Долгая и глубокая тошнота, омерзительная тошнота, похожая на длинное щупальце, разросшееся от глотки до прямой кишки. Жанна поняла, что ее сейчас вырвет. Почувствовала вкус желчи во рту. Щупальце сжималось крепче, обвивало горло, легкие, и вскоре Жанна могла вдыхать воздух лишь крошечными глоточками. Она задыхалась. Лоб покрылся испариной. По рукам и ногам забегали мурашки, поле зрения сузилось до размера булавочной головки.

— Что со мной, мать твою, что со мной?

Ответ явился ей в виде воспоминания: пятнадцатая серия четвертого сезона «Городского колледжа Сакраменто» вдруг всплыла в памяти. В этой серии Эшли не может учиться. Она приходит в школу и даже не успевает переступить порог большой красной с синим входной двери с буквами ГКС над ней, как ее одолевает головокружение и неконтролируемая дрожь. Доктор Силберман, любовник ее матери, поставил диагноз: панические атаки, связанные с подавленной детской травмой — много лет назад детский садик, в который ходила маленькая Эшли, оказался под прицелом mass killer, подростка-гота, вооруженного штурмовой винтовкой М16, который убил семнадцать детей и четырех воспитателей (она уцелела только потому, что ее прижало трупом воспитательницы миссис Перей-ры). Защитный механизм спрятал это воспоминание в темных подвалах ее подсознания, но оно всплыло после выпускного концерта, на котором косплеер Мэрилина Мэнсона исполнил песню «The Beautiful people».

«Чертова паническая атака! Как у Эшли!» — думала Жанна, тяжело поднимаясь в свою комнату, почти ползком по лестнице, по стеночке в коридоре.

Она бросилась на кровать, тяжело дыша. Лоб и спина промокли от пота, в грудь как будто воткнули железный лом.

Жанна была уверена, что умирает.

Вот, значит, как закончится ее жизнь. Она умрет от удушья на своей кровати.

Прощай, жизнь.

Прощайте, надежды.

Прощай, судьба.

Прощайте, синее небо, звездные ночи, соленый запах океана.

«Ну, здравствуй, тот свет, надеюсь, в твоем измерении будет прикольнее, чем в этом, откуда я пришла!»

Но когда она уже билась в агонии, произошло нечто очень странное: из глубины сознания она явственно услышала плач героев «Городского колледжа Сакраменто». Как неприкаянные души, они молили об освобождении из цифрового ада, в который ввергла их солнечная буря.

«Жаннннна… Жаннннна… Pleasssssse… Don’t leave us here, don’t abandon us, — причитали на разные голоса Кэсси, Кейла, Эшли, Джейсон, Кайл и Шон! — Don’t let us disappeaaaaaar, we neeeeeed you!»[4]

Корявые пальцы смерти сжимали один за другим нейроны в мозгу Жанны. Она ничего не могла поделать. Вот так и закончится ее история. Она умрет одна в своей комнате от панической атаки. В последней отчаянной судороге инстинкт выживания вдруг вбросил в мозг еще одно воспоминание: в пятнадцатой серии четвертого сезона доктор Силберман советует Эшли подышать в бумажный пакет. Подкрепляя слова жестами своих рук гольфиста, он пространно объясняет, как это помогает восстановить уровень углекислого газа и кислорода в крови.

— Бумажный-пакет-бумажный-пакет-бумажный-пакет? — Жанна огляделась в поисках бумажного пакета.

Ученая фигура доктора Сильбермана парила где-то на горизонте ее поля зрения. Разумеется, в этой проклятой комнате пакета не нашлось. Здесь вообще не было бумаги! Шкаф, шампуни и гели, выстроенные в ряд на раковине в ванной, письменный стол, стул (как будто она собирается работать… Что за бред! С какой стати работать, если она застряла здесь с этими придурками?). На волосок от обморока она дотащилась до шкафа и достала красную спортивную парку Helly Hansen, висевшую там с незапамятных времен. Она никогда ее не носила. На вороте еще болталась этикетка.

— А почему я ее никогда не носила? Потому что мы никогда ничего не делаем! Потому что хоронимся здесь, как последнее дерьмо!

Она зарылась носом и ртом в рукав парки и несколько раз глубоко вдохнула. Пахло синтетикой, полиамидом, веществами, полученными из нефти. Пахло промышленной цивилизацией. Это был лучший из всех запахов на свете. Запах ее прежней жизни, той действительности, от которой ее не должны были отрывать. Закрыв глаза, уткнувшись носом в рукав парки, Жанна вдыхала вместе с запахами пластика воспоминания своего счастливого детства. Ей семь, она смеется в конфетно-розовом номере отеля «Диснейленд» в парижском Диснейленде, на ней платье Золушки, она поет песню Покахонтас «Цвета ветра», жизнь — сплошной праздник. Ей девять, она празднует свой день рождения в большом саду на вилле. С ней ее подружки Мелани, Жюли, Камилла, Лорали и Лили. Июль, они играют в бассейне с надувным розовым фламинго. Через десять минут она получит в подарок костюм для верховой езды, и все будут ей аплодировать. Ей одиннадцать, она в укромном уголке школьного двора с Лео, Луи, Люсьеном, Лоиком и Лоренцо. Они играют в «поцелуй или правда». Она чувствует, как нервничают мальчики, чувствует, что с некоторых пор они смотрят на нее иначе, и ей нравится, что на нее так смотрят. Она не хочет говорить правду Лоренцо. Нарочно. Ей хочется ощутить его губы своими. И вот — поцелуй. Первый. Робкий, как олененок, нежный, как брюшко зайца. У нее кружится голова. Сердце пылает. Звонит звонок. Пора возвращаться в класс.

Сидя в своей комнате, уткнувшись носом в рукав парки, сегодняшняя Жанна как будто видит вокруг себя всех маленьких вчерашних Жанн, и они смотрят на нее. Они призывают ее к ответу, они хотят знать, что она, сегодняшняя Жанна, сделала с их мечтами, с их надеждами и с жизнью, которая была им обещана. Она видит себя такой, как есть: семнадцатилетней девушкой, тощей, как гвоздик, девственной, как монашка, силящейся обмануть скуку, играя в переохлаждение или шпионя за родителями, Живущей в вымышленном мире «Городского колледжа Сакраменто». Неужели этого она хотела? Неужели она, как покорная жертва. безропотно примет жалкий сценарий, написанный судьбой?

Она отбросила парку и встала. Подошла к письменному столу. Выдвинула ящик, полный всякого старья, привезенного с собой, в основном игрушек, которые были ей уже не по возрасту, но родители прихватили их в спешке: лего «Друзья», виниловые фигурки персонажей «Очень странных дел», целый зоопарк зверушек марки Schleich, настольные игры, в которые никто никогда не играл, старенькая консоль Nintendo Switch с двумя десятками игровых кассет («Zelda», «Super Mario Kart», «Animal Crossing», «Pokémon Legends»).

Наконец она нашла то, что искала.

Старую тетрадь с полем подсолнухов на обложке.

Она делала в ней записи несколько лет назад.

Немного.

Всего несколько страниц.

Она даже написала своим неуклюжим почерком заголовок и подчеркнула его красным фломастером: «КАК УПРАВЛЯТЬ ЯХТОЙ».