Солёная Ириска (СИ) - Май Марика - Страница 7

— У меня там было свидание. Я познакомилась с парнем на «Мамбе». Переписывались, договорились встретиться в реале. Вот сидим мы, разговариваем и …— ее передернуло от воспоминаний.

— Парень переволновался и у него случился эпилептический припадок, — продолжает Саша. — Я стал оказывать первую помощь. Посетители скорую вызвали. Поскольку приступ был довольно сильный, и, к тому же, парень головой здорово приложился, скорая повезла его в больницу.

— Ты не представляешь, как перепугалась! Мы разговариваем, и вдруг он падает со стула, по дороге врезается головой в стену и сползает по ней. Бьется в судорогах, изо рта пена. Я сразу подумала, отравился пирожным, и я следующая!

— Что ж ты ему такого страшного сказала? — ехидничаю я.

— Да ничего, — дует губы сестра. — Просто болезнь такая, с ним так бывает. Он мне потом написал, извинялся за сорванное свидание. И сказал, что раз так случилось, значит, мол, не судьба. Видимо, я ему не очень-то глянулась. Да и он, честно говоря, был дохлый вариант.

На слове «вариант» Вета спохватывается и косится на Сашу. Тот лишь слегка ухмыляется, приподнимая уголок рта.

Отрезаю всем еще по куску пирога. Жених с невестой молчат. Каждый думает о чем-то своем.

— И-и? — встряхиваю я их.

— Я подсел к Свете. Стал успокаивать, отпаивать чаем с мелиссой.

— Меня саму всю трясло…

— А потом она вдруг сказала, что ее ждет такси, вскочила и убежала. Я и сообразить-то ничего не успел, телефон не попросил. Ходил несколько дней в прострации, понял, что думаю о ней постоянно. Что пока не встречусь с ней, не успокоюсь. А как найти? Я ведь даже имени не спросил, не то что фамилии. Знал только, что она с этим парнем на «Мамбе» познакомилась. Ну и зарегистрировался. Три дня ее искал. Нашел, написал…

— Я его на фотографии не узнала, — сестра смущенно прикрывает рот ладошкой, а глаза сияют, как августовские звезды.

— Я на это и не рассчитывал. Человек в шоковом состоянии часто не запоминает, с кем общался. Мне было важнее другое — как заинтересовать, что написать небанальное, нетривиальное, чтобы ответила. Только через неделю переписки раскололся, что мы уже встречались.

— И мы пошли на свидание, — мурлычет Света, протягивая к суженому руки через стол.

Мне хочется ввернуть: «Надеюсь, не в то же кафе?». Но прикусываю свой язычок.

Просто любуюсь ими.

Свадьба Светы и Саши лучшая из всех, на которых я побывала.

У невесты было необычное платье цвета капучино, которое ей очень шло. Жених словно сошел с картинки модного журнала. Аленкино пышное платье нежно-розового цвета едва ли не затмевало платье невесты.

Хотя большинство гостей не были знакомы друг с другом, праздничное застолье получилось веселым, душевным, каким-то уютным.

Знаю, что по поводу свадебного путешествия Света с Сашей долго спорили. В результате через день после свадьбы молодожены полетели на Мальдивы вдвоем. А «вторую серию свадебного путешествия» провели с Аленкой: в августе отправились в Хорватию, чтобы «приоткрыть для нее окно в Европу».

Я искренне, до слез на глазах радовалась за сестру. Единственное, встречаться мы со Светой стали гораздо реже, ведь у нее появилось то, к чему она стремилась многие годы, те, кому отдавала теперь все свободное время — любимый муж, полноценная семья.

Утром в первую субботу декабря мне звонит сестра. Задает странные вопросы:

— Ты здорова? Совсем здорова? Заболеть не собираешься?

— Света, ты чего?

— У Саши сегодня рабочая суббота. Приезжай, а?

Мы не виделись месяца два, и от такого предложения грех отказываться.

Я приезжаю после обеда. Лобызаюсь с Аленкой, выслушиваю все ее школьные новости и жалобы на мамину строгость и требовательность. Об отчиме девочка, наоборот, говорит с теплотой и уважением, на что сестра, ясное дело, не упускает случая высказаться, что он во всем дочери потакает и скоро совсем избалует.

Потом Алена устраивает дефиле в недавно купленных нарядах. Я наблюдаю, комментирую и думаю, что еще совсем недавно она с таким же азартом показывала мне новых кукол. Растет, скоро превратится в юную девушку, сначала немного нескладную, потом оформится, расцветет, она у нас очень симпатичная. И вот с первых записочек, вздохов, взглядов начнется новая женская судьба. Боже мой, как быстро.

Света потихоньку накрывает на стол, расставляет вазочки с печеньем, сладостями, заваривает чай. Мы с Аленкой за обе щеки уминаем угощение, а сестра только цедит жидкий чай и следит, чтобы дочка не перебрала с шоколадными конфетами.

Все это время мне чудится в сестре что-то необычное. Когда Алена, наконец, отправляется в свою комнату учить уроки, и мы остаемся вдвоем, Света тихо выдыхает:

— Я беременна…

Я ахаю, не могу оторвать взгляд от ее лучащихся теплым светом глаз.

— Ты с ума сошла!

Хватаю ртом воздух, душу в себе истеричный вопль: «Хочешь дочь сиротой оставить?» Понимаю, что бесполезно, а значит просто кощунственно произносить слово «аборт». Все давно решено. Это желанный и, вероятно, запланированный ребенок. Но панический страх заставляет бороться, велит сказать хоть что-нибудь.

— Веточка… — ною я, — ты бы подумала…

— Ириша, мы живем один раз. Наверное. И прожить эту жизнь нужно так, как велит душа, чтобы потом не сожалеть, что могла стать по-настоящему счастливой, но побоялась. Я хочу этого ребенка. Я хочу родить ребенка любимому мужчине. Все не так опасно, как ты думаешь. Сейчас существует эффективная профилактика преэклампсии*.

Она утешает меня так, будто это надо мной нависла угроза смерти и уговаривает так, будто от меня что-то зависит.

— Послушай, — заходит она с другой стороны, — мы с тобой сестры, нас двое. А у моей Алены нет никого близкого, родного, кто остался бы с ней после нас. Ей не на кого будет опереться.

— Ну ты сравнила! — возражаю я. — Мы с тобой близки, потому что в детстве каждый день были заняты общими делами. Делили одну комнату, один письменный стол. Дрались даже все детство. А у твоих детей будет больше десяти лет разницы — они будут из разных поколений. Будут по-разному говорить и по-разному думать.

— Ты хочешь сказать, что если бы тебе сейчас было не почти двадцать семь, а двадцать три, ты бы не понимала меня и не поддерживала?

Что тут скажешь? Разумеется, я несу чушь. У меня нет убедительных аргументов, и я замолкаю. Мне просто страшно.

— Родители знают? — спрашиваю я после нескольких минут молчания.

— Нет еще. Не решаюсь… Поможешь?

Я обреченно киваю. Чувствую себя так, словно меня придавило бетонной плитой. Вид у меня, наверное, соответствующий, потому что Вета снова начинает меня утешать. Гладит по плечам, перебирает пальчики. Болтает обо всем подряд, стараясь отвлечь. Не я ее успокаиваю, а она меня!

Мы так долго сидим за столом, что все тело затекает. Наконец Вета говорит, что скоро придет муж, а ей еще нужно готовить ужин.

— Помогу тебе, — решительно заявляю я, а про себя добавляю: «хочу посмотреть в глаза этому кобелю-производителю».

Но это оказывается плохой идеей. Саша отделывается общими успокаивающими фразами, не отлипает от Светы, и поговорить с ним откровенно никак не получается.

Ну хорошо же, попадись мне только в темной подворотне!

Но и в темной подворотне, точнее в светлом коридоре медицинской клиники, куда я беззастенчиво являюсь, чтобы его прессануть, Саша уверенно заявляет, что преэклампсия сейчас легко предупреждается, и все под контролем.

Что остается делать, когда ничего изменить не можешь? Верить и надеяться.

С моей предварительной подготовкой и последующей поддержкой, Света рассказывает новость маме и папе. Внезапного инфаркта и гипертонического криза с ними не происходит, что уже хорошо.

Теперь я стараюсь и их, и Свету навещать почаще. Родители выглядят внешне спокойными, но мне страшно подумать, что творится у них в душе. Я тоже не знаю, как пережить ближайшие полгода.