Райская лагуна (ЛП) - Пекхам Кэролайн - Страница 55

— Черт. — Я ударил кулаком в дверь, паника натянула струны моего сердца при мысли о том, что он причинит боль моей собаке.

— Все в порядке, Вульф (При. Имя героя Fox/Лис, героиня таким образом шутит над Фоксом называя его Wolf/ Волк), — сказала Бруклин, кладя руку мне на плечо, и я не потрудился поправить ее, назвав свое имя. — Он кажется очень быстрой маленькой собачкой, держу пари, он унесется далеко от этого вонючего человека.

Я прислонился лбом к двери, готовый вот-вот сломаться, страх из-за Дворняги, моя усталость и полная буря дерьма, которой была моя жизнь, надвигались на меня со всех сторон.

— Она права, сынок, — попытался добавить отец, но я так и остался стоять, прижавшись лбом к двери, отчаянно пытаясь придумать, как добраться до него. Он казался мне последней ниточкой, связывающей менямс девушкой, которую я любил так глубоко, что это едва не разрушило меня. И его потеря станет очередным гвоздем в крышку гроба всех ошибок, которые я совершил, связанных с ней.

Я не знал, сколько времени простоял там, но чем дольше я так стоял, тем больше чувствовал, что превращаюсь в камень и никогда уже не сдвинусь с места. Все было настолько чертовски плохо. Мы потеряли «Дом-Арлекинов», Коув, «Игровую Площадку Грешников», но ничто из этого не могло сравниться с потерей Роуг и моих парней. В груди зияла огромная пустота, которая становилась все больше и больше, готовая поглотить меня безвозвратно.

— У тебя еще есть те печенья, Матео? — Спросила Бруклин.

— Да, chica loca, — ответил он. — Вот.

Где, черт возьми, он прятал печенье?

Некоторое время я слушал, как они едят, и мой желудок требовательно заурчал, заставив меня оглядеться по сторонам в надежде раздобыть немного сахара. Может быть, я смог бы мыслить яснее, если бы что-нибудь съел, потому что у меня кружилась голова, и я не хотел быть на грани обморока к тому времени, когда появится Маверик.

Брут спал, свернувшись калачиком, на огромной кровати, а Бруклин и Матео сидели на полу у балконного окна, пока Матео осматривал висячий замок, удерживающий двери закрытыми.

Лютер прислонился к стене, поедая печенье, и выглядел совершенно отрешенным. — Это не так уж плохо, — пробормотал он. — Однажды я четырнадцать часов прятался под брезентом весь в дерьме.

— Боже мой, — выдохнула Бруклин. — Ты можешь рассказать мне эту историю?

Лютер начал рассказывать, пока я искал печенье, и нашел пустую упаковку, прежде чем заметил две, оставленные в изножье кровати, предположительно для меня. Я схватил их и прожевал в несколько укусов, в то время как Бруклин пересела, скрестив ноги у ног моего отца, уделяя ему все свое внимание и слушая его рассказ.

— … за мной охотились враги, — сказал он с ухмылкой, рассказывая историю так, как он всегда рассказывал, когда мы с Мавериком были детьми. Разборки банд и перестрелки звучат как сказки о супергероях и великих приключениях. Раньше я думал, что он самый крутой и храбрый человек на всем белом свете — по крайней мере, до тех пор, пока не понял, что на самом деле он был просто злодеем в истории без счастливого конца. — И я был так сильно отравлен, что едва мог нормально видеть. Когда мои люди, наконец, появились, чтобы забрать меня, я был полумертвым, покрытым собственным дерьмом, но, черт возьми, живым. — Он отрывисто рассмеялся, и Бруклин захлопала в ладоши.

— Ну вот и все, chica loca. Когда шторм уляжется, мы сможем уйти этим путем. — Матео снял навесной замок с балконной двери, очевидно, взломав его с помощью маленького погнутого гвоздя, который он, должно быть, откуда-то достал.

— Мне здесь очень нравится, — жизнерадостно сказала Бруклин.

Я моргнул, когда у меня закружилась голова, и потер глаза, потому что комната, казалось, наполнилась красками.

— О, хороший мальчик, ты уже съел свое специальное волшебное лекарство, не так ли, малыш? — Сказала Бруклин, забираясь на кровать к Бруту и почесывая его за ушами, а он зарычал во сне.

— Какое лекарство? — спросила я, смеясь во все горло, когда мимо меня пролетела пылинка, похожая на крошечного барсука. Уииии, пока, крошечный барсук.

— Оно от его злости, — сказала Бруклин. — Оно делает его счастливым маленьким парнем, таким мягким. Конечно, он очень большой, так что нам приходится давать ему дозу, предназначенную для лошадей, но мы знаем человека, который достает нам их по низкой цене. — Она погладила его по голове, и он зарычал глубже в своей груди. — Когда он не принимает лекарства, он может быть в некотором роде убийцей, и, хотя я сама не люблю принимать таблетки, чтобы заглушить голоса — из-за того, что я раньше была заперта в той ужасной больнице, и мне иногда очень нравится то, что говорят голоса, — Брутти-тути действительно не может контролировать желание убивать без них. Так что лучше всего, если он заглушит их, хотя и старается этого не делать. Но посмотрите, он съел лекарство целиком в своем печенье, как хороший, милый мальчик.

— Печенье? — пробормотал я, устремив взгляд на дождь, хлеставший по балкону, и на то, как он, казалось, искрился светом, когда каждая капля дождя падала на землю. — Вау… — Я подошел к окну, прижимаясь лицом к холодному стеклу, и, клянусь, шторм был наполнен радугами, скрытыми во тьме. — Вы видите их? Все эти прячущиеся радуги?

— Что там, малыш? — Спросил папа.

— Смотри, вот одна! — Я указал рукой на стекло. Оно было таким прохладным и приятным у моего лица. Я открыл рот, пробуя его на вкус. Боже мой, на вкус оно было как кока-кола. Я провел всей подушечкой своего языка по стеклу, пытаясь ощутить всю эту сладость.

— Что с Койотом? — Где-то позади меня прошептала Бруклин.

Я смотрел на океан, как он бурлит и плещется, вспоминая, как плавал там в более спокойных водах со своими друзьями.

Бьюсь об заклад, мне было бы так приятно ощутить всю эту воду, стекающую по моей коже.

Я снял футболку, затем кроссовки и носки, а затем вышел на улицу под дождь, запрокинув голову, чтобы посмотреть на небо. Я чувствовал себя так легко как будто смывал с себя весь груз, таким спокойным и счастливым, каким не чувствовал себя с детства. Только посмотрите на эту каплю дождя! Уииии, она летит, плюхается на землю, забирая с собой все мои тревоги.

— Фокс, что, черт возьми, ты делаешь? — позвал отец, когда я широко открыл рот, ловя капли на язык и начиная кружиться. Я смеялся, чувствуя, как дождь щекотал мою кожу, а мозг совершал мертвую петлю в черепе. Уииии.

— Эм, извините за беспокойство, мистер Мужчина-младший, но, кажется, вы съели лошадиную дозу таблеток от бешенства моей собаки, — сказала Бруклин, появляясь на балконе. Я схватил ее за руку и заставил кружиться вместе со мной. Звучало как-то устрашающе, но я почему-то совсем не беспокоился.

— Я хочу поймать их все. Помоги мне! — потребовал я, расстегивая джинсы и пытаясь ловить дождь в них, оттягивая пояс. О, посмотрите, как член танцует у меня между ног, влево, вправо, влево, вправо, динь-дон, динь-дон, динь-дон, динь-дон.

Бруклин пожала плечами, подняв руки в воздух, тоже пытаясь их поймать, но затем сильная рука схватила меня и втащила внутрь.

— Пааааап, — сказал я с широкой улыбкой, уткнувшись лицом ему в грудь, прежде чем он выпрямил меня, нахмурившись так, будто собирался включить режим строгого отца.

— Тебе нужно проблеваться, — с тревогой сказал он.

Я отмахнулся. — Нет, мне нужно ловить радуги, — прорычал я. — Ты же не заберешь мои радуги, правда? Только не снова. Ты забрал мою ярчайшую радугу, и теперь она живет в банке, которую ненавидит.

Лютер нахмурился, и я отвернулся от него, направляясь в ванную и хватая там сложенное белое полотенце. Я посмотрел на себя в зеркало, обматывая один конец вокруг шеи и завязывая его, чтобы получился плащ. — Не все герои носят плащи, этот носит полотенце. — Я стремительно выскочил из ванной, направляясь на балкон.

— Что ты делаешь? — Папа попытался поймать меня за руку, в то время как Матео заинтригованно наблюдал за мной из угла комнаты. Я протанцевал мимо него так, что он не смог меня поймать, делая движения, которым Джонни Джеймс мог бы чертовски позавидовать. Ты здесь не единственный танцор, Джей-Джей, посмотри на мой фокстрот.