Райская лагуна (ЛП) - Пекхам Кэролайн - Страница 20

Шон провел меня через парадную дверь, и я оглянулась на его людей, которые стояли на страже у нее, но никто из них не сказал ни слова, когда мы проходили мимо.

Он подвел меня прямо к непритязательному на вид черному «Ford» с тонированными стеклами и открыл водительскую дверцу, прежде чем запихнуть меня внутрь.

Я пододвинулась на сиденье, когда он последовал за мной, и остановилась на пассажирском месте, а он закрыл дверь и завел двигатель.

— Я когда-нибудь рассказывал тебе о времени, которое провел с твоим парнем Чейзом в том подвале, сладкие щечки? — Небрежно спросил Шон, когда мы тронулись в путь, и я бросила на него настороженный взгляд, когда мы выезжали за ворота поместья Роузвудов без единого члена его банды на буксире.

— Нет, — ответила я, отводя взгляд от него, чтобы осмотреть машину вокруг в поисках чего-нибудь, что я могла бы использовать в качестве оружия.

— Это было действительно очень красиво, — задумчиво произнес Шон, не отрывая глаз от дороги. — Мы с ним обрели это чувство нирваны между нами, которое действительно тронуло мою душу. Есть красота в такой связи, ты знаешь — между убийцей и человеком, находящимся в его власти. И знаешь, что было самым странным из всего этого?

— Нет, — снова пробормотала я, желая, чтобы мне не приходилось это слушать, стараясь не показывать, как сильно это меня задевало.

— Твой мальчик хотел, чтобы я сделал с ним все эти ужасные вещи. Это правда. Он ебанутый маленький засранец, это точно. Такой полный ярости и ненависти к себе, вины и такого замечательного принятия. Видишь ли, он знал, чего стоит. Он знал, что смерть от моей руки была бы большим, чем он заслуживал. — Шон улыбнулся, как будто заново переживал какое-то счастливое воспоминание, и у меня внутри все сжалось.

Я прикусила язык, сдерживая подступающую к горлу тошноту от его слов, потому что знала, что, по крайней мере отчасти, это была правда. Чейз всегда так мало думал о себе из-за того, какое дерьмовое воспитание ему обеспечил его ублюдок-отец. Он всегда пытался доказать свою ценность, будучи бесконечно убежденным, что ему это не удастся.

Были времена, когда я делала все возможное, чтобы показать ему, как много он значит, но он никогда по-настоящему не принимал этого. И после того, как я увидела его лицо на пляже, когда Фокс собирался выстрелить в него, я поняла, что он все еще испытывает те же сомнения. Он все так же верил, что ничего не стоит, несмотря на все попытки других убедить его в обратном.

Я опустила руку в дверной отсек рядом со мной так незаметно, как только могла, и небольшой прилив адреналина разлился по моим венам, когда мои пальцы коснулись чего-то холодного и металлического внутри.

— Пытать его было очень интересно — вот почему, я полагаю, в конечном итоге он остался жив. Я стал мягким по отношению к нему. Мне так нравилось подвергать его наказанию, которого он так жаждал, что я позволил затянуться этому дольше, чем следовало. Хотя, я полагаю, ты все об этом знаешь, не так ли, сладенькая?

— Знаю о чем? — Спросила я, беря металлический предмет в руку, и мое сердце немного упало, когда я поняла, что это всего лишь ручка, но она все еще острая и твердая. Я могла ее использовать.

— О том, что я помогаю тебе принять правду о себе. Ты всегда любила раздвигать для меня ноги, как хорошая маленькая шлюшка, сколько бы раз я ни отчитывал тебя за то, как охотно ты умоляла о члене. Это потому, что глубоко внутри ты знала, что ты грязная, испорченная тварь, не так ли? И ты знала, что я трахаю тебя, как шлюху, которой ты являешься, чтобы помочь тебе принять это в себе. Ты знаешь, что это то, чего ты заслуживаешь. Точно так же, как Чейз знал, что заслужил это, когда я вырезал ему глаз с его жалкого, ненавидящего себя лица, потому что он знал, насколько он ничтож…

Яростный рык вырвался у меня, и я бросилась на него с ручкой в руке, и желание его смерти поглотило каждую частичку меня.

Я целилась ему в шею, но кончик металла врезался в мякоть его плеча, когда он попытался увернуться от меня.

Машина резко вильнула, и меня ударило о руль, но мне было наплевать. Мне оставалось сделать с этим сукиным сыном только одно, и я отказалась от всего, о чем когда-либо мечтала, ради шанса добиться этого. Теперь я не собиралась отступать. Я не потерплю неудачу в этом, после всей боли, которую я причинила моим мальчикам, чтобы достичь этого.

Я вырвала ручку и начала яростно наносить ему удары, попадая несколько раз по его правой руке, пока он пытался защититься от меня, прежде чем я успела ударить и по его щеке.

Шон взревел от боли и так сильно дернул руль, что меня отбросило назад, и я наполовину упала в пространство для ног. Я вскарабкалась обратно на свое сиденье и снова бросилась на него, но секунду спустя раздался оглушительный грохот, когда машина врезалась в стену, и я закричала, когда меня швырнуло через машину, я ударилась о пассажирскую дверь, вокруг меня разлетелось стекло, а по голове ударили чем-то достаточно твердым, чтобы вырубить меня.

Я не знаю, пролежала ли я в темноте несколько минут или секунд, но кулак, вцепившийся в мои волосы и вытащивший меня из покореженной машины, резко разбудил меня.

— Я пытался вести себя хорошо, сладенькая, — прорычал на меня Шон, вытаскивая меня из машины и таща по асфальту. Мне пришлось барахтаться у него под ногами, в то время как агония в черепе почти ослепляла меня. — Но я не против и грубых игр.

Твердая дорога сменилась деревянными досками, и меня отбросило к металлическим воротам, которые громко лязгнули, когда я врезалась в них и упала на задницу перед ними.

Я моргнула, глядя на темное небо над головой, когда перекатилась на спину, отмечая агонию в своем теле и пытаясь понять, не сломала ли я что-нибудь. На моей левой руке были порезы и царапины, и жгучая боль исходила откуда-то из-за линии роста волос у виска.

Шон стоял надо мной с окровавленной правой рукой и раной на лице, которая непрерывно кровоточила, когда он поднял болторез и использовал его, чтобы перерезать цепь, удерживающую ворота перед нами.

Я моргнула, оглядываясь вокруг, когда вкус соли в воздухе и грохот волн окликнули меня, и я поняла, где мы находимся. «Игровая Площадка Грешников». Одно из немногих мест, где я и мои мальчики когда-либо чувствовали себя по-настоящему в безопасности вместе, как одно целое. Где никто не мог найти нас и вторгнуться в нашу любовь, а дни были наполнены бесконечным солнечным светом моего прошлого.

Шон бросил болторез, распахнув ворота, и взял канистру с бензином, после чего схватил меня за волосы и протащил через них.

Ослепительная боль пронзила мой череп, и я запоздало почувствовала, как мокрая струйка стекает с волос на висок, пока я брыкалась по его милости, а его ботинки топали по старому дощатому настилу, который я когда-то так любила.

Казалось, каждый его шаг по этому месту осквернял его, оставляя на нем отпечаток его грязной души и по кусочкам похищая невинность любви, которую я здесь обрела.

Он потащил меня через зал игровых автоматов, занимавший центральную часть пирса, и мы вышли на другую его сторону, где нас ждали неподвижные аттракционы, а за заброшенным колесом обозрения был виден океан.

Шон отпустил меня, толкнув, и я упала на задницу. Он остановился перед каруселью, где Джей-Джей нашел меня не так давно, и я почувствовала, что после всего этого у меня снова есть место, которому я могу принадлежать.

Воспоминание о его руках, обнимающих меня, о его плоти, прижатой к моей, и о его сладких словах мне на ухо заставило дрожь пробежать по моей спине, и я попыталась уцепиться за это чувство и использовать его, чтобы укрепить себя перед тем, что должно было произойти дальше.

— Пока мы с юным Чейзом наслаждались обществом друг друга, он время от времени бормотал какую-то ерунду, вызванную болью, которая не представляла для меня особой ценности, кроме того, что доказывала, какой он на самом деле сломлен внутри, — задумчиво произнес Шон. — Иногда он шептал всякую херню о дорогом Фоксе Арлекине, приятеле Джонни Джеймсе и даже об этом предателе Маверике. Просто глупости о том, как ему жаль и как бы он хотел вернуться в прошлое, к тому, как все было раньше. В частности, к тому, что было с тобой. И не раз он упоминал одно странное название — «Игровая Площадка Грешников». И я должен признать, что это вызвало у меня сильное любопытство, — сказал Шон, его губы изогнулись в дикой усмешке, когда он увидел, как я содрогнулась у его ног.