Его маленький чертёнок (СИ) - Алекс Коваль - Страница 34

Чтобы Ника, да так о ком-то заботилась и переживала? Сильно же ее Ветрова зацепила. Да и, похоже, не только ее. Пора это признать. 

– Не уволят, – заверил я дочь. – Не дам, – сказал, заслужив от ребенка смачный чмок в щеку. 

– Ой, колючий! – хихикнула мартышка. 

Анфису-то в обиду не дам, но вот “словесных тумаков” кое-кому “выпишу”. С каких пор у нас за разбитую вазу сразу увольняют? И что это у  нас там за шустрая “злая тетенька”? Не та ли это Наталья Леонидовна, которая любит свой нос совать в чужие дела? 

Глава 11

Анфиса

– Анфиса Олеговна, – вздохнул мистер Смит, – я регулярно слышу от Натальи Леонидовны жалобы на ваши опоздания на планерку.

Я потупила взгляд. Стукачка!

– Именно, – поддакнула супервайзер у меня за спиной. – Никакого уважения ко мне, как к начальнице! 

– Наталья Леонидовна, – осадил бойкую дамочку Смит, – это ужасное нарушение рабочей дисциплины, Анфиса, – лениво растягивая слова, на выдохе, говорит снова мне управляющий отеля. Да с таким откровенно скучающим видом, будто эта ситуация ему совершенно неинтересна, а мы с Наташкой только зря его время отнимаем.

Честно говоря, я тоже так считаю. Ну, глупо будет лишиться работы из-за вазы! Дурацкой, дешевой вазы! Но мое слово тут точно было не в приоритете, и мое мнение едва ли стали бы слушать. А побежать и пожаловаться Нагорному? Ну, я девочка, наверное, глупая, но до чертиков гордая. Поэтому вот, стою перед массивным столом мистера Смита, гипнотизирую взглядом оконную раму за его спиной и губы кусаю, гадая, добралась ли моя бедовая мелочь до их с отцом номера или еще где на свою попку проблем нашла? 

– Вам есть что сказать в свое оправдание, госпожа Ветрова?

Обвиняемый. Так и хочется сказать обвиняемый, а не “госпожа Ветрова”. 

– Страшнее было бы, если бы я вообще на нее не приходила, – хохотнула я тихонько и под уничижительным взглядом управляющего пожала плечами.

Я девочка не конфликтная, послушная и примерная, в занозу не лезу, пока кто-то не затрагивает моих прав и интересов. Я за все одиннадцать лет школы ни разу не была вызвана к директору и за все четыре года и с десяток (уже на данный момент) смененных мест работы, не была приглашена “на ковер”. Но стоя сейчас здесь, понимаю, какое это гадкое чувство! Когда глаза спрятать некуда, руки мешают, ноги тоже не к месту, и вообще вся ты под этим взглядом лишняя! Мерзкое чувство, когда тебя отчитывают, как ребенка, особенно если ты не виноват.

М-да, обидненько. 

Я вздохнула, мысленно уже пакуя чемодан.  

– Я считаю, что мы и так дали госпоже Ветровой слишком много шансов исправиться, – вышла вперед Наталья.

Мне так сильно, до жути, захотелось дать ей пинка! Положение как раз было подходящим. А то стоит передо мной: спина ровная, как будто кол проглотила, голос злой, взгляд из-за плеча испепеляющий. А главное, за что?! Нет, я так и не понимаю, чем я ей не угодила? 

– Вам виднее, Наталья Леонидовна, – смиренно согласился мистер Смит.

Позорище. Он даже не попытался ей протестовать! Нет, я, конечно, понимаю, что я тут не царица Вавилонская, но обидно за себя, как за трудолюбивого сотрудника, который, кроме пары опозданий из-за дурацкого старого телефона, на своем счету косяков не имеет!

– Горничные – ваши подопечные. И вы несете за них полную отв… – управляющий не договорил. Вздрогнул прямо со стулом и вскочил на ноги, когда у меня за спиной послышался звук беспардонно, без стука, открывшейся двери.

Я обернулась посмотреть, кто это там такой смелый и бессмертный. А Джонсон начал возмущенно:

– Кто разрешал вх…

Да замолк. 

На пороге стоял Демьян. Злой Демьян. Ну, или по крайне мере сильно недовольный. А вот его дочурка, гордо восседающая у него на руках, была очень даже счастлива. Носик свой курносик задрала и выдала:

– Сечас мы будем вас лугать! – таким радостным голосом и с такой милой ухмылкой, что Наташка вздрогнула и попятилась. Не удивлюсь, если еще и перекрестилась. Джонсон посадил свою задницу обратно в кожаное кресло, а я? Я нахмурилась и разозлилась. Очень-очень сильно разозлилась! Вот козявка! Ведь говорила же, что ее отец не должен ничего узнать. Ведь предупреждала, чтобы не болтала, а в номер шла. Нет же! Кто б меня послушал.

Позорище. Жуткое позорище, еще мне не хватало, чтобы меня тут распекал сам генеральный. Или еще чего хуже, защищал! Генеральный директор, начальник всех начальников, заступившийся за горничную. Ужас. Даже представить страшно, какие потом могут слухи поползти. Тем более, ввиду особой “любви” его дочурки ко мне.  

Я вот только подумала, что будут за спиной трепать, а уже уши загорелись и покраснела вся. Сложила руки на груди и зло уставилась на Нику. Та вжала голову в плечи и многозначительно заметила:

– Ой…

Вот ей и “ой”. Наверняка ведь поняла, что я на нее злюсь. 

– Что у вас тут происходит? – спросил Нагорный, поставив свое драгоценное чадо на ноги.

– Да, сто плоисходит? – повторила за Демьяном малышка. В другой ситуации вызвав бы у всех присутствующих умиленные вздохи, но в этом случае напугав работничков отца еще больше чем он сам.

Воинственная мелочь! 

Я была недовольна, но еле сдержала улыбку, прикусив губу.

Только не смейся.

Не смей смеяться, Фиса!

Вообще-то она тебя ослушалась. Поставила в дурацкое положение и… мамочки, но чего же так хохотать охота от одного вида зло надутых щек Ники? Заступница моя! Вредная, непослушная защитница. Сердце горячей волной нежности затопило, стоило только подумать, как самозабвенно мне на выручку бросился ребенок. Эх, всем бы таких друзей… Но я все равно злюсь! 

– Я спрашиваю, по какому поводу вы отстранили от работы госпожу Ветрову? – прошел в кабинет Нагорный. Такой внушительный, высокий, большой босс до мозга костей. От одного его присутствия уже сжаться охота, а в комплекте с таким требовательным тоном и подавно. Я бы стушевалась. Но только, судя по тому, что мужчина встал рядом со мной почти плечом к плечу, и правда будет не ругать, а заступаться.

Ну, Доминика!

Демьян украдкой, мимоходом, бросил на меня вопросительный взгляд, мол, ты в порядке? И в животе опять бабочки дурацкие защекотали. Беспокоится? Или мне просто показалось? Воображение богатое нарисовало какой-то особый смысл в этих хмурых бровях и морщинке между ними. Да и вообще я совсем не к месту вспомнила, какие у него губы горячие и мягкие. И целуется он ими очень даже…

Анфиса, твою вошь! 

– Анфиса Олеговна у нас совершенно не внемлет выдвинутым предупреждениям, – проблеял Смит.

– У меня, как у старшей горничной, есть к ней претензии по выполнению ее прямых обязанностей, – собрала всю волю в кулак и прошипела Наталья. – Например, сегодня девушка разбила дорогую вазу в одном из номеров, что влечет за собой…

– Наказание. Денежное взыскание. Но никак не увольнение.

– Фиса не виновата! – топнув ножкой, горячо воскликнула Ника, вклиниваясь между мной и Демьяном. Нащупала своей ладошкой мою ладонь и ладонь отца и крепко, как клещ, вцепилась своими пальчиками.

– Ника, тс-с-с, – прошептала я, глянув на ребенка сверху вниз. 

Озорные белые кральки на голове возмущенно дернулись, и чудо-чадо топнуло ножкой, высказывая свое недовольство. Ладошка ребенка сильнее сжала мои пальцы.

– Помимо сегодняшнего происшествия, – продолжила как ни в чем не бывало супервайзер, – еще на счету госпожи Ветровой имеются опоздания на рабочие собрания, – заявила таким голосом, как будто сообщила, что я убила как минимум десятерых! А главное, где у Наташки столько смелости взялось так прямо и открыто отвечать Нагорному, от одного взгляда которого (лично у меня) колени подгибаться начинают? 

– Влете! – опять вступилась защитница Ника.

– Нет, Никусь, не врет, – это уже сказала я, глянув на Демьяна, – опоздала. Но всего дважды. Из-за несработавшего будильника. Клянусь! – взгляд у мужчины был такой, что, как обычно, фиг поймешь, о чем он думает. Оценивает, похоже, и говорит в итоге: