Соль под кожей. Том третий (СИ) - Субботина Айя - Страница 76

«Лори, бля, радость моя, да тебе памятник надо поставить за то, что в принципе смогла так долго его выдержать».

— Дмитрий Викторович! — Жирный боров вылезает из кресла, перетягивает руку через стол. — Надеюсь, вы не в обиде за этот маленький инцидент?

Пожимать его до омерзения пухлую ладонь просто с души воротит, но я должен выдержать мину типа_беспристрастного игрока. До поры, до времени, разумеется. Снимаю пальто, перекидываю через руку и сажусь в кресло напротив. Краем глаза замечаю, что двое моих «провожатых» заняли место у двери. Ок, ладно.

По свистку Завольского прибегает официантка, заискивающе смотрит на него в ожидании заказа и эта старая сука милостиво перенаправляет ее внимание на меня. Типа, уважает, с барского плеча жертвует мне свою привилегию первый выбрать жратву. Девчонка ни в чем не виновата, так что ей отказываю вежливой улыбкой. Завольскому от меня такой подарочек точно не перепадет и по его лоснящейся роже очень даже заметно, что он этот пас тоже заметил. Ну а хули там, не был бы он столько лет в этом деле, если бы совсем дупля не отбивал.

— А я, пожалуй, выпью. — Просит коньяк (конечно, жутко дорогой, уверен, что бутылку держат только для него) закуски с черной икрой, осетрину. Отпускает официантку и снова «осчастливливает» меня вниманием. — Нервы ни к черту. Вы же знаете, что в последнее время на меня просто началась настоящая травля, Дмитрий?

— Дмитрий Викторович, — поправляю я. Формальностей у нас с тобой, козел, не будет, даже не мечтай. — Я что-то слышал, да.

— Иногда нож в спину втыкают именно те, кого ты так опрометчиво туда пустил. — Издает вымученный стон. — Валерия… Она же была мне как дочь, Дмитрий.

— Дмитрий. Викторович, — повторяю выразительно каждое слово во второй раз.

И чтобы эта тварь подергалась, слегка привстаю в кресле, но только чтобы сесть удобнее и переложить пальто на другой подлокотник.

А вот Завольский моментально дергается, попадается на простейшую манипуляцию.

Когда до него доходит, что его развели, на пару секунд зеленеет от раздражения, но все-таки неплохо маскирует промашку.

— Валерия всегда была очень исполнительной девочкой, — продолжает свои байки Завольский. И я пока не очень понимаю, чего он собирается этим добиться. Убедить меня, что обезьянка — самая черная неблагодарность в этой Вселенной? — Когда она пришла в офис, я посмотрел на нее и подумал, что обязательно окажу ей любую протекцию. Они с моим Андреем были такими молодыми, амбициозными… Неудивительно, что мой мальчик моментально потерял от нее голову. До сих пор не могу поверить…

— Так много пауз, — позволяю себе ремарку, ни разу при этом не улыбаясь и даже не меняя совершенно каменную рожу отбитого на всю голову. — Давай к сути.

Завольский меняется в лице, реагируя на мое откровенное пренебрежение и «тыканье» именно так, как запланировано — фонтаном дерьма из своего раздутого эго. Трясет одним из хулиарда своих подбородков, прищуром своих поросячьих глазок давая понять, что с огромным удовольствием прошелся бы по мне своим проверенным катком.

Как Лори его вывозила столько времени? Мне ему жир прям щас пустить хочется, максимально негуманным способом, блядь.

Официантка появляется как раз вовремя, но быстро убегает, как и все травоядные прекрасно чувствуя, когда поблизости бодаются хищники.

— Валерия убила моего сына с целью получения права распоряжаться его голосом в «ТехноФинанс», — выкладывает жирный гандон.

— Доказательства? — На несколько секунд опускаю взгляд на ногти правой руки, давая еще один непрозрачный намек на то, что заранее не слушаю, даже если он выкатит результат независимого расследования.

— Дмитрий… Викторович… — Завольский прочищает горло, с трудом выдавливая из себя мое ИО, хотя я только что безнаказанно почти что смешал его с говном.

Что, тварь, не нравится?

Ну в общем, это была главная проверка на степень растягивания его задней кишки, которую Завольский благополучно слил.

— Есть свидетели, которые… — заводит, очевидно, заранее приготовленную историю.

— Свидетели чего, Завольский? За последние двенадцать месяцев Валерия Дмитриевна не покидала страну.

Рожа жирного гандона вытягивается еще раз, когда понимает, что обезьянке моего уважения досталось гораздо больше, чем ему.

Прекрасно, начинается мое любимое.

Занимаю более расслабленную позу, закидываю ногу на ногу и снова поглядываю на ногти.

— Валерия Дмитриевна неоднократно звонила адвокату, который пытался вытащить из тюрьмы твоего заднеприводного. Есть записи звонков, есть записи разговоров. Она даже деньги ему не сразу перекрыла, потому что надеялась, что вернется домой.

Завольским молчит и яростно, но как-то даже до обидного беспомощно просто скрежещет зубами. Ну типа как собака старая, у которой уже и зубов нет, чтобы укусить как следует.

— А еще есть прекрасного качества видеозаписи и фото, на которых прекрасно видно, что твой уёбок не просыхал, мазался и в целом полностью морально разлагался, пока его беременная, брошенная всеми жена, из последних сил пыталась спасти бизнес. И деньги акционеров. Очень большие деньги, кстати. Пока ты отсиживался в жопе мира.

— Это мой бизнес! — рявкает Завольский. Странно, что кулаком по столу не стукнул — как аз в его стиле экспрессия была бы. — Я знаю, что задумала эта мелкая шлюшка!

— Назовешь ее так еще раз, — смотрю прямо ему в глаза, наклоняя голову чуть набок, — и до конца своих дней ссать будешь через нос.

Если бы эта тварь имела на руках хоть какие-то весомые козыри — он бы не дал мне борзеть. Это простейшая логика — мы всегда торгуемся с самых выгодных позиций, берем нахрапом, потому что в бизнесе тактика долгой мариновки почтив всегда оказывается проигрышной.

— Я хочу назад свой бизнес, — хрипит Завольский. — Нам с вами делить нечего, Дмитрий…

Я вскидываю бровь с выражением лица а ля «ну давай, блядь, дай мне только повод послать тебя к хуям».

— Дмитрий Викторович, — буквально чуть ли не с кровью во рту, прогибается жирная свинья. — Просто подсадите на цепь вашу девчонку. И сохраните ей жизнь.

— Угрозы, угрозы… — Я разочарованно вздыхаю. — А деловое предложение хотя бы какое-то будет? Ну вдруг, в порядке бреда.

— Это мое единственное предложение, Дмитрий Викторович. Очень щедрое. Потому что мне ничего не стоит просто… — Спотыкается об мой предупреждающий взгляд.

Я ему глотку перегрызу — пусть только рискнет это вслух произнести.

Но он, ожидаемо, не рискует.

Только опрокидывает в себя всю порцию из стакана, за пару минут трижды меня цвет рожи от красного до бледного и обратно.

— Вам лучше согласиться, Дмитрий Викторович.

— Это все? — Я выражаю ровно ноль целых, ноль десятых заинтересованности.

Завольский в третий раз растягивает ржу, но на этот раз она покрывается расчудесными синими пятнами.

— «А хотите я его стукну — и он станет фиолетовым в крапинку», — с ухмылкой цитирую все тот же старый мультик про Алису. Сука, он сегодня точно в тему.

— Что? — бубнит старый козел.

— Да так, хуйня. Так вот, мое единственное предложение, старый ты пидар, звучит так: ты и Валерия Дмитриевна бодаетесь в рамках правового поля, исключая любое давление на нее твоих шавок, исключая любые возможные риски ее здоровью, исключая любой шантаж, любые манипуляции и прочие твои хитровыебаные способы. И да победит сильнейший! — Развожу руками.

— Абсурд, — трясется его голос и весь хулиард потных подбородков.

— А когда ты сядешь, — продолжаю, нарочно озвучивая этот факт, как заранее свершившийся, — то сидеть будешь с комфортом, а не возле параши. А если еще и пиздеть много не будешь, то желающих распечатывать свое старое очко извращенцев тоже не будет. Потому что Валерия Дмитриевна, в отличие от тебя, не тварь и не убийца.

Смотреть как его откровенно размазывает — просто одно удовольствие.

Но когда до меня вдруг доходит, что он, блядь, знает, что при таком раскладе проиграет Лори — у меня случается почти эндорфиновый кайф.