Крупа бывает разная (сборник) (СИ) - Дашкевич Виктор - Страница 3

— Чего это “неумеха”? — обиделся черт. — Всему я обучен!

— Ну кто же наказывает, например, неразумного куренка? — словно не услышав, продолжил свою мысль Афанасий. — Он должен вырасти и стать курицей, прежде чем начнет нести яйца.

Черт внезапно оказался рядом и моментально стянул с колдуна сапоги. И не успел Афанасий охнуть, как тулуп тоже оказался в руках чертяки.

— Я разумный, — с вызовом сказал он, — и хозяин всему меня научил.

— Вот и славно, — усмехнулся Афанасий, поднимаясь. Чертяки часто бывали наивны, словно дети, и это забавляло колдуна. — Я и думаю, что вряд ли ты плохо служил своему князю, иначе фамильяром бы не стал. Давай, убери одежду. И дуй за мной, покажу, где ты спать будешь.

Ключ провернулся в замке, и Афанасий открыл небольшую кладовую. Почти все пространство комнатушки занимал набитый конским волосом тюфяк. Вдоль него оставался небольшой проход, а в углу стоял стул.

Черт зашел следом и пристально уставился на тюфяк.

— Что, недоумеваешь, где клетка или цепь? — прищурился Афанасий. — Я чертей не боюсь, поэтому на ночь не запираю и не пристегиваю. Где ты спал раньше?

— В сенях… сперва… потом в основном на улице, на цепи.

— Лохматая у тебя собака? — спросил Афанасий, поежившись от мысли о ледяных и промозглых зимних Петербургских ночах.

— Я не принимал облик собаки, — с каким-то ожесточением произнес черт.

— Тю-ю, — сказал Афанасий, — а чего же? Неужто так и сидел человеком? В такой-то холод.

— Сидел, — подтвердил черт. — Я стал чертом первого класса и больше не зверь.

— А ты гордец… — удивился колдун. — Но и глупец, чего греха таить. Но не расстраивайся, я научу тебя, как поступать правильно. И покажу, что значит быть человеком, а не казаться им. Спать будешь здесь.

— Мне можно спать на тюфяке? — уточнил черт.

— Конечно, а ты как думал, рядом? Это твоя комната, разрешаю тебе хранить здесь одежду и вещи, паче чаяния, они у тебя появятся.

Черт присел и аккуратно потрогал тюфяк.

— Пойдем, — велел ему Афанасий. У себя в комнате он открыл комод и выдал черту шерстяное одеяло.

— На зиму жалую.

Черт схватил одеяло и смешно прижал его к пузу.

— Ладно, — усмехнулся Афанасий, — воды ты согреть не додумался, тащи холодную, так умоюсь, а на будущее запомни, чтобы была согрета вода. И переодевай меня ко сну.

Афанасий уже стоял в нижней рубахе в спальне, когда чертяка неожиданно сказал:

— В той комнате пахнет чертом. Сильно.

Афанасий прокашлялся.

— Кхм… Да… до тебя там жил черт.

— Ваш предыдущий черт? Он подох? Почему?

Окутав руку щитом, Афанасий отвесил ему увесистую затрещину.

— Не твое чертячье дело. Я не разрешал тебе задавать вопросы. Проваливай.

Черт исчез.

Афанасий вздохнул и улегся в кровать.

Наутро он проснулся поздно, некоторое время полежал с закрытыми глазами и открыл их, только когда услышал стук в дверь.

Черт вошел, держа в руках сияющий медный таз, в котором плескалась вода.

Афанасий сел и окунул в воду пальцы. Над тазом не поднимался пар, это точно не был крутой кипяток. Умывшись и одевшись, колдун вышел из спальни и ахнул. Хлам, объедки, грязные стаканы, накиданная тут и там одежда и вековой слой пыли исчезли. Начищенный пол блистал. И даже мутные серые окна перестали быть таковыми и радостно пропускали внутрь блеклое зимнее солнышко.

Афанасий прошелся в гостиную и на кухню. Везде царили чистота и порядок.

— Иди-ка сюда, чертяка, — сказал он, а когда черт появился перед ним, протянул руку и потрепал его по щеке. Черт не шелохнулся. Пока связи нет, похвала хозяина не становится для черта поощрением, но Афанасий считал, что приучать надо с самого начала. Он был уверен, что такое отношение тоже укрепляет связь. — Молодец, выходит, я в тебе не ошибся. Работать ты умеешь, и делаешь это на славу.

— Не люблю беспорядок и грязь, — ответил черт. Глаз он не поднимал, а значит, вызов бросать не собирался.

— В таком случае, тебе понравится сегодняшнее приключение, — не стал спорить Афанасий. — Ты уже бегал завтракать?

— Бегал…

— Тогда одевай меня и пошли. Есть еще одна важная наука, которую ты должен освоить.

Натягивая на Афанасия сапоги, черт неожиданно произнес:

— Хозяин, можно спросить?

— Спрашивай, — разрешил Афанасий.

— За что вы меня вчера ударили?

— А сам как думаешь?

— Я думал… ночью, — признался черт, — я не спросил разрешения задать вопрос. Это было в правилах.

— Верно. Но не только. Запомни, тебе еще долго учиться, а мне долго тебя воспитывать, прежде чем ты сравняешься хотя бы с одним мизинцем моего предыдущего черта. Когда ты станешь достоин, я, может, и расскажу тебе про него, а пока даже не смей заикаться.

Черт на мгновение поднял глаза.

— Тогда, — сказал он, — и вы тоже не поминайте моего прежнего хозяина.

— Ты ставишь мне условия? — удивленно вопросил Афанасий.

— Это справедливо, — буркнул черт, едва заметно отодвигаясь. Вероятно, он ожидал новых оплеух.

— А ты, выходит, любишь справедливость?

Черт снова уставился на него. И Афанасий подумал, что этот чертяка не бросает вызов просто так. Он сражается за какую-то свою правду и ради нее, похоже, готов терпеть муки и даже рискнуть жизнью.

— Башку в пол, — приказал колдун, а когда черт подчинился, добавил, — я тоже ценю справедливость, поэтому условие твое принимаю. Ты расскажешь мне о своем князе, когда сочтешь меня достойным.

На чем Афанасий никогда не экономил, так это на бане. В мыльню он ходил каждую субботу, даже во время колдовской ломки не изменял свой традиции. Если день был праздничный, то по заутренней, если рабочий — то к вечернему звону. Нынче хоть и был праздник, он проспал, поэтому в баню собирался вечером.

А днем он сводил черта в лавку и купил ему новую одежду. Содержания на нового подручного колдуну выделить еще не успели, но уж больно драной оказалась одежонка. Не к лицу уважающему себя колдуну показываться на люди с таким оборванцем. Пришлось потратить свои кровные, но ничего, когда-нибудь Канцелярия возместит ущерб.

Черт в обновках стал выглядеть не таким заморышем. Теперь необходимо было закончить почин. К вечеру Афанасий велел собираться. И повел чертяку в свою любимую мыльню. Конечно, были бани и побогаче, с мраморными лестницами и чашами и огромными зеркалами, но Афанасию они не нравились. Он облюбовал деревянную торговую баньку недалеко от моста. Ему мила была царящая здесь атмосфера веселого бесстыдства. Народу всегда было много, голые девицы хлестали друг друга вениками, банщики разносили штофы, костоправы мяли разогретые тела, и каждый желающий мог потребовать себе пиявок. Здесь никому не было дело до черта в ошейнике. Шум, гам и смех разносились в клубах пара.

— Ничего, чертяка, привыкнешь, — сказал Афанасий, глядя, как черт косится на ведра с водой, — мыться — первейшее дело. И ты будешь делать это каждую неделю.

Колдун заставил черта тщательно намылиться, и сам полил водой из ведра. Черт сохранял хладнокровие и делал вид, что ему совсем не страшно, хотя Афанасий чувствовал что-то похожее на смятение, и ощущение это исходило от его подручного. А если оно чувствовалось даже при слабой связи, значит, чертяка был по-настоящему впечатлен.

— Ну вот, другое дело, — одобрил Афанасий, осматривая после завершения процедур чистенького раскрасневшегося чертяку с аккуратными прилизанными волосами, — вот теперь ты похож на доброго черта. А маленько воспитаю тебя, и станешь не просто похож. Будешь ты, Владимир, лучшим чертом в Канцелярии. Попомни мое слово, все еще завидовать будут.

Черт ничего не ответил, но склонил башку ниже. Что Афанасий посчитал хорошим знаком. Если черт выберет подчиняться не по силе приказа, а по своей воле, иметь с ним дело будет легко и приятно. Такой черт станет верным и надежным помощником. А по-другому Афанасий не желал. Можно держать черта на цепи и заставлять подчиняться силой заклятий и побоями. Но на службе в Канцелярии это продлится недолго. В первом же опасном деле такой черт извернется и предаст. Сколько было случаев! Поэтому Афанасий считал колдунов, уповающих лишь на свою силу и серебро, глупцами.